Железный век Оскола

В слободе Казацкая внизу левой подпойменной террасы речки  Осколец вода подмыла берег. Но не камушки галечника отмыла волна от песка. Ивашка обнаружил черепки глиняной керамической посуды из черной глины. На осколках горшков были сквозные отверстия, орнамент из разных перекрещивающихся линий и косых полосок и углублений. Делались узоры простым зубчатым штапиком, углубления были заполнены белой пастой, обжиг черепков был неравномерный, обработка грубая, хотя поверхность лощеная.

Каково же было его удивление, когда не ровесник, а взрослый степенный солидный мужчина, как мальчишка  стал нетерпеливо вырывать у него из рук неприглядные осколки керамики.

- Ты посмотри на этот клад, Иван, - восторгался Павел Турищев. – У разбитого горшка не плоское дно, а округлое. Горшок изготавливали без гончарного круга, значит, не был изобретен тогда гончарный круг. Древность-то, какая!

Павел взглянул на лицо мальчика. Недоумение и разочарование явно сквозило на нем. Но Турищева Ивашкина реакция не смутила.

- А не встречались ли тебе, Ваня, металлические изделия, - спросил мальчика Павел, - или же следы древних захоронений. Говорят, что у Оскола находили железную руду?

Турищев задал вопрос так,  на  всякий случай. Поэтому Ивашкин  ответ его обрадовал неописуемо:

-  Около Лукьяновки деревенские мальчишки «Пьяный курган» раскопали. А у околицы села обнаружили осыпавшуюся полуземлянку. Крыша ее  рухнула и давным-давно сгнила. А от столбов, на которых она держалась, остались только круглые ямки. А у села Оскольское мы обнаружили огромный пузатый кувшин с высоким горлом-трубой. Вот там на донышке виден металлический блеск.

- Седлай лошадей, Ивашка, - крикнул Павел. Глаза его горели от нетерпения.

Ваня оседлал двух лошадей, а вторую пару каждый всадник повел рядом с собой сбоку на поводу.

- Устанет конь бежать, переседлаем и поскачем дальше на свежем рысаке, - пояснил мальчик Турищеву.  – Так татары всегда делают. Спасаясь от погони, они с лошади на лошадь на скаку пересаживаются и всегда прикручивают к седлу 10-13 ременных веревок. Приторачивают ими награбленное добро ко второму, свободному коню. К своему седлу привязывают конец веревки от связанных рук пленного, а то и двух. Потом стараются побыстрее скрыться с наших глаз долой.

Сейчас  у самого Вани на глазах навернулись слезы. Оскольские казаки отчаянно смелые, мужественные воины. Они выдвигались вперед на юг на 300-400 километров от острожка и первыми встречали конные отряды крымского ханства. При обнаружении многочисленного войска на север устремлялась казачья эстафета. Предупреждалась о набеге Москва. А с небольшими отрядами оскольские ратники расправлялись сами. Мартын Белобрагин, отец Ивашкиного друга Богдана отправился  в сторожевой дозор со своим сыном. В жестокой схватке с татарами часть казаков-станичников погибла, а остальных, в том числе и Белобрагин попали в плен.

Печальные воспоминания мальчика прервал голос зодчего.

- Ваня, да тут целые развалы отработанных тиглей для выплавки железа.

Ивашка стреножил  путами коней и подошел к Павлу Турищеву. Он внимательно разглядывал колбообразный тигель. В нижней части его по бокам были проделаны два отверстия диаметром 1,5-2 см.

- Вот в эти дырочки и подавался «сырой» воздух, а  не через, как ты сказал горлышко «кувшина»,  колошник горна засыпали железную руду, древесный уголь и другие вещества, необходимые для выплавки железа. В нижнее отверстие побольше, чем для подачи воздуха  выпускали шлак в приготовленную яму по наклонному желобу  извлекалась крица металла. Сейчас тигель выкинули  за непригодностью, а стоял он все время плавки железной руды в шахте. Между тиглем и стенками шахты засыпали древние мастера плавильного дела песчаной футеровкой.

Такая уникальная конструкция горна не могла быть создана за короткий период времени. Не случайно в Приосколье, где есть залежи железной руды создали примитивный горн, а для увеличения производства железа и выпуска  изделий из него усовершенствовали.

