Почти все финансовые потоки (80% денег страны) идут через реальную первопрестольную столицу – Москву. Как-то я услышал спор питерского патриота и вальяжного москвича. Раздраженный питерец наседал на жителя столицы:

- Чего вы кичитесь своей Москвой? Ведь она в экономике почти ничего не производит, а только в банке деньги хранит да на биржах чужие товары продает!

- Э, не скажи, брат: «Ничего не производит…», – надул важные щеки москвич и, подняв вверх указательный палец, многозначительно произнес: «Москва производит главный продукт в экономике – она порождает спрос!».

После того, как в 1918 году Петербург, а потом и Ленинград, перестал быть столицей после переезда советского правительства в Москву. Он стал «столичным городом с областной судьбой» - так злословили в «застойные» брежневские времена остряки.

У Великого Новгорода судьба не менее драматична и трагична, чем у Питера. Пусть есть в России северная и первопрестольная столицы. Но Новгород-то первоосновная столица Древней Северной Руси. Отсюда выбранный на вече славянский князь стал объединять удельные княжества в единое государство Российское и управлять не одним племенем, а территорией со всеми проживающими на ней народами. Великий Новгород – колыбель нашей Родины и сыны у него не менее великие. Все во всем мире знают полководцев – Александра Невского и Александра Суворова, а также литераторов – Гавриила Державина и писателя Федора Достоевского.

Но сначала экономика Господина Великого Новгорода рухнула, когда водные торговые пути перестали играть для города первостепенную роль. Как-то незаметно исчезло из названия славного города Новгорода слово – Великий. А потом и вовсе стал считаться провинциальным захолустьем. А потом произошел застой и в культурной жизни его, где до сих пор находят на глубине многовековых культурных слоев берестяные грамоты. Не только элита Великого Новгорода, а и простолюдины задолго до кириллицы писали глаголицей друг другу письма – неоспоримый исторический факт.

Но застой в культуре произошел в городе не в застойные времена, а во времена гласности и свободы слова в начале 90-х годов прошлого столетия. Власти решили, что в рыночной экономике и литература должна стать продажной, а книги хорошо продаваемыми. Союз писателей перестал дотироваться государством, а превратился в общественную организацию. Вроде, как отраслевой профсоюз – живите на собственные взносы членов Союза и свои профессиональные писательские интересы сами отстаивайте: написал повесть или поэму – сам издай книгу на собственные деньги или спонсорские, продай её и, если купят и будет на что кусок хлеба купить, продолжай писать дальше роман или балладу. Гонорары, как это было раньше, писатели теперь не получают. Дай бог бесплатно где-нибудь в журнале или в газете твое произведение напечатают. Задумка-то хорошая, нечего захребетником, нахлебником государства быть, да но…

В Союзе писателей России Новгородского регионального отделения на январь 2009 года числилось шестнадцать членов. В разных областных отделениях Союза писателей России разовые взносы колеблются от 200 до 1000 рублей в год. Если даже взять по максимуму – 16 тысяч рублей, разве может хватить на оплату аренды помещения, на зарплату председателя Союза, бухгалтера, за коммунальные платежи, телефоны и т.д.? Про разбойничьи тарифы ЖКХ никому объяснять не стоит. Но закон – есть закон: что заработаешь, то и полопаешь. Вот отделение Союза писателей России в Великом Новгороде потихоньку и угасало, на корне увядало. И вдруг с того самого января 2009 года региональное отделение Союза писателей России в Новгороде стало оживать, а к апрелю 2011 года возродилось, как птица Феникс из пепла.

Когда я приехал 25 апреля 2011 г. на свою малую родину в Великий Новгород, то удивился, что литераторы города и области объединились в одно монолитное целое.

Как сказал мне Анатолий Молоканов, председатель НРОООО (Новгородское региональное отделение Общероссийской общественной организации «Союз писателей России»), литераторы объединены в единый кулак, что и соответствует назначению Новгородского отделения СПР. На сегодняшний день уже в Новгороде стоит на учете 55 членов Союза писателей. Союз сотрудничает с 18 литобъединениями и поэтическими клубами области из 21 района. Но поле деятельности для расширения общения еще довольно велико. Выявляются настоящие литераторы, которые были до поры до времени как бы в «подполье». На сегодня НРОООО «СПРоссии» сотрудничает с журналами «Север» (г. Петрозаводск), «Аргамак» (Татарстан), «Невский альманах» (Санкт-Петербург), «Наш современник» (г. Москва), «Парадный подъезд» (Санкт-Петербург) и другими.

С городской писательской организацией Санкт-Петербурга новгородцы заключили договор-соглашение об их представительстве на правах творческой секции. Заключили негласно договор с Мордовией, где печатают новгородских авторов в журналах и газетах на мордовском языке. А в журнале «Викинг» – мордовских авторов на русском языке. В 2009-2010 г.г. проводились фестивали «Война. Народ. Победа» в Великом Новгороде и «Дворянское гнездо» в пос. Кулотино Окуловского района. В этом, 2011 году, 28 мая проводится литературно-музыкальный фестиваль-конкурс «Нет ничего сильнее слова», посвященный Дням славянской письменности и культуры. Учредили на Российском уровне литературную премию имени Велимира Хлебникова в честь 1150-летия российской государственности, итоги которого подведутся к 1 июня 2012 года с выплатой премий за I-II-III места за счет спонсорской поддержки. Писатели НРОООО «СПРоссии» участвуют в фестивалях и в других городах: в Санкт-Петербурге, в Тверской и Тульской областях, принимают участие с выступлениями в Романовских, Достоевских, Бианковских, Хлебниковских, Сологубовских, Балашовских и др. чтениях.

Мне казалось, что фонтанирующей информации конца не будет и края. Но этот нескончаемый поток не утомлял меня, а восхищал, становился лечебным чудодейственным бальзамом для истомившегося сердца от новостных ужастиков и телестрашилок об изнасилованиях, убийствах, коррупционерах-чиновниках и разгульной жизни за морем-океаном олигархов. Так хотелось услышать чего-нибудь позитивного! И вот оно – получай, слушай симфонию о культурной жизни в Великом Новгороде. Великий город навсегда остается великим.

И всё же, когда Анатолий Молоканов приостановился, чтобы перевести дух, я не стал дожидаться новой феерии, а воскликнул:

- Анатолий Николаевич, да как же вам удалось провернуть такую колоссальную работу за каких-то два года?! Где вы отыскали столько талантов?

Молоканов усмехнулся:

- На голом энтузиазме. После распада СССР литературная деятельность, да и культура в целом приходит в упадок. Но были люди, которые из-за своей преданности любимому делу писали даже в то беспросветное время как бы в стол. И лежали, пылились в ящиках стола романы, повести, стихи. Кому-то, правда, удавалось издать книгу за свои или спонсорские средства. Нам оставалось только уделить им внимание, объединить, поддержать на первых порах, хотя бы морально, помочь издаться. А потом, когда дело сдвинулось с мертвой точки, Новгородское региональное отделение «СПРоссии» стало разрастаться как снежный ком. В 2010 году пришлось провести с руководителями литературных объединений (клубов) однодневную лекцию-учебу по правонаписанию поэзии. Доклады читали поэты: С.Макаров и Ю. Драгунов. Учеба дала свои положительные результаты.

- А вы уверены, что количество сможет перерасти в качество? – спросил я его. – Появятся ли новые Державины, Достоевские?

- Когда толщина пласта культурного слоя начнет увеличиваться, то многие литераторы получат шанс реализации своих талантов. А кто из них станет Державиным или Достоевским покажет и рассудит время, - ответил, не раздумывая, Молоканов. У нас, при НРОООО «СПРоссии» работает литературное объединение имени Владимира Кулагина и готовится к выпуску очередного своего альманаха «Ювенальное море» №3. И другие литературные объединения, поэтические клубы ежегодно выпускают свои коллективные сборники.

Моему восхищению не было предела, и я с изумлением смотрел на энтузиаста. Это слово – «энтузиаст» и от него производные словечки уже стали архаичными. Поколение, что по возрасту мне в дети годятся, а особенно то, что и во внуки сойдут, вряд ли понимают суть слова «энтузиаст». Поэтому для них и хочу пояснить, что этот человек загоревшись идеей бескорыстно или же за номинальную оплату, выполняет не жалея своих сил общественно-полезную работу во благо другим людям, не дожидаясь ни наград, ни благодарностей. Энтузиаст трудится так ради своего морального удовлетворения. Слово «энтузиаст» стирается из людской памяти потому, что сами энтузиасты, как вид, почти повывелись, а если они пока и существуют, то наверняка занесены поименно в Красную книгу.

Вот с таким реликтовым экземпляром человеческой породы высшей пробы мне и посчастливилось встретиться в Великом Новгороде.

Когда человек отдает свое материальное богатство или тепло своей души, это только, кажется, что он становится беднее. Нет, как раз наоборот, кто много отдает другим людям, тот получает назад сторицей, может не от тех, кому помогал, а совсем от других, во много крат больше, чем отдал сам.

Так получилось и с Анатолием Молокановым. Он стал член-корреспондентом Петровской Академии Наук и Искусств (ПАНИ), академиком Державинской академии наук (ДАН). Даном в восточных единоборствах обозначается очередная ступенька на пути к познанию истинного смысла жизни и собственного мастерства. Поэтому аббревиатура Державинской академии наук – ДАН весьма символична для Анатолия Николаевича Молоканова. Он перешагивает со ступеньки на ступеньку и повышает статус ДАНа и мастерства. Совершенствовать свое мастерство можно до бесконечности. Он был делегатом XIII съезда Союза писателей России, стал секретарем правления Союза писателей России, главным редактором журнала «Викинг» (Великий Новгород), членом редакционного Совета журнала «Невский альманах». Молоканов не только творческий человек, но и умелый менеджер. По ежегодному контракту с комитетом культуры Новгородской области под его руководством НРОООО «СПРоссии» выпускает поэтический сборник «Все поэты Новгородской области» №3 и альманах «Вече» №6. Выйдут книги: «Новгородские огоньки» и «Дорога длиною в жизнь» – авторами которых являются члены СП России Новгородской писательской организации. Ко всему этому Губернатором Новгородской области ежегодно выплачивается социальная поддержка пока 20-ти членам СП России в сумме по 6.5 тысяч рублей. Это ли не результат его работы?

Вот и я вернулся на круги своя. Начал с демократии древней Новгородской республики. Когда народ собирался на общие собрания – вече, высший его орган управления, и выбирал на нем верховную власть, а заканчиваю очерк или эссе, называйте мою рукопись как хотите, воспоминанием альманаха «Вече» №5 (2010 г.), прочтенного мною с большим удовольствием. В этом «Вече» председатель НРОООО «Союз писателей России» собрал своих талантливых земляков-писателей и поэтов, чтобы каждый из них, как на древнем Новгородском вече, мог сказать весомое литературное слово в нашей великой русской культуре.

 

Здесь русский дух, здесь Русью пахнет…

После встречи с Анатолием Молокановым я прочитал Литературный журнал России, последний 3-ий номер «Викинга». И хотя название вроде бы скандинавское, но внутреннее содержание его пронизано любовью к Родине. «Здесь русский дух. Здесь Русью пахнет…»

Взять хотя бы одно четверостишие поэта Александра Лазутина из стихотворения «В родных краях»:

«Гляжу на кроны елей нежных

От стужи слёзы на щеках.

В краях родных и заповедных,

Брести мне радостно в снегах».

 

Прочитав его, сразу понимаешь, что такое на самом деле вроде бы банальная расхожая фраза: «Я люблю тебя до слез». Лирическое стихотворение, и какое пафосное звучание его.

А вот как оценивает свою позицию к новым русским нуворишам поэт Александр Комаров в стихотворении «Старый русский»:

Я старый русский, господа.

Ни в гневе, не в тоске, ни спьяну.

России светлые года

В угоду вам хулить не стану.

 

Классик сказал: «Поэт в России больше чем поэт» и стихи Александра Комарова только подтверждают эту крылатую фразу. Я не побоюсь сказать, что некоторые строчки из стихотворения Комарова «Гражданин» тоже могут стать крылатыми, а уж что разойдутся в народе на цитаты, вообще не сомневаюсь.

По возрасту менял я паспорт,

А мне чиновник объяснил:

«Я должен доказать гражданство,

И то, что я в России жил.

…Как будто в чуждом государстве

Мне выправляют аусвайс.

А пусть докажут МНЕ гражданство –

И Абрамович и Чубайс!

И если бы меня спросили,

Я б предложил в один момент:

Пускай любовь свою к России

Докажет людям президент!».

 

Что-то Теркинское слышится в этих строчках: мудрость и озорство, ирония и гнев к формалистике и бестолковщине, в которой так уютно чувствуют прохиндеи всех мастей.

В своих «Есенинках» Сергей Макаров восхищается великим русским поэтом и с тревожной ноткой в голосе заботится о сохранении людской памяти о Сергее Есенине.

Он был вечно гонимым при любой власти, но всегда любим народом. Вот Макаров и побаивается, что искренность поэта опять кому-нибудь из властьпридержащих, не понравится и запретят издавать его книги.

«…Сердце соловьиное России

Сохнет без Есенинской строки.

Пейте же из песен-самоцветов

Их живую воду, русский лад.

Запрещайте запрещать поэтов

А не то Россию запретят….»

 

Говорил Чехов: «Краткость – сестра таланта» и у Сергея Макарова есть одно стихотворение про Сергея Есенина в одну строфу. Но в ней уместилась вся суть лирического поэта, так нежно любившего свою Родину:

«Средь хороводно-плясовой стихии,

Где и тальник звенит под стать струне

Есенин мог родиться лишь в России –

В раздольной, ярко песенной стране».

 

Макаров с горечью вспоминает о потерях новгородских литераторов и в тоже время опять заводит речь о краткости и емкости в любом художественном произведении: «Недавно ушедший от нас известный новгородский поэт Игорь Таяновский писал в молодые годы:

«Я с детства подвига хочу

Хочу, представьте, славы».

 

Это стихотворение, опубликованное в «Литературной газете», сразу же обратило на себя и, естественно, на автора внимание любителей поэзии: строки были очень искренни, честны. Правда, слава может быть и скандальной. Скажем, известный поэт Валерий Брюсов, написал поэму, состоящую из одной строки. Впрочем, слава была насмешливой, а поэма звучала так: «О, прикрой свои бледные ноги».

Да и сейчас можно запустить по Интернету какую-нибудь изящную глупость, да ещё с роскошными рифмами. Вот два моих таких экспромта:

Баяном били Пелагею

За то, что ночью пела гею.

И –

На поле боя полиглотам

Конец!

Их много полегло там».

 

Тут Сергей Макаров одновременно и кокетничает, называя свои каламбуры глупостью, и тут же дает сам себе достойную оценку, упомянув про роскошную рифму.

Рифмы у него настолько роскошны, что несомненно вызовут зависть у коллег, а каламбуры изящны. Без всякой глупости считаю, они восходят и могут вполне посоревноваться с классическими:

«Даже к финским скалам бурым,

Обращаюсь с каламбуром».

 

Опубликованы в третьем номере 2011 года в журнале «Викинг» рассказы и Анатолия Молоканова. Они интересны, читаются легко, взахлеб, но о прозе его поговорим чуть позже. А пока, после цитаты чеховской о краткости и таланте, как не обратить внимания на рассказ прозаика Александра Евстратова «По Чехову», члена Литературного объединения при газете «Красная искра», г. Боровичи Новгородской области.

Сюжет рассказа и персонажи его похожи на жалобу знаменитого Ваньку Жукова, посланного учиться ремеслу к чужим людям, которую мальчик пишет на деревню дедушке Константину Макарову. Измываются над ним хозяева, а хозяйка за плохо вычищенную селедку «ейной харей» Ванятку «в морду тычет». Умоляет мальчик дедушку забрать его к себе.

Только у Александра Евстратова пишет письмо бабка Дарья, схоронившая мужа и все деньги на похороны уханькала. Жалуется она на чиновников из сельсовета, которые переоформить собственный дом супругов, своими руками выстроенный, с умершего мужа на жену бесплатно не хотят. Требуют оплатить огромные деньги. И кому же она жалуется? «Товарищу президенту» - корявыми буквами трясущейся от волнения рукой, наконец, выводит она первые с трудом давшиеся слова».

Но потом бабушка угрюмо вспоминает, что товарищей у неё в сельсоветской власти среди чиновников нет, они ведут себя как господа и, зачеркивает написанные слова, начинает снова – «Господину президенту».

Дарья до сих пор день и ночь плакала, слёзы горькие лила, бессонницей страдала, а написав письмо президенту, убаюкала себя сладкими надеждами и крепко заснула.

Между строк читаешь и понимаешь, что если Ванькина жалоба никогда не дойдет по такому смешному и до боли горькому непонятному адресу: «На деревню дедушке…», то и послание Дарьино президенту вряд ли дойдет до Кремля. Законы святы, да на местах лихие супостаты. Чиновник он и в Кремле чиновник – бумаге ходу не даст, пока не вылежится под сукном.