---

 

Не сразу Оскол строился

 

 

Утром к Турищеву заявился стрелец.

 

-  Воевода тебя к себе требует. В присутственную избу приходи.

- Ну, давай рассказывай, как крепость на Осколе поставити. А как мосты строить будем – вдоль или поперек реки? – шутливо спросил Павла Степан Данилов. – С чего начнем?

Зодчий на широком и длинном столе разложил чертежи и в тон воеводы ответил:

- Для начала осветим места будущего города. Затем, посерьезнев, Турищев приступил к докладу:

- Самая слабая защищенная сторона города-крепости – восточная. Она пологая и придется насыпать земляной вал до уровня самого высокого утеса мелового мыса. Уязвимость  ее и в том, что на свежую насыпь, нельзя будет сразу поставить стены крепости. Придется подождать. Пусть насыпной грунт даст осадку.

- Нет, - сказал, как отрезал воевода.- Ждать мы не будем. Нет у нас времени, чтобы ждать-поджидать. С востока поставим стоячую ограду.

- Хорошо, - согласился  Павел с Даниловым. – Тебе решать воевода. Основной архитектурный принцип строительства – «город» в «городе». Внешний пояс и территория, расположенная внутри его – рубленый город, а внутренняя  часть – крепость. Общая длина городовых  стен с башнями – 1027 саженей. По периметру будет двадцать башен  наугольные, проезжие и глухие. На проезжих башнях установим ворота, которые будут на ночь запираться на замок. Ключи от города стража будет сдавать тебе.

- Ладно, о ключах-то, еще и ворота не поставили, - отмахнулся Степан. – Не загадывай наперед, куда Бог приведет. Ты мне лучше скажи: Сколько же бревен потребуется на крепостные стены и башни.

- Семнадцать тысяч девятьсот восемьдесят бревен, - не задумываясь, ответил Турищев.

Воевода так и сел на лавку. Долго молчал. Что-то подсчитывал, беззвучно шевеля губами.

- Сомневаюсь я, - наконец-то заговорил  Данило, – что мы за лето крепость построим. Такое количество бревен нам и за год не срубить. А ведь их еще и на стройку доставить нужно. Ты случаем не просчитался? Почти двадцать тысяч дубов доставить.

- Так с севера дубрава подступает к самому городу, - обиделся на недоверие воеводы зодчий. На крепостные стены срубы с двух сторон придется ставить, а между них вовнутрь станем насыпать камень и землю. Кроме крепости лес потребуется для строительства жилых домов и церквей. Напротив каждой проезжей башни по храму поставим. По названиям храмов и башни будут называться. Никитские ворота, Покровские. Спасская башня…

- Ай, да зодчий, ай, да молодец, - хлопнул себя по груди ладонями Степан. – Не мудрствуя лукаво, взял названия башен московского Кремля, да и записал их на городском плане Оскола. А, впрочем, и Москва не сразу строилась. Вот пускай  и Оскол не отстает от столицы. Крепостные стены мы не успеем поставить за один год. Придется возводить стоячую ограду  по всей длине, и вместо башен  ограничимся строительством двух острожков: большого и малого.  На строительство привлечем по государеву приказу плотников с других городов, местное население. Будем нанимать за деньги и охочих людишек. Пускай они дубовые бревна заготавливают и вывозят в штабеля на городскую площадку. О своем решении в Москву доложу. У них там крупный специалист по возведению крепостей имеется: Иван Никитич Мясной. Может быть, ему и поручат крепость Оскола достроить.

- А для чего же я так старался, спешил, чертежи сей крепости приготовить к сроку? – спросил Данилова Павел Турищев. – Новый воевода наверняка привезет с собой и нового архитектора. А мне куда?

- Коней на переправе не меняют. Крепость выстроят по твоим чертежам. План Оскола-то утвержден в Москве, - успокоил зодчего Степан. А воевод через год меняют. Видел, что творится в съезжей избе? Кроме твоей строительной книги и чертежей накопился архив официальных бумаг: памяти, отписки, межевые книги, описные книги винных и пивных котлов, мельниц и толчей, списки служивых людей, запросные речи пленных. Через мои руки проходят все челобитные, торговые и промысловые документы, проезжие грамоты. Сделаешь что-нибудь не так и в государевой опале можно оказаться. В любом наказе из Москвы мне о бескорыстии напоминают. Поэтому и сменяют часто воевод. Чтобы не засиживались на одном месте. На одном месте-то даже камень мохом обрастает. А у человека соблазны появляются.

---

Пост сдал, пост принял

 

Павел Турищев стремительно вошел в съезжую избу и позвал Ивана Никитича, разбиравшего по порядку чертежи крепости:

 

- Собирайся, Ивашка, в Курск поедем нового воеводу встречать. Твой отец отменный вожак, но возьму проводником тебя. Ты ведь с отцом не раз в Курске бывал. Сколько тебе надо времени на сборы?

- Да я хоть сейчас ехать готов, - ответил Ваня. – Бедному собраться – только подпоясаться. А кто приезжает-то?

- Да ладно тебе прибедняться-то, а приезжает князь Иван Андреевич Засекин. Давай подкрепимся, как следует, ехать полторы днища придется.

 К Курску подъехали на рассвете. На востоке чуть забрезжило. Сначала на горизонте появилась светлая полоска, затем зазолотились облака. Над спокойной гладью реки плыли слоями белесые клубы тумана, а слух всадников услаждали соловьиные трели. Алая заря окрасила купола церквей в малиновый цвет. Облака под ними проплывали как паруса быстрокрылых ладей славянских дружин.

- Сердце замирает от восторга, - тихо сказал Ивашка. – Сколько бы раз не слушал соловьиный гимн заре, все равно кажется, что слушаешь в первый раз эту музыку. А ты чего молчишь, дядя Паша?

- Застывшую музыку нужно молча слушать, - стряхнул с себя задумчивость Турищев и пояснил недоумевающему Ване. – Посмотри, какая красота открывается!

Павел обвел рукой впереди себя, указывая на силуэты храма, - архитектура города – это застывшая музыка. Поработаешь подольше со мной – зодчим станешь. Меня тоже восторг переполняет. Я с тобой полностью согласен, мы звуки музыки воспринимаем не ушами, любуемся архитектурой зданий не глазами, а напрямую – сердцем. Такую красоту чувствуем. Хочешь стать архитектором-то? Слушай меня, смотри, как на чертежах проступают контуры будущих зданий, достойно воспринимай советы. Хотя за последнее время ты здорово изменился. Куда подевалась твоя ершистость? Ты беспрекословно стал выполнять все мои замечания. Ослабла воля, устал сопротивляться?

- Не устал и воля не ослабла, дядя паша. Наоборот, стал настолько сильным и уверенным, что могу теперь спокойно следовать твоим советам.

В Курске оскольские послы оказались раньше князя Засекина и смогли отдохнуть до его приезда. Их встретил курянин Гаврила Нелюпин. Он задолго до известия о приезде  князя Ивана Андреевича привозил в Оскол государеву грамоту Степану Данилову об окончании его срока на воеводстве. Оскольчане обрадовались знакомому. На чужой сторонушке, рад своей воронушке.

Через пару дней вместе со  свитой князя Ивашка и Турищев отправились в Оскол.

На белом коне, в сопровождении слуг торжественно въехал Засекин в городские ворота. Степана Данилова о его прибытии предупредили заранее. Старый воевода ждал нового на соборной площади Оскола. На середине площади стоял накрытый красной материей стол. На нем лежало полковое знамя.

В кортеже князя Солнцева-Засекина шествовали музыканты. В оркестре громко играли медные трубы, среди многочисленных инструментов вела свою партию зурна, ритмично звенели литавры. Но тон задавал огромный барабан – набат! Бум-бум-бум! Чем больше был этот барабан, тем древнее была родословная приезжего. А в оркестре у Засекина барабан-набат был что надо.

На площади барабанный бой умолк. Начался молебен. Как только певчие пропели Аминь, протопоп  окропил святой водой новое знамя и предоставил слово Степану Данилову:

- Я приветствую тебя Иван Андреевич, на нашей многострадальной оскольской земле, - обратился он к Засекину. – Тебе выпала честь соорудить крепость для защиты южных рубежей Руси от грабительных набегов из Крымского ханства. Вручаю городовые ключи в твои надежные руки и предлагаю тебе и твоему окольничему пройти со мной в приказную избу. Там осадный голова и подьячие передадут тебе списки служилых людей с поместными и денежными окладами.