Заинтересовала меня и сказка для детей и взрослых «Великан и Маханя» члена СП России - Василия Носова. Она более оптимистична, чем рассказ Александра Евстратова «По Чехову». Великан – мощное дерево, которое заслонило свет солнца от маленького росточка яблоньки, который проклюнулся из семечка упавшего из сладкого плода закусывающего яблоком, отдыхавшим в тени дерева грибником. Отнимал Великан не только свет солнца от Махани, но и влагу. На помощь маленькому яблоневому росточку пришли силы природы: туча, ветры и рухнул на землю злой Великанище.

Сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок. Такой урок и дает прозаик Василий Носов. А намек вполне прозрачный не только в судьбах деревьев, такие вот случаи бывают. Бывают они и в нашей жизни. Оглянитесь вокруг и вы увидите, что у Носова и не сказка вовсе написана, а суровая правда жизни – быль.

В начале номера журнала «Викинг» опубликованы «Русские народные пословицы», и в них можно прочесть расшифровку загадочной сказки Василия Носова: «Мир только правдой и держится. Порой и правду в шутку говорят. Кто любит свет, тот любит правду».

 

Любви все возрасты покорны

У Анатолия Николаевича издано немало книг: «В рейсе», «Непротокольный случай», «Гулял свой отпуск северянин», «Как мне хочется в детство вернуться», «Надымские тайны». И вот у меня в руках его новая книга, напечатанная в авторской редакции: «Подари мне, мама, жизнь – я начну её сначала…». В книге избранные произведения, а вышла она накануне 65-летнего юбилея писателя.

Название сразу заинтриговало меня. Обычно в избранном прозаики выносят на обложку издаваемой книги или тома обобщенное название для всех произведений, собранных под одной корочкой, заглавие одного из романов или повестей. И я стал отыскивать, как заправский детектив-сыщик, это произведение «Подари мне, мама, жизнь – я начну её сначала» в оглавлении книги. Нет, в оглавлении я его не увидел. Удивительно, как же так? Стал перелистывать – результат все тот же, отрицательный. И только, когда стал читать повесть «Под окнами третьего этажа» увидел эпиграф самого автора: «Повтори мне, мама, жизнь – я начну её сначала». А прочитав весь томик «Избранного», понял, как точно подобран заголовок книги.

Многие из литературных героев хотели бы произнести эти слова из авторского эпиграфа писателя, да вот беда – ни одно из двух желаний, прозвучавших в заголовке книги, неосуществимы. Ни одна любящая мать не в состоянии, даже имея огромное желание ни повторить, ни подарить своему чаду жизнь. Природа-матушка не позволит это сделать. Как впрочем, и выросшему ребенку во взрослого человека, наделавшего в своей жизни множество глупостей и ошибок, не удается начать свою жизнь сначала. Груз прошлого, нелепые эпизоды случившегося никуда не отбросишь. До конца жизни придется все свое носить с собой, каким бы оно тяжелым или радостным не было. Хотя, если человек прожил в радости без печали, то стоит ли испытывать судьбу и возвращаться к истокам. Повторится ли у него снова счастливая судьба? Неизвестно…

Название сборника избранных произведений Анатолия Молоканова - загадка, но закамуфлированная под окружающую нас среду. Есть у него и открытое, и понятное любому интригующее название «Надымские тайны». Все эти загадки читателю предстоит разгадать, а завесу тайны открыть, то есть, на момент чтения превратиться в следователя, детектива, сыщика.

Так что же получается? Проза Анатолия Николаевича – авантюрные детективные романы-повести? Конечно, его литературно-художественные произведения нельзя рядом поставить на уровень дамских иронических детективчиков. Проза Молоканова отстает от этих детективных «романов» на миллион световых лет, но как жанр его произведения, возможно, попадают в разряд психологического детектива. Само-то слово «детектив» не ругательское, таковым его сделали борзописцы, которые строгают, штампуют примитивные детективы на потребу публике. А возьмите «Преступление и наказание» Федора Михайловича Достоевского. Разве его роман психологический детектив? Но какие неожиданные выводы сделаны Достоевским: ничто в мире не сравниться со слезой ребенка, красота спасет мир.

Разумеется, Федор Михайлович имел ввиду красоту не внешнюю. Не смазливое женское личико, не античный нежный профиль её. И не гордую осанку головы Нефертити, посаженную на лебединую шею. Это тоже всё имеет место, все прекрасно, но важнее всего внутренняя красота человека – красота его души. А вот тут-то и возникают психологические коллизии, тайны, загадки. У Достоевского в прозе такая огромная амплитуда во взаимоотношениях между мужчинами и женщинами: от самых высоких романтических отношений до самых низменных.

У Анатолия Николаевича Молоканова в произведениях присутствует и достоевщина, в самом лучшем понимании этого термина, но главным действующим лицом везде выступает любовь. В психологических детективах писателя любовь испытывается на прочность, иногда её предают, даже убивают, ради неё, совершают благородные поступки, преступления. Но наказать за эти преступления не может ни один суд существующий на земле. Самый страшный суд может совершить в своей душе сам раскаивающийся преступник и осознавший свое падение на огромной амплитуде, как у Молоканова, так и у Достоевского – от высокого падения в небесах в низменную пропасть страстей. Неспроста всё-таки Анатолий Молоканов академик и действительный член-корреспондент двух академий наук: Петровской и Державинской.

У Молоканова любовь везде: между детьми и родителями, женщиной и мужчиной, мужем и женой, дедушек и бабушек к внукам и внучкам, между подругами и друзьями. Та чистая и светлая любовь, о которой мечтают эстрадные звездочки и звездинки. Всё у них вроде бы есть – деньги, и вроде бы, всенародная слава, а обделены они личным семейным счастьем, без которого и жизнь – не жизнь.

Анатолий Николаевич дотошно, скрупулезно, как настоящий детектив-сыщик в своих произведениях докапывается до самой сути, до причин – почему же человек счастлив или несчастлив.

Почему не хватает людям радости в творчестве, а так необходимы и тепло души, и нежная, хотя и обыкновенная земная любовь как простых людей, а не всего человечества? Он яростно сопротивляется пресловутому методу детективного жанра и его психологические изыскания позволяют делать гениальные открытия в той области, которая будет всегда привлекать внимание любого человека, и называется эта область – Любовь. Ведь только влюбленный и любимый мужчина может назвать себя настоящим человеком. Только любимая женщина играет в жизни мужчины огромную роль и несет для него в любые смутные и темные времена свет. Свет любви, свет жизни. Сейчас настал такой период, в котором нужно, придется принимать унизительный глагол – выживать. Да, иногда приходится делать это унизительное дело – выживать. Но все же не выживать нужно, а жить. Все эти сентенции присутствуют в прозе писателя Молоканова. Он не сетует, а придерживается мнения поэта: «Благословляю всё, что было, я лучшей доли не хотел», хотя и назвал свой сборный том «Избранного» - «Подари мне, мама, жизнь – я начну её сначала».

В своем творчестве Молоканов не придерживается сегодняшнему нововеянию – соответствовать не самому себе, а внешнему образу или, как модно стало говорить – имиджу. Имидживики обычно говорят не то, что думают, а то, что хотят услышать от него люди. Анатолий Николаевич говорит в своих повестях, рассказах чистую правду. Он говорит: «поверьте мне: это всё было на самом деле, хотя и описано в литературно-художественном формате!». И читатели верят ему. Настолько достоверны и психологически точны поступки и проступки его героев. У него есть в прозе классические конфликты между отцами и детьми, но он показывает, что природой на генетическом уровне заложены листы прошедших поколений и сильные возбуждения и эмоции отлетают в сторону; и отцы, и дети вдруг обретают язык, который становится понятен им. Со всеми литературными персонажами прозы Анатолия Николаевича Молоканова происходят различные метаморфозы.

 

Костер у дороги жизни

Сюжет повести Молоканова «Хочу своего папу» прост и его суть может уложиться в строчку известной песни: «Просто встретились два одиночества, развели у дороги костер. А костер разгораться не хочется – вот и весь разговор». Но всё гениальное просто. Анатолию Николаевичу удалось показать этот простенький сюжет в таком неожиданном ракурсе, что трагическая драма вдруг превращается, после нескольких психологически необычных эпизодов, во взаимоотношения двух одиноких людей, Марии и Евгения, в былинный эпос о материнском и отцовском долге.

У Марии и Евгения у каждого из них есть семья и дети, у обоих сыновья. Одиноки они не по своей воле. Муж Марии попал в тюрьму, а жена Евгения не захотела уезжать из уютной и обжитой квартирки в средней полосе России в необустроенный и холодный мир Севера, куда уехал вместе со строительным подразделением.

Начальник строительного управления и ученица маляра, вот какая огромная социальная пропасть между ними, встретились на дискотеке. Мария приглянулась Евгению, да и она вдруг обнаружила, что её начальник внешне похож на её мужа Виктора. Но танцевать, не целовать. Девушка сопротивляется своей зарождающейся симпатии к кавалеру по вальсу из-за недавно пережитого стресса – судимости мужа, за изнасилование сроки наказания велики.

Писатель показывает растерянность Виктора и твердую решимость Марии порвать с ним отношения навсегда в диалоге на последнем их свидании сразу после суда:

« - Сможешь простить меня? Пойми только правильно! Не был я с ней… всё они… Я их отговаривал.

- Зачем мне это всё сейчас? Уже ни к чему, – тихо произнесла Мария. – Я столько лет жила с тобой и верила, любила, а ты предал, предал… - Густой комок подкатил к горлу. – Я буду, с тобой разводится.

- А сын? Он – мой. Я – отец. Что ему скажешь, когда вырастет?».

Мария не смотрела ему в глаза, знала, что увидит жалкий умоляющий взгляд, но обида настолько была сильна, что она, как утопающий хватается за соломинку, решила уехать на Север по предложенному случайно встреченной доброхоткой адресочку её знакомой, которая уже успешно трудится там. Сына пока оставила у родителей.

Евгений Александрович выделил ей «бочку» для проживания на объекте. Мария чувствовала себя не в своем корыте, но отказываться от какого-то угла, куда можно привезти своего сына не могла, даже при косых взглядах завистников.

Начальник пришел к ней на новоселье и признался:

« - Тяжело без жены…, а без мужа вам разве легче? Признавайтесь!

Евгений подвинулся ближе, обнял её за плечи:

- Ответь…

Мария попыталась отстраниться, но он сильно прижал к груди, начал целовать в губы и шею. Она вырывалась:

- Не…, нет…, Нет… – но, вконец измучившись и обессилев, обмякла в его руках».

Это событие не стало очередной любовной интрижкой. Хотя они, вернее он, пытались скрывать свою близость от окружающих. Но шила в мешке не утаишь. И вдруг оба получили письма, один от жены, другая от мужа. Каждый хотел признаться, что их одиночество уже скрашено другим человеком, но что-то удерживало написать в письме правду. А когда Мария привезла сына на Север, у неё произошел с ним неприятный разговор:

«Где-то издалека доносился протяжный вой скулящей собаки, еще сильнее давя на сердце.

- Ма – ма! – вбежал с улицы Вовка. – А почему этот дядя нас встретил? Зачем он придет сюда вечером? Он здесь живет?

Мария в растерянности застыла перед сыном.

- Он… Он будет жить у нас, Вова, - сердце с трудом протолкнуло спазму. Она не расслышала своего голоса.

- Не хочу. Я хочу своего папу, - сын теребил мать за руку.

- Хорошо… Хорошо! Успокойся, сынок, я пошутила…».

Пришла беда – отворяй ворота. У Марии умер отец. На похоронах она встретилась со свекровью.

«В Марии что-то дрогнуло, надломилось, располагая к ней (к свекрови) каким-то теплом и сочувствием. В этот момент она готова была простить всё. Взгляд свекрови такой схожий со взглядом Виктора, растопил её сердце, вытеснил горечь прожитых лет и несчастий».

А в это время Евгений получил от жены телеграмму: «Встречай». Он в смятении. Недавно наотрез отказывалась приехать на Север, а вот, ни с того ни с чего прилетает. Но в голове уже бегут мысли о сыне: «Привезет его с собой или нет?». Разозлился, когда узнал, что приехала одна. Отношения холодные, даже можно сказать неприязненные.

А Мария не была шокирована приездом жены Евгения. Молоканов её переломное состояние читателю показывает, как Мария своим подругам объясняет её философское отношение к сложившейся ситуации, свою метаморфозу:

« - … Порой не умеем простить мы друг друга, где надо выслушать до конца, уступить. Ну ладно, к примеру, сошлась я с Евгением. Его сын сиротой останется, не будет отца у него, не будет отца и у моего. Две покалеченные с детства души. Это всё при живых-то родителях?! Так портим мы детей, обозляем, ломаем их жизнь и свою. А зачем? Кому это нужно? Ошибаются все. Сейчас чем я лучше того же Виктора?.. Молчите… Скажу вам – ничем. Вот где собака зарыта. В жизни главное, я поняла, не спешить надо с выводами, дать отстояться всему».

Мария объясняет свою позицию не только подругам. Она пишет письмо и Евгению. Благодарит его за тепло души, подаренное ей в лютый холод, в тяжелое время, позволив душе отогреться у костерка зажженного ими тогда у дороги жизни, забыться на время от тоски, одиночества. И прощается навсегда. Евгению остается только вздохнуть с облегчением и мысленно тоже поблагодарить Марию, сделавшей первой такой важный и необходимый шаг для обоих.

Хочется особо поговорить о языке прозы Анатолия Молоканова. Часто он использует, рисуя картины жизни северян, не в яркой палитре красок, а в монохроматической гамме. Но, когда всего-то девять месяцев зима, а остальное лето, то где, же взять радужные цвета-то? Полярная ночь, черная, почти как в космосе небо и белое безмолвие, занесенной снегами тундры. Всё вверх дном, вверх ногами по сравнению с картиной ночи в средней полосе России. В ней, в основном, видишь под ногами темную, почти черную землю, а под собой светлое небо перед восходом и после заката. А в промежутке мягкий, хотя и тускловатый лунный свет не позволяет мраком укрыть всё обжитое тобой пространство.

Читая изумительную книгу талантливого русского писателя Владислава Шаповалова «Медвяный звон» я заинтересовался рисунками, иллюстрациями заслуженного художника РСФСР Станислава Косенкова. Это были черно-белые гравюры. Он вырезал клише острым лезвием ножа на линолеуме. Одно неверное движение и вся многочасовая работа может пойти насмарку. Не получится четкого рисунка при печатании гравюры.

Ребятишки, наблюдавшие за работой резца мастера, за его точными движениями, за его терпением при утомительной, монотонной работе, не могли дождаться того счастливого момента, когда Косенков делал пробный оттиск рисунка. Приложит чистый лист к клише с нанесенной на него черной краской, катанет по нему валиком - и через секунду появляется на белом листе прекрасный рисунок. Секунда и многодневный труд. Вот так и проза Молоканова. Читается взахлеб, но, ни одному читателю не представляется тот кропотливый и упорный труд писателя, позволяющий ему читать повести и рассказы Молоканова. С такой легкостью. Для примера предлагаю прочитать один, всего один абзац из повести «Забудем прошлое», как минимальными средствами автор создает колоссальные, объемные, яркие образы: «Годы шли незаметно, откладываясь кольцами на стволах деревьев, меняя листву. Рос в высоту город, ширился, подминая времянки шанхая. Кряхтела тундра под тяжестью небоскребов, оседал потолок её кладовых из-за добытых миллиардов газа и нефти».

Анатолий Молоканов исследует только психологические состояния литературных героев в различных жизненных ситуациях, побуждающих их совершать те или иные поступки. О производственной деятельности он почти не упоминает, а если и упоминает, то вроде бы вскользь, как бы мимоходом. Прочитав выше приведенный абзац, перед глазами встает титаническая работа, проделанная северянами: город растет и ввысь и вширь, подминая времянки шанхая. Тундра кряхтит от небоскребов, а потолок кладовых тундры проседает – миллиарды кубометров газа и тонны нефти добытыми северянами на благо страны. А годы, проведенные на Севере? Они, как годовые кольца, медленно вызревают в стволах деревьев. И чтобы определить их количество нужно спилить дерево. А зачем? Ни к чему изломанные деревья, как и людские судьбы. Мало деревьев на Крайнем Севере. Так пусть же себе растут и живут столько, сколько Богом им отмеряно. И растут они медленно, очень медленно.

 

Незваный гость хуже татарина

В повести «Под окнами третьего этажа» главный герой Петр писателем Анатолием Молокановым изображен, как перекати-поле. Растет это растение в засушливых местах и весной, когда хватает вдоволь влаги, распускает свои стебельки-веточки вширь и немного в высоту так, что получается этакая шарообразная шапка-крона в диаметре чуть более полуметра. А летом засохнув на корню, который не забирается вглубь земли, а почти стелется по поверхности, подхватывается сильным дуновением какого-нибудь вихря или порывистого ветра и катится по степи, по полю, как огромный футбольный мячик. Потому и называется растение – перекати-поле. Пытается шар-мячик по пути через степь разбросать семена. И если они не засохнут напрочь от палящего нещадно солнца, то возможно, весной где-нибудь и взойдет молодой росточек перекати-поля.