Иван Засекин принял ключи от города и передал их своему окольничему:

- Списки я еще успею изучить Степан Иванович, - не принял предложение Данилова Засекин. – Хочу сейчас посмотреть на лицо каждого служилого, который на данный момент в городе находится. Надеюсь, ты их и без списка поименно мне представишь? Вот и хорошо. А пока осмотрим крепостные сооружения и строения, земскую казну: сколько пороха свинца в ней хранится, государевы хлебные запасы.

Шел Иван Андреевич быстро, что свита еле успевала за воеводами – старым и новым. Сверив расход и приход, принял книги от Данилова и, опечатав склады своей печатью, сказал:

- Вот теперь пошли в приказную избу. Напишу и отправлю государю грамоту о приеме города.

Поглядев на стоящих поодаль Павла Турищева и Ивашку, приказал зодчему:

- Следуй за мной. Буду с планом города знакомиться, - но немного подумав, обратился к Данилову:

- Как же ты при осаде города врагами собирался воду в крепость доставлять? К речке через земляной ров да под градам стрел   и пуль за водой не сбегаешь.

Вместо Степана князю ответил Турищев.

- Останемся в разрядной избе с глазу на глаз, будешь с чертежами знакомиться, все без нас поймешь. Есть тайный подземный выход к речному колодцу. Неприятельские лазутчики даже не смогут увидеть, когда горожане по воду пойдут.

---

 

От проекта крепости к ее строительству

 

С воеводой Иваном Солнцевым-Засекиным прибыл голова Иван Мясной и подьячий Михаил Нечаев.

В разрядной книге Михайло сделал запись: «104 лета (1596) июня в 16 день Государь, Царь и Великий Князь Федор Иванович всея Руссии посылал на Донец на Северский и по другим рекам, где Государю городы поставить Ивана Ладыженского, Третьяка Якушкина и подьячего Никифора Спиридонова. На Северском Донце место слывет Белогородье. Оно крепко гора велика, земля добра и леса пришли великие. Можно на том месте городу быть. В другом месте пошли на поле по реке Осколе усть Оскольца  место крепко и угодно, здесь город и следует ставить, а на Чугуевом городище  город ставить нельзя»

Павел Турищев встретился наконец-то с московским специалистом по строительству крепостей Иваном Мясным.  Он и зачитал выписку из разрядной книги зодчему. С просьбой оставить Турищеву помощником Ивашку Микитина Иван Никитович согласился. Павел поспешил обрадовать Ваню:

- Наконец-то мы будем строить, не временную стоящую ограду, а крепость, сообщил Ивашке Турищев. Построим мы город на высоком меловом мысу. Он круто, почти неприступным обрывом спускается к рекам Оскол и Осколец. Такой ландшафт усилит красоту и выразительность облика города. Не уступят его величию наши храмы Курским церквям.

- Я сам только и мечтаю об этом, - поддержал своего старшего товарища Микитин и спросил. – А чем мне прикажешь заниматься?

- Будешь плотникам объяснять чертежи.

- Так они лучше меня в 100 раз умеют с деревом работать. Чем им я смогу помочь? Ученого учить, что мертвого лечить, - огорчился Ивашка. – разве взрослые мужики будут слушаться мальчишку.

- Не говори глупостей Иван Николаевич, - засмеялся Павел. – Тебя осадный голова Иван мясной моим помощником назначил. Ты только сам-то не робей перед плотниками. Ведь они привыкли по наитию работать, в чертежах ничего не смыслят – ни ухо, ни рыло. Когда ты им будешь эту грамоту разжевывать, они быстро  усекут, поверят в твой ум, оценят смекалку и зауважают. Мал золотник, до дорог.

- Начну строить  крепость с наугольной башни?

- А как же. По-другому никак нельзя. Плясать всегда начинают от печки.

Мужики встретили Ивашку сдержанно, но довольно дружелюбно. Чувствовалось, что Павел  Иванович накануне долго беседовал с ними.