И вот состарившийся, неопрятно одетый Петр с блеклыми от времени глазами случайно узнал о свадьбе своей дочери. Приехал к жене, от которой, как перекати-поле оторвался давным-давно и сидит, не понимая, зачем же он приплелся к ним непрошенный, не званный в гости. А незваный гость говорят в народе, хуже татарина. Правда есть шутка про Руслана Имрановича Хасбулатова, что он, якобы, на заседании Верховного Совета депутатов, предложил изменить текст этой пословицы, чтобы не оскорблять национального достоинства татар. Вместо: «Незваный гость хуже татарина», следует говорить: «Незваный гость лучше татарина». Но это только шутка.

Не ждут его ни жена, ни дочка.

Его мысли шарахаются от настоящего к прошлому, бессистемно, беспорядочно, обрывками. Он, то вспоминает прошедшую жизнь, то вскакивает со скамейки у дочкиного подъезда при появлении соседей и скрывается или за ветвями кустарника и деревьев, или же во тьме глубины неосвященного двора. Не хочет раньше времени попасться на глаза своим родственникам, давно позабывших его. Да и как определить то время, когда его захотят встретить родственники – раньше ли, позже ли? Может быть, никогда.

Если в предыдущих произведениях Анатолий Николаевич отмечал, открыживал главы или римскими цифрами, или же названиями заголовков, то в повести «Под окнами третьего этажа» Молоканов даже графически подчеркивает смятение Петра. Он отчеркивает короткие главки с куцыми тоскливыми мыслями героя о настоящем моменте, то главы о воспоминаниях прошлого длинные, а мысли тяжелые, унылые, безрадостные.

Эти главки и главы тоже разделяет – звездочками. Семью звездочками. Автор как бы подчеркивает, вокруг какой темы шебуршатся, вращаются мысли Петра. Отделяется глава от главки семью звездочками, а в мозгу у Петра рефреном звучит: семья, семя. Семья – это семья. Но не сложилось семьи у Петра. Было семь попыток, но не прилипло, не пристало его «Я» ни к одной семье. Живет Петр в доме сестры, которая тоже не рада его беспрестанным пьянкам, ни его безденежью, ни его одиночеству. Укатали Сивку крутые горки. Хотя если разобраться, то он как раз всю жизнь увиливал от трудностей. Хотел легко и беззаботно прожить.

Вот взять разрыв с Любой. Даже на свадьбе они целоваться стеснялись. А потом в скором поезде обыкновенный ширпотребовский календарь он не пожелал купить в подарок любимой теще. Потом взорвался, придя, домой на обед, а прихворнувшая Люба не успела обед приготовить. Вот так и проходили годы бестолково, впустую, пока не приревновал жену из-за какой-то праздничной открытки, которую прислал её давний знакомый.

Петр стал ухлестывать за молоденькой продавщицей Лесей, которую на работе называли Ларисой. Как говорится – невестке в отместку, а получилось, что стали жить отдельно от Лесиных родителей. Родились сын и дочь. Но и тут произошел разлад в семье. Сначала он стал придираться к Лесе, что не следит за своим внешним видом, а помочь ей в домашних делах, чтобы время для обихода у Леси высвободилось, не собирался. Палец о палец не ударит, хотя на работе был готов пропадать день и ночь.

В командировке быстро пристроился к бригадирше Вере, но и её бросил, объяснив, что сын заболел и нужно вернуться к Лесе. Но, застряв из-за непогоды в аэропорту, познакомившись с дежурной, втихаря от Леси отвез её домой на такси.

В конце концов вода камень точит. Не выдержала такой жизни Леся – помощь мужа нужна, нельзя же оставаться навсегда рабыней Изаурой. И в словах обиды, которые вырвались наружу, автор и вложил весь гнев Леси:

« - Я погрязла в делах, а тебя ничего не тревожит. Всю жизнь ты носился по бабам, верхушки сшибал, я знаю.

Найденное у Петра письмо от какой-то Марины лишь разбередили старые раны: «Хватит прощать, сколько можно! Никак не уймется, жеребец!».

- А я и не думаю с тобой жить. Ради детей тяну. Сама уговаривала меня вернуться, - ответил он на придирки.

- Я уговаривала?! подумайте, люди! Мы думали, что поймешь, успокоишься, а ты снова шашни завел с ней?

Так Петр перекочевал к Марине. Он ей был нужен – двое детей у неё на руках. Одной тяжело поднять их на ноги.

Но выросли дети. Сын отслужил армию, а дочь заневестилась. Петра взрослые дети Марины раздражали. Подвыпивший Петр однажды учинил скандал и дебош. Милиционеры заломили руки назад и затолкали в машину.

И вот эпизод, в котором писатель Молоканов мастерски показывает всю безнадежность приезда Петра:

«Мысли его потеряли жизненную нить. Усталый и голодный, он продолжал сидеть на скамейке у дома. Рядом с ним ютился щенок.

- Может зайти самому? Неудобно. Что я скажу? Может завтра, когда не будет гостей? До утра пропоют, это точно.

Щенок лизнул ему руку.

- Малыш. Потерялся? Время узнать даже не у кого, - он вспомнил, как месяц назад заложил по дешевке часы.

Мысли Петра метались от настоящего к прошлому. Но у него не было будущего. Какое будущее может быть у перекати-поля? Перед носом у Петра захлопнули дверь. С таким жестким финалом и знакомит читателя автор:

«Щенок, поджидавший его внизу, радостно завилял хвостом, запрыгал. Петр в злости отшвырнул его ногой в сторону».

А сам шагнул в темноту. Понимал ли Петр, пиная беззащитного щенка, в порыве благодарной любви лизнувшего ему руку, что он сам превратился в бездомного пса и уходит в никуда, потеряв самое дорогое на свете: «своих детей, свою родную кровь».

 

 

 

 

 

Сердце матери

Если в повести Анатолия Молоканова «Хочу своего папу» рассматривается взаимоотношения любовного треугольника Виктор – Мария – Евгений, а пострадавшая от насильника Виктора и его подельников девушка с её горестями и бедами остается за кадром, то в повести писателя «Удар через годы» он главной героиней сделал как раз жертву насилия – Настю.

«Удар через годы» - это психологический детектив в чистом виде. Если копнуть целину цветущего луга и вывернуть наружу пласт земли, то увидишь как туго, плотно переплелись корешки луговых трав. Что, ухватившись за один, потянешь за собой второй, третий. Оборвется корешок, обрываясь, причинит боль соседнему. Всё в жизни взаимосвязано. Так происходит и у людей.

Но у людей кроме физических ощущений, которые присущи и бессловесным травам, кипят страсти, бушуют эмоции. Боль одного персонажа причиняет боль другому. А радость одного становится достоянием его близкого человека. Все эти страсти, почище шекспировских кипят и в повести Молоканова «Удар через годы». А хитросплетений в судьбах литературных героев повести столько, что порой кажется, не разберется в них даже выездная бригада следователей по особо важным делам.

А писателю удалось каким-то образом разобраться в трагической судьбе Насти. А само действие происходит во время войны. Любовь вечна и повсеместна и не признает ни границ, ни происходящих катаклизмов и два молодых человека, односельчане, Володя и Настя, полюбили друг друга. Но пока зарождавшееся прекрасное чувство не переросло до близости, находится на уровне двух-трех пионерских поцелуев.

Володя – разведчик партизанского отряда, а Настя – его связная. Беда случилась, когда девушка несла донесение в лес. Фашистские молодчики, прочесывая дороги, остановили под предлогом досмотра Настю и не только изнасиловали её, но и зверски, до полусмерти избили, так как девушка яростно сопротивлялась.

Подобрали её односельчане, проезжавшие мимо на телеге. Настя рассказала о несчастье только матери и пыталась наложить на себя руки. Этот драматический эпизод врезается в память, настолько достоверно писатель изобразил его:

«Опомнясь, Екатерина следом пошла за старостой. Не обращая внимания на его непонятный взгляд, спешно закрыла дверь, вернулась и обмерла: возле кровати с петлей на шее стояла Настя:

- Не – е – т…, - закричала неистовым голосом Екатерина, с силой рванула веревку и упала на Настю. Она била дочь по щекам, видя перед собой выпученные от страха ее глаза.

- Жить… Жить не хочу, - плакала Настя, закрывая лицо ладонями».

А староста приходил к Екатерине, чтобы она по его велению постирала исподнее солдатское белье. Партизаны ждали облавы и двадцать две пары нижнего белья в доме старосты выдали фашистов с головой. Немцы прятались у него. Настя успела предупредить отряд, и утренний бой не был для партизан внезапным, но в этом бою погиб Володя. Его мать – Агафья считала родившегося мальчика у Насти своим внуком. И Володей роженица назвала, и отчество ему дала Владимирович.

Но Настя была такой цельной натурой, что не воспользовалась таким своевременным случаем, не стала обманывать и подавать надежду матери погибшего Володи.

Даже родная мать Насти Екатерина не понимала поступок дочери: «Дура ты набитая, случай такой упустить. Люди сами легенду придумали, сами к тебе пришли, а ты..?

Могла бы соломенная вдова пристроиться и выйти замуж за вернувшегося с фронта солдатика. Вернулось много изувеченных и покалеченных, но и этот шанс не использовала Настя. Всем смыслом жизни стало её материнство, а светом в окошке маленький Володя.

Когда умерла мать, Настя написала записку и положила её на стол осиротевшего дома: «Заколотите, пожалуйста, окна. Возьмите кому, что надо, мне уже все ни к чему. Настя».

Когда Владимиру шел шестнадцатый год, паспорт скоро должен был получить, опять вслед за светлой полосой жизни Насти, пролегла черная полоса. Автор показал, как на честную, порядочную женщину-однолюбку навалились напасти.

Сначала её сбил шофер обкомовской Волги – Геннадий. По случайному обстоятельству Гена был земляком Насти и даже соперничал с Володей, пытался за ней ухаживать. Но безрезультатно. И вот он пришел в больницу к Насте, где та лежала в гипсе со сломанной ногой. Принес подарок и извинялся даже, но главная-то цель у него была другая. Автор показывает лицемерие Геннадия:

« - Я пойду, извините. Просьба у меня одна, когда придут из ГАИ, то вы… Скажите, что сами… Я очень прошу… я не забуду».

Ах, какая кутерьма закрутилась вокруг Насти. Прибежал в больницу и гаишник. Молоканов великолепно показывает, как защищают чиновники честь мундира:

« - Поймите, Чернова, - в заминке он глянул в бумаги. – Анастасия Федоровна, водитель возит предисполкома, и нам не хотелось бы видеть машину в оперативных сводках.

- А чем я могу помочь? Я виновата, меня оштрафуйте, но и водитель мог бы свернуть…

- Я вас прошу и жду, - сотрудник достал лист бумаги и ручку, стал чистить перо.

- Я напишу потом…».

Владимир, возвращаясь с тренировки, – он занимался борьбой, – защитил девчонку, к которой пристали два хулигана. Не зная его возможностей они, нахально напирая на него, пытались избить и его. Но, когда ловким движением одного Володя броском кинул на асфальт, второй попытался его пырнуть ножом. Владимир успел перехватить руку хулигана, а тот, сопротивляясь, сам наткнулся на лезвие своего ножа и погиб.

Дело вроде бы ясное, но спасенная от изнасилования девчонка и сообщник бандита не давали следователю правдивых показаний. Кто-то на них давил. Да и сам бандит-то оказался сынком предисполкома.

Настя, получив горестное известие, не сразу поняла, что не Володю убили, а он случайно во время самообороны, защищаясь, стал виновником в смерти другого парня. Но от этого ей слаще не стало – с сыном случилась беда. И она потеряла сознание. Материнское сердце чувствовало неладное.

Её состояние Анатолий Молоканов объясняет так: «Она вспомнила покойную мать: «Несчастливая я у отца, несчастливая дочка и ты».

Следователь считал Владимира невиновным, но девочка от всего отказывалась. Получалось, что Володя кругом виноват. Психологическую драму Анатолий Николаевич раскрыл в диалоге матери с сыном:

« - Почему она правду скрывает? Сама кричала, звала… - Владимир смотрел на мать. – Что ей даст эта ложь?

- Зло и неправда рядом живут, сынок. Они не спорят с собой, уживаются, но существует правда. Никто не любит её, считает чужой. Она в порядочном человеке. Если качества эти заложены в девушке, она потом скажет правду». Но борьба сил добра и зла в повести Молоканова «Удар через годы» только начиналась.

В конфликте семьи Зуйковых, главой которой и был тот предисполкома, так же идет борьба со злом. Автор подчеркивает, что и в семейных отношениях, что и в общем горе у мужа и жены могут быть очень разные мнения:

«За порогом стояли родители другого сына.

- Приносим наши соболезнования. На месте вашего сына мог оказаться и наш, - продолжал гость. – Этот негодник мог жизни обоих лишить…

Жена молчала, готовясь что-то сказать, выжидала момент. Молчал и Зуйков. И что мог добавить он в оправдание, чем защитить уже мертвого сына?

- Вы не правы, - прервал он длинную речь гостя. – Я уверен, что драку затеяли наши дети, и нож достал первым мой сын. Этот нож мы нашли, когда ты стирку затеяла. Зачем же винить невиновного? – он злобно посмотрел на жену».

Зуйкова закатила истерику. Она собиралась идти до конца и выгораживать, выгораживать сына. Чувствуя, кто стоит за спиной хулиганов, забеспокоилась и Настя. Её подруга уговорила сходить к гадалке и у той, хоть и говорила хитрая бабка, что всё будет хорошо, но очень часто выпадала дама пик. У гадалок дама пик – злодейка, а масть пик предвещает беду, удар.

И вот суд. Зуйкова, собрав все сплетни о Насте, информатор – водитель Волги – Гена постарался, готовилась дать последний и решительный бой. Автор в этом словесном поединке показал всю беспринципность местечковой первой леди – Зуйковой. Она потребовала автобиографию подсудимого:

«Настя словно сдавленная со всех сторон навалившейся на неё непонятной глыбой, затаилась, чувствуя, как чаще забилось её сердце.

Зуйкова перевела взгляд в её сторону, с ехидством продолжала:

- Знаете ли вы, люди, - она мельком окинула зал, - что убийца рожден от немца? Унаследовал от отца разбой и насилие. Затеял драку, убил человека, – она вновь перевела взгляд на Владимира.

Судья в замешательстве произнес:

- Это не относится к делу.

Зал вновь зашумел, многие повскакивали с мест. Не выдержав её слов, Настя стала клониться книзу и рухнула на пол.

Владимир, наблюдая этот момент за матерью, бросился к ней, поднял, вновь постарался усадить на стул, но она уже была без движений». В последующем, в больнице, выясниться, что она скончалась от приступа сердца, о чем известят Владимира в конце самой повести.

Не выдержало материнское сердце такой напраслины, но, приняв удар на себя, показывает автор, отвела удар от сына. Все судьи, следователи, присутствующие в зале, по-другому взглянули и на случай с нечаянным убийством. Теперь никто не пошел на поводу сил зла. Добро не всегда выигрывает схватку со злом, но в данном сюжете Молоканова оно побеждает. Владимира суд признал невиновным.

Мне кажется, что у Анатолия Николаевича сюжет повести «Удар через годы» - чемодан с двойным, а может быть и с тройным дном. Мудрость писателя заключается в том, что, сопоставляя поведение обоих матерей: Черновой и Зуйковой, он не дает собственной оценки.

Всем хорошо известна притча «Сердце матери». Сына, попавшего в плен к тирану, деспот готов помиловать при условии, если сын принесет выкуп за свою жизнь. Выкуп жесткий и страшный: нужно вырвать из груди сердце матери и принести его тирану. Бессовестный негодяй выполнил приказание деспота. А, когда он нес на ладони вырванное сердце матери, то споткнулся и уронил его на землю. Он бросился поднимать, ведь это сердце залог его жизни, и услышал тихий голос заботливой матери: «Сынок, ты не ушибся?».

Зуйкова тоже защищает своего сына, хотя она и понимает, что он преступник и повинен не только в драке, а уже и в смерти матери Володи – Анастасии Черновой, но защищает свое чадушко всеми праведными и неправедными способами.

Молоканов позволил рассудить их, кто прав, а кто виноват, кому по обязанности нужно сделать это – суду.

Мною на примере трех повестей писателя Анатолия Молоканова сделан краткий обзор его творчества. Рассмотрена малая толика его произведений и в этом обзоре было трудно, да, что там трудно, невозможно освятить всю многогранность таланта прозаика. Я пытался широким штрихом очертить хотя бы приблизительные контуры его дарования, но, скорее всего, сделал только абрис вершины айсберга. А вся мощь и глыба таланта писателя, как и у айсберга, скрыта глубоко под водой. Или в других произведениях.

Придет время и профессиональные филологи и литературоведы займутся изучением творчества Анатолия Николаевича Молоканова, как сейчас изучают творчество его земляка, проживавшего в Старой Руссе, Федора Михайловича Достоевского.

И прежде чем поставить последнюю точку, мне вспомнился наш разговор с писателем, как он сумел собрать вече из литераторов Великого Новгорода и области, как создал для их самовыражения альманах «Вече», и ответ на мой вопрос:

- А вы уверены, что количество сможет перерасти в качество? Появятся ли новые Державины, Достоевские?