- Как бы угол наугольной башни не закосить, - засомневался старший бородатый плотник Сысой, когда Ивашка  приказал, где установить первый венец деревянного сруба.

-  Я вот на бечевке узелки завязал, – сказал Микитин. Между ними 3,4 и 5 вершков. Если первый узелок соединить с последним получается прямой угол и не надо никакой отсебятины. А проверить можно вообще без замеров. Крест на крест углы по диагонали веревочкой проверь. Если длина не меняется – тютелька в тютельку, то квадрат или прямоугольник правильный. Вот и все дела.

Сысой удивленно хмыкнул:

- Ладно, паря. Фамилия у тебя вполне подходящая. Хорошо микитришь, -  и скомандовал плотникам, уложившим первый венец, - Поднимите-ка один угол, пусть Иван денюжку под него положит. С начином вас ребята.

Заложив первый венец Сысой поставил четырех плотников рубить следующие, а сам с Микитиным двинулся к другой ватаге:

- Рассказывай, Иван, как крепостные стены выводить будем.

- Крепостная стена  состоит из двух перепоясанных венчатых стен. Они перевязываются под прямым углом поперечными стойками. Соединения создают жесткость и образуют глубокие клетки. Участок деревянной ограды между двумя поперечными стенами называется террасой. Ее  потом заполнят землей и камнями. Пространство же между террасами покрывается настилкою или попросту мостом. С внешней стороны моста устанавливается по грудь еще венчатый сруб – облом. Он вместо щита будет защищать стрельцов и пушкарей от стрел и огня противника. Облом держится на выпусках-консолях последних венцов основного сруба. За счет выпусков между стеной облома и крепостной стеной образуются продольные щели шириной в бревно. Если противник прорвется и подойдет вплотную к крепостным стенам, то через эту щель защитники Оскола смогут поразить врага не только из пищалей, а даже обыкновенным камнем. Над стенами установим стропила двускатной тесовой кровли.

- А как же защитники или пушкари стрелять-то будут? – удивился Сысой. – Сплошные стены.

- Так в обломе и в стене крепости просеки сделаем. Это такие небольшие отверстия-бойницы, - объяснил плотнику Ивашка. – Для удобства стрельбы и увеличения фронта обзора и обстрела неприятеля снаружи нижняя и боковые плоскости бойницы скашиваются. А размер просек должен соответствовать калибру орудий. В башнях сделаем три яруса для верхнего, среднего и нижнего боя. Добираться до верхнего и среднего яруса с нижнего придется по лестницам.

- Сколько будет ворот? – спросил Сысой.

-  Во всех проезжих башнях. С помощью железных пробоев и крюков повесите две створки ворот, изготовленных из дубовых плах. На ночь будут ворота закрываться на притвор – дубовый брус, заложенным поперек воротных полотен. А днем на железный засов запираться.

- Пойду и я работать, - сказал Сысой, - а ты за плотниками присматривай, объясняй коли, что непонятно им будет. Креугольный камень протопоп освятил, монетку под угол ты подложил – начало есть. Хоть и говорят конец – всему делу венец, но хорошее начало – это уже считай полдела сделано.

 

---

 

Долгие проводы

 

В избе для воеводы за столом сидели и пили вино Засекин и Данилов. Беседа велась неторопливо.

- Как-то сдержанно отнеслись к твоему отъезду, Степан, – размышляя  вслух, отметил Засекин. – А меня встречали с радостью. Чем ты оскольчанам так насолил, что отношения между вами остались прохладными? За что тебя так не любят.

- Я не девка, чтобы меня любили, князь, – спокойно, без обиды ответил Данилов. – Послужи немного в городе, неизвестно еще как к тебе будут относиться. Народ  в Осколе собрался  вольный, не привыкший жить по указке. Любого воеводу оскольчане воспринимают представителем государевой власти. Вот тебе они и пели во славу, кричали и радовались как дети малые. В городе земли на всех не хватает. Вот я станичнику вежу Бориске Кондратьеву со товарищами выделил землю под дворы и гумны за малым Оскольцом усть Малого Оскольца.  Место пригожее для пашни. Так они свои срубы от изб разобрали, венцы за Осколец перетащили и живут теперь там, поживают – избы вновь поставили. Ты думаешь, они меня похвалили за это? Нет. Считают, что государь воеводе Степану Данилову приказал устроить их дворами и усадьбами на Осколе, куда их всеми семьями на строительство крепости из других городов свезли.