Молоканов тогда ответил, что время все расставит по своим местам. А кто из них (из литераторов Великого Новгорода) станет Державиным или Достоевским будет известно позже. Я думаю, что в тройку лидеров обязательно попадет, а возможно и станет первым номером и мастер психологического детектива Анатолий Молоканов, чья манера письма похожа на манеру писателя Федора Достоевского, по произведениям которого заграничные мудрецы изучают тайну загадочной русской души.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Настоящая любовь. Вопреки всему

Прочитав повесть Анатолия Молоканова «Забудем прошлое», свое благое намерение дождаться исследования творчества писателя профессиональными филологами и литературоведами, отбросил прочь. Благими намерениями, давно известно, выстелена дорога не к благой цели, а как раз в обратную, противоположную сторону. Да и эпиграф Молоканова, строчка из стихотворения Леонида Мартынова говорит о том же: «Откровение благое отзвучать еще не успевало, но с отцами в спор вступали дети, волновало их уж нечто третье…».

Анатолий Николаевич написал повесть о настоящей любви, которая выдержала испытания временем, хотя и родилась вопреки желаниям родителей. Свершиться гимну настоящей любви мешали и житейские обстоятельства. Но два любящих друг друга человека преодолели все невзгоды, все испытания. Уже только эти обстоятельства заставили меня взяться за перо и вернуться к теме исследования прозы Анатолия Молоканова.

Алексей еще до армии встречался с Любой, но ехать или не ехать домой к себе на малую родину он сразу не решил. Более того, у него в кармане на всякий случай лежала комсомольская путевка на строительство Новгородского химкомбината. Кто знает, всколыхнуло бы его душу снова едва зародившееся, но до конца не определившееся его нежное чувство к Любушке, к его первой любви, если бы не письмо от родителей. Размышления на распутье закончились, и решение Алексей принял сразу – домой. И вот, когда поезд мерно отстукивал километры, на Алексея и нахлынули воспоминания о Любе, когда она провожала его в армию. В этих воспоминаниях и показывает Анатолий Николаевич о их непростых взаимоотношениях:

«…И всё же боль расставания щемила сердце, скручивала, томила и подгоняла. Рядом с его родными стояла Любаша. Жалась вплотную к дому, боясь, что заметят люди и донесут отцу. Ветхое старенькое пальтишко, перешитое с мамкиного плеча, пронизывало, казалось, колючим ветром до самых костей.

«Зачем пришла? – думал тогда Алексей, с жалостью глядя в её сторону…

Вспомнились короткие встречи. Но их хватило зажечь, завязнуть по уши в ласках и понимании, не раз задавал себе вопрос: «Что случилось, парняга? Что влечет тебя к этой девке? Но ответа не находил. Чувствовал себя просто легко и свободно. И запреты отца не разлучили, а наоборот, сблизили, заставили относиться к Любаше с жалостью и особой любовью».

Так отчего же отец Алексея невзлюбил Любашу? Он не саму Любу невзлюбил, а люто ненавидел её отца. Для него тот враг. Служил полицаем при немцах. Отец же Алексея воевал с ними, он фронтовик, награды имеет. А бесит его, что и бывший полицай награжден после войны за свой труд. К тому же сразу после войны немецкий прихвостень (хотя по селу ходили слухи, что он к местному населению относился лояльно, спас даже девочку, которую немцы хотели в Германию отправить, помог ей сбежать из-под конвоя) оскорбил отца Алексея. Он назвал его примаком, который ловко пристроился, влез в доверие к местной девушке и поселился в её доме. Да и живет без забот и хлопот.

Схватился вскоре отец и со своим сыном Алексеем из-за Любы. Молоканов показал ярко извечный конфликт отцов и детей. Отец Алексея нетерпим, непримирим, раздражителен. Он привык в семье к беспрекословному послушанию, а тут вдруг сын не желает его совсем даже слушать. В диалоге Алексея с отцом Молоканов раскрывает безысходность их разрыва:

« - Говорят, ты вновь встречаешься с этой стервой, - продолжал он, насупив брови, не глядя в сторону Алексея. – Правда ли это?

- Встречаюсь. А разве нельзя? – с ехидцей ответил Алексей.

- Да-да, нельзя, - вскипел тут же отец, подогретый ещё больше его ответом. – Что ты знаешь о них? Ничего. А я знаю, знаю…

- Что же я должен знать? – в порыве ответил отцу Алексей. – Девчонка она нормальная. Не шлюха какая, а прошлое меня не тревожит.

Желваки заходили на скулах отца от такого ответа. Руки, сжатые в кулаки, рассекали воздух перед собой с такой силой, что попадись на пути – разнесут в пух и прах, не оставят живого места».

Не помогла примирению и совместная выпивка после бани. Отец, выпив, еще больше распалялся, особенно, когда Алексей отказался участвовать в пьянке, а только пригубил из стакана водку. Ах, как возмутился отец своеволию Алексея. Но сын был как кремень упрям и решителен.

Но и в семье Любы, чета Петровых с опаской, с осторожностью относились к связи их дочери и Алексея. Поэтому, когда произошло то, что и должно было произойти от близости молодых людей, Молоканов показал их радость от такого события:

«Прижав нежно к себе Любашу, Алексей целовал её губы, глаза, шептал:

- Я люблю тебя, Любочка! Моя, моя и только моя… И никто никогда не разлучит нас.

В этот вечер Алексей обрадовал мать:

- У тебя будут внуки, ма!

Но от своих родителей Алексею пришлось уйти. Примирение было невозможно, а Прасковья металась между мужем и сыном, но тоже не могла ничего сделать. Отец Алексея, так оскорбившийся и обозлившийся на Петрова за издевку о «присосавшемся примаке» сам подтолкнул того, не жалея своего сына, уйти в примаки.

Отец Любы намекнул Алексею на женитьбу, когда тот весь в смятении появился в доме Петровых. Но из-за этого намека показал автор и тут чуть ли не произошел конфликт:

« - Надо бы все по обычаю, Леша.

Алексей стоял в нерешительности. С хрустом, сжимая на животе пальцы рук, Люба с мольбой смотрела на отца и мать.

- Какой обычай? – вставила мать, глядя на дочь. На глазах её просочились слёзки.

- Если твердо решил, по-мужски, оставайся. Наш дом – твой дом, - произнес в заключение отец Любы, поняв, что это безысходно, необходимо. Боль резанула по сердцу за то, что не досмотрел, не уберег…».

Анатолий Молоканов убедительно изобразил ту драматическую обстановку, в которой Алексею, практически из-за психологического пресса с обеих сторон требовалось принять единственное решение – уехать подальше от родителей вместе с Любой и зажить своей самостоятельной и независимой жизнью. Он решил разрубить гордиев узел клубка дрязг, склок и внутренних противоречий, почти шекспировских, между двумя родами. Конечно же, не Монтекки и Капулетти, а наших русских Петровых и Михеевых и уехал на Север по приглашению друга. Впрочем, и влюбленных звали не Ромео и Джульетта, а Алексей и Люба. Любу и ребенка решил забрать как обустроится сам. И сразу же, как только ему друг Виктор помог построить дом, на Севере такое самодельное жилище называют «балком». Люба прилетела к Алексею. Их психологическое состояние при встрече Анатолию Николаевичу удалось показать в одной фразе: «Алексей смотрел на её искрящиеся глаза, жизнерадостные и любящие, чувствуя теплоту пришедшего счастья».

После приезда Любы пролетело четыре года, а Алексей ни разу не брал отпуск, чтобы повидаться с родителями. Их сын Вовка подрос и оказался внешне вылитым дедом Михеевым. Наоборот, он ворчал временами даже на мать, вспоминая, что она не приехала к нему в гости, на новоселье, когда Люба и Алексей получили новенькую квартиру: «Хозяйство, видите ли, большое! Курей своих бросить боится».

Конечно же, дело было вовсе не в курах. Разлад с отцом мешал побывать у родителей. Уехать хоть на часок из снегов вечного безмолвия Севера в благодатный цветущий весенний родной край хотелось ужасно, но безжалостный непримиримостью поступок отца сидел у него костью в горле. Алексей отправил сына с Любой одних. И смотря долго за набиравшим высоту самолетом, ему было горько и обидно, что между ним и отцом пропасть пролегла.

А у Михеева не смягчилось сердце даже после приезда Любы с его внуком. Да и Вовка не рвался встретиться с ним. Улицу, на которой жили Михеевы, он обегал стороной. Прасковья места себе не находила – внук приехал, а её муж пьянствует, деньги пропивает, наповал, да под забором отсыпается после хмельного разгула с дружками. А они же друзья – пока у деда Михеева деньги есть. Денег нет - и друзей у него нет. Исчезают из его вида собутыльники мигом.