- Меня везде уважают, - покачал головой Иван Андреевич.

- Да и меня до сих пор уважают, - усмехнулся Степан, - хоть я и не князь. Взаимоотношения у народа со властью бывают разные. Кто-то воеводу понимает, уважает, кто-то относится к нему безразлично, некоторые даже ненавидят. Но любить вряд ли кто любит. Чуть что не по ним, челобитную в Белгород или в Москву пишут. Более трех лет на воеводстве редко кто оставался. Вот и меня отправляют  осадной головой в Курск.

- Так тебе Степан здорово повезло. Город  Курск  уже обустроен, и крепость строить не надо как мне. Да и в случае  набегов крымских царевичей первый удар я на себя приму.

- Не стоит тебе моей доле завидовать, Иван Андреевич. У меня на душе кошки скребут, как вспомню, что крепость еще не достроена. Если вы не отразите на Осколе набег крымских татар, которые  завоевать Русь собрались, то мне придется в Курске их с боями встречать. Время сейчас тревожное и отсидеться в безмятежной тихой стороне нигде нельзя. Все.

- Хватит Степан все время  о неприятном толковать, - отмахнулся от возражения Данилова князь, -  выпьем-ка еще по чарке, да так, чтобы не только ее дно увидеть, а суметь и потолок избы рассмотреть. А затем и песню споем. Застольная песня любую грусть-печаль уносит.

Потом они недружно затянули озорную песню, как в кузнице куют молодые кузнецы и приговаривают, да свою милую уговаривают: «Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок. Сорвем, Дуня, лопушок, лопушок».

Не успели два воеводы допеть куплет, как дверь распахнул Павел Турищев. Вслед за ним вошел Ивашка в яркой красной рубашке, подпоясанный красивым ремешком, штанины широченных шаровар, такие любят носить окраинные казаки – черкесы, чуть прикрывали верх голенища мягких кожаных сапожек.  Он лихо заиграл на гусельках задорную песню, а три девицы лебедушками в светлых сарафанах с вышитыми броскими узорами выплыли на середину горницы, игриво помахивая белоснежными платочками.

- Светит месяц, светит ясный, светит полная луна.  А Марья, Дарья, Акулина поплясать пришли сюда.

Павел не пел и не играл, а руководил переплясом хоровода. Рукой показывал – вот эта девица Марья, это Дарья, а третью девушку зовут Акулина. Хотя первых двух девиц звали не Марьей и не Дарьей. В общем как в поговорке: «Вроде Володи, а зовут Акулькой».

Акульку же, Акулину, так и звали. Ивашка наблюдал за движениями своей милой и, ему казалось, что никто на  свете не сумел бы так изящно и плавно, как Акулина приплясывать в хороводе.

А Турищев наблюдал за обоими. На его глазах Ивашка из нескладного мальчишки, угловатого подростка превратился в статного красивого парня. На смуглых загорелых щеках Ивана играл, горел румянец. В плечах – косая сажень. В такого красавца может любая девушка влюбится. А Акулина в нем души не чает. Скоро обвенчается эта влюбленная парочка. Скоро. А ведь у них ничего нет пока для создания семьи – ни кола, ни двора. А посмотришь на красивую пару и невольно, по-доброму завидуешь. Их молодости и силе, их чистой любви. И пусть пока нет у них материального богатства, но на Руси духовное всегда быстрее прорастало  сквозь материальное. Ох, и грозен был царь Иван Васильевич, теперешнему царю его сыну Федору куда как далеко до могущества отца. Не шарахаются люди от ярости опричников. Зато друг и родственник главного опричника Малюты Скуратова Борис  Годунов умело управляет вместо слабого волей и умом Федором Ивановичем. Да и бог-то с ним. Не утверждается власть одной силой и строгостью. Без любви к Отчизне страну не защитить. Думы и мысли Павла Турищева перебил голос бывшего воеводы Степана Данилова.

- Прощайте, други мои любезные. Долгие проводы – долгие слезы. Может быть, бог даст, и свидимся еще. Спасибо вам за добрую службу.

Эту часть обращения Степан произнес громко, чтобы все услышали. Затем повернулся к Засекину и произнес тихо для него:

- Встретились без радости, расстанемся без слез.

И опять громко обратился к Павлу:

- Проводи-ка меня Турищев. Когда еще свидимся. Только крепость стала на Осколе подниматься, а мне уже, друже, назначение дали. Тебе же да Ивашке посчастливилось город достраивать. Если захочешь, то выслушаешь пару моих советов.

 

---

 

Вооружение крепости

Иван Мясной оказался на самом деле умелым строителем крепостей. Уже через год Турищев и Ивашка распорядились плотникам снимать остатки временной  стоячей ограды. Постоянные крепостные стены и башни взметнулись вверх.

Предстояло укрепить слабые места и создать искусственные препятствия вокруг города. Вблизи крутого мелового обрыва под  Осколом выкопали ров пятиметровой глубины и девятиметровой ширины. Через ров к русским, Покровским и стрелецким воротам вели специальные мосты на столбовых опорах.

- Смотри внимательно за плотниками, Иван, -  наставлял своего питомца Турищев. – Да запомни крепко-накрепко, в какой очередности они столбовые опоры собирают. Мостовым опорам  нужна не только прочность. Они, в случае чего, должны легко разрушаться – переметываться. От твоей сноровки при разборке «быков» будет зависеть судьба города, Ваня.

- Ломать, не строить, Павел Иванович.

- Не скажи.  Но чтобы не все мосты при опасности нападения тебе пришлось ломать, один мост выполним более сложной конструкции. Чтобы хотя бы одним мостом сразу же после осады могли оскольчане воспользоваться.

- А как укрепим северо-восточную часть города? – спросил зодчего Ивашка.

- Земляной вал, ров перед ним и деревянные сооружения крепости создадут систему обороны в три линии. Вполне достаточно, чтобы отстоять крепость. Все в войске знают, как распределены по стенам, башням и воротам, - сказал Турищев и добавил, - а вот силами местных жителей заготавливай камни, колья, заполни все кадки водой, на случай возгорания. Возле укреплений постоянно держи скошенную траву.

- Эх, Павел Иванович, -  огорченно вздохнул Ивашка, - самой мощной защитой крепости служит огнестрельное оружие. А его в Осколе кот наплакал. Напротив  русских ворот на звоннице висит 80 пудовый колокол. По его сигналу соберутся служилые люди в крепость, предупредит звон колокола жителей окрестностей о возможном нападении отряда татар, а чем от них обороняться будем?

Турищев ничего не ответил, но задумался. Все огнестрельное оружие в Осколе  называли одним универсальным словом «пищаль». Ручная пищаль состояла из железного ствола – дула и деревянного станка – приклада. В казенной части у одних пищалей крепилась жагра – спусковое устройство с фитильным запалом. На других уже были кольцевые и кремневые замки. Артиллерия делилась на городовые и полковые пищали. Подготовка пушкарей к осаде и распределение среди них орудия не займет много времени. Орудия находятся в башнях вместе с зельем (порохом) и ядрами. Только их количество, тут Ивашка абсолютно прав, для крепостных стен такой протяженности явно недостаточно: всего двенадцать пищалей. Шесть железных пищалей стреляют ядром в одну гривенку (205 гр.), а шесть медных пищалей предназначены для стрельбы ядрами на восьми башнях из двадцати.

Павел не собирался сообщать Ивашке о своих мыслях. Вслух он сказал:

- О чем кот плачет, татары не подозревают. Зато услышав грохот орудий, не попрут нагло на штурм. Призадумаются. Рогатин с массивными обоюдоострыми наконечниками и копий хватит не только служилым  людям, а и всему народному ополчению. Отразим нападение татар и воровских черкес.

- Да у нас героизм  всегда  можно проявить, - согласился с архитектором Ивашка.

Как не хотел Турищев отрывать перед парнем свою тревогу, но после пафоса Ивана у него непроизвольно вырвалось:

- Героизм, Ваня, ненормальное состояние нашей жизни. Но нам приходится расплачиваться своим героизмом не за счет злого умысла или глупости, а от бедности своей. Но делать скидку нельзя даже на нищету. Тот, кто делает для этого скидку, долго не протянет. Не проживешь спокойно на одних скидках-то. Вот и приходится нам, Ваня, геройствовать.

Ивашка сначала накинул на себя зипун из овечьей шерсти поверх косоворотки, да передумал, потянул армяк из домотканой ткани и подпоясался кушаком:

- Пойду трудиться.

 

---

 

Воевода от Бориса Годунова

Вскоре, и двух лет не минуло, пришлось вспомнить воеводе Солнцеву-Засекину о прощальном разговоре со Степаном Даниловым. Особенно о людской неблагодарности. Станичный вож Бориска Кондратьев со товарищами направили челобитную на Засекина уже  Кондратьевскому тезке – царю Борису Годунову. Почил в бозе Федор Иоаннович, светлая ему память. Упомянул Кондратьев, но уже добрым словом воеводу Данилова. Тот дал вожжам земли в устье Оскольца,  а Иван Андреевич собирается отобрать их у проводников и передать ямским охотникам.

Солнцева отозвали для объяснения в Москву, а вместо него прибыл воевода Богдан Сабуров с писцом Юрием Левчиковым с грамотой Бориса Годунова устроить ямских охотников. 

Борис Кондратьев о грамоте не знал и обратился к Сабурову с вопросом:

- Пошто отбираешь у нас огороды, пашни и гуменные усады?

- Государь приказал разместить ямщиков на шляхе. Самое подходящее место для них – слобода. Теперь она Ямской станет. А вам Левчиков выпись выдал на Соковскую поляну. Там не буераки какие-то – для пашни место пригожее.

- Боюсь речи произносить непристойные, - стал возмущаться ответом Богдана Сабурова провожатый веж Борис.  - Ведь после моих слов можешь арестовать меня и за непонятку посадить, выкрикнув приговор: «Слово и дело государево». Но, правда сильнее и дороже страха. Даже у Ивана Грозного Судебник  составлялся по «Русской Правде».  Грамоту от государя Бориса в наше переселение ты привез. Уже и место определил для своей слободы – Соковая поляна. А чего же денежное жалование, оклады наши за полгода не привез? Мы люди служилые и, окромя жалования, другого дохода нет. Как прикажешь нам семьи свои кормить?

Теперь и денег нет, и неизвестно какой урожай на новых пашнях соберем. Надоело на подножном корму как животина какая-то пребывать. За полгода на крапиве и щавеле совсем отощали. Так опричь своей пахоты нас еще заставляют робить на государевых землях. Чего же ты в казначействе не поинтересовался: сколько нам денег-то причитается. Мои-то сотоварищи меня, а не воеводу теребят по такому поводу.

- Молчать! – заорал на вожа воевода. -  Не было денег в казне, когда я из Москвы уезжал. А про задолженность вашу знаю. Справлялся я в казначействе об этом.  Как  только казна пополнится, ямские охотники ваше жалование   и привезут. А ты своей дурной башкой понять не можешь, какую необходимую пользу для вас же ямщики почтовые принесут. От всех своих родственников из любых городов весточку через ямских охотников получить сможешь.

- Не лайся на меня так воевода, - попытался урезонить Богдана Сабурова Кондратьев. – Я выборный старшина от вожжей. Пока ты только со мной одним маешься, но если на все вопросы проводников я от тебя не получу ответ, то они всей гурьбой, всей ватагой в приказную избу к тебе прибегут, а там и до драки дело может дойти.

Сабуров сменил тон, перестав кричать, но продолжал говорить жестко:

- Никак ты, запугать меня захотел?  Испугал козла капустой. Не дождешься, не на того напал. Но в речах твоих взбаламошенных есть какой-то определенный толк. Не смуту наводи на своих сотоварищей, а, поди, и успокой их. Скажи, что наш царь-батюшка Борис Годунов о вас детях своих печется денно и нощно. Ты думаешь, ему легко. Знает он прекрасно, что волость Оскольская чуть больше ста лет назад, входила в Курский навет Великого княжества.  Ваш удельный князь Юрий Борисович со своей женой в 1497 году правильный выбор сделал. Поехал в Москву и царю Всея Руси Ивану III присягал, крест целовал. Не стал бы он, коли б в казне деньги были, меня без жалования для вас открывать.