Но помог Михееву случай. Анатолий Николаевич красочно нарисовал судьбоносное событие:

«Низко склонив голову, превозмогая одышку и невозможную сушь в горле, он задумался.

- Дедуска, тебе плёхо? – застала врасплох его детская речь. Вздрогнув, он поднял голову. Перед ним стоял мальчонка. Его лицо показалось знакомым, напоминало кого-то. Не в силах напрячь свою память и вспомнить, он произнес хриплым голосом:

- Да ничего, внучок. Устал я немного. В горле всё пересохло.

- Я воды принесу, - прошепелявил мальчонка и скрылся между деревьев в сторону домов.

Приняв слова мальчугана за шутку, Иван Матвеевич продолжал сидеть, тяжело дыша, стремясь припомнить: «Чей же это постреленок?».

- Деда, дерзы, - вновь сбил его с мысли мальчонка, протягивая кружку с водой.

Утолив жажду, он вернул мальчику кружку.

- Спасибо! Выручил… Чей же ты будешь? – произнес он появившимся голосом, с любовью разглядывая парнишку.

- Вова. Михеев, - произнес застенчиво он, пряча голубые глазенки. – У деда с бабой гостюю.

Свет померк в глазах Ивана Матвеевича. Глаза замутились, фигурка мальчишки расплывчато удалялась в сторону поселка.

- Внучок! Внучок! Я – дедушка твой. Внучо-о-ок!..».

Автор не комментирует эпизод. Он вообще нигде не занимается морализацией. Его манера - изложить и привести так факты, что по мере накопления факты начинают сами говорить за себя. Если уж ледяное сердце деда Михея пробила встреча с внуком, и оно оттаяло, холодок не примирения с сыном испарился, то, что же говорить о Прасковье. Её-то боль в такой вот семейной драме сможет понять каждый читатель. Но она всю жизнь прожила с мужем в полном повиновении, и лишь тайком от него встречалась с внуком в доме Петровых. Как разорваться сердцу Прасковьи между двоими любимыми людьми: мужем, сыном, внуком? Вот если бы примирить мужа с сыном. Но их конфликт тлеет, как угольки прогоревшего костра. Но только подует вдруг откуда-то ветер, возможно и с Севера, как сначала взлетают вверх искорки, а потом полыхнет и пламя давнишней глухой вражды, обиды.

Но и у настоящей искренней любви над головой не всегда светит солнышко радости, а небо не всегда бывает безоблачным. Тучки ревности, подозрения и, о Боже, недоверия могут внезапно появиться на горизонте и мучить и ранить сердца любимого человека.

Пока Люба отдыхала у родителей в поселке, Алексей, возвращаясь из дальнего рейса, подвез до города попутчицу. Совсем молоденькая девушка призналась, что убегает от мужа к родителям. Ушла она от мужа так стремительно, вгорячах, что денег на дорогу собирается занять у подруги в городе.

Впереди по трассе на «Урал» Алексея надвигалась темень ночи, и он пожалел девчонку так опрометчиво, сломя голову, бросившуюся в побег, и решил ей помочь. Привез к себе на квартиру, дал взаймы денег на билет и, оставив ночевать у себя дома, отправился сам на ночлег к другу Виктору.

В поступке Алексея писатель Анатолий Молоканов показывает всю сущность северянина, весь его менталитет. В бараках общежития рабочие, проживая до подхода очереди на жилье, могли безбоязненно оставить в незапертом на ключ ящике, тумбочке крупную сумму денег с полной уверенностью, что их никто не возьмет.

Никто не позарится на деньги. Любой водитель на трассе не проскочит мимо голосующего на обочине дороги попутчика, а довезя его до места, не возьмет ни копейки. Суровые условия проживания на Севере не озлобляют, а заставляют жить более сплоченнее, более бережнее относиться к друг другу.

Да благородный поступок Алексея к девушке вышел боком во взаимоотношениях его с женой. Вера, так звали попутчицу, потеряла утром, торопясь на самолет, золотую сережку. Какие эмоциональные вихри зароились в голове у приехавшей из отпуска Любы. Да они переросли в настоящий ураган. Автор показал, как тяжело досталось Алексею от стихийного явления:

«В груди бушевала буря. «Негодяй. Привести посмел в дом чужую женщину! И еще спала в моей кровати!?».

- Со мной не ложись, - столкнула она Алексея с кровати. – Иди к той, кому кров предоставил. Теперь она тебя выручит.

- Любчик! Любчик! Ты что? Нету её здесь. Она улетела. Не было же ничего. Как же так можно?

Люба не знала как поступить. Его слова были настолько сейчас правдивы, что злость уступала».

Злость-то отступала, но слёзы душили Любу. Как-то нескладно получается, что Алексей в ссоре с её родителями и со своими. Наверняка муж помог взбалмошной девчонке, удравшей от мужа к родителям, по доброте душевной. И опять же писатель Анатолий Молоканов не разжевывает сюжет для читателя, чтобы ему оставалось только проглотить захватывающее чтение и только. Он оставляет ему свободу для воображения. А что же будет дальше? Это только в русских народных сказках счастливый финал о героях молодоженах: «Они прожили долгую и счастливую жизнь и умерли в один день».

У Анатолия Николаевича повесть называется «Забудем прошлое». Но прошлое цепляется за настоящее и мешает счастливо жить сегодня. Остается надеяться только на будущее. Вот писатель и назвал последнюю главу повести «Сомнения», в которой у Любы появились сомнения, а бывает ли, в самом деле, у нас в жизни большая и чистая любовь. В возникшем её беспокойстве Молоканов и заканчивает повесть: «Последние мысли ушли в сон, сон неспокойный за Алексея, за сына и за себя, за родителей, за всю жизнь».

Меня поражает в образах, созданных писателем Анатолием Молокановым, их правдивость. И не только в повести «Забудем прошлое», а и в других его литературно-художественных произведениях. Даже когда в его произведениях действуют вымышленные герои и ситуация, описанные и рожденные писательским воображением, он никогда не переступает черту, за которой начинается искажение правды жизни.

А работа со словом похожа на ситуацию, которую изобразил в своем стихотворении «Словарь» Самуил Маршак:

Усердней с каждым днем гляжу в словарь.

В его столбцах мерцают искры чувства.

В подвалы слов не раз сойдет искусство,

Держа в руке свой потайной фонарь.

 

Существует поговорка: «Его днем с огнем не сыскать». Произошла она от предания, по которому чудаковатый философ Диоген ходил с фонарем днём, провозглашая: «Я ищу человека!». Хотя его окружали толпы народа. Но он искал нужного человека, единомышленника. Анатолий Молоканов, держа в руках потайной словарь, выискивает слова в словарях, в своей памяти, в людских разговорах и подбирает их в своем творчестве так, что его литературные произведения превращаются в настоящее искусство. Таковым и стала его сага о настоящей любви, повесть «Забудем прошлое», в которой мерцают искры чувства.

 

От любви до ненависти один шаг

В повести Анатолия Молоканова «Седина в голову – бес в ребро» в самом названии заложены и тема сюжета: любовь начинающего стареть, седеющего уже мужчины к более молоденькой прелестнице – женщине или даже девушке, и внутренний конфликт героев литературного произведения – бес в ребро, бес дьявол ли путал, змей-искуситель соблазнил, но история, древняя как мир, повторяется неоднократно в жизни многих людей, а накал и кипения страстей от этого первородного греха, их сила и ярость зависят от особенностей индивидуумов, с которыми и происходит нечто подобное.

Почти все читатели, наверняка, видели полотно художника «Неравный брак». Готовиться обвенчаться странная пара: юная девушка, почти девочка-ребенок и пожилой, ну очень, скажем так, пожилой мужчина. Свидетели и праздношатающиеся зеваки, которые вместе с женихом и невестой дожидаются начала бракосочетания, реагируют на это необычное явление по-разному. Кто-то нашептывает собеседнику на ушко свой комментарий, ехидно посматривая на «молодых», другие с недоумением смотрят на неравную по возрасту пару, третьи насмешливо улыбаются. У зрителей, разглядывающих эту картину «Неравный брак» в зале музея и у свидетелей, которые дожидаются венчания на картине при различных эмоциональных нюансах на совершающееся действо складывается всё-таки одно мнение. Они жалеют и сочувствуют грустной, даже чуть-чуть напуганной неизвестностью будущего бедной девушке, выходящей замуж не по любви, а по настоянию своих родителей или родственников за старого, но богатого жениха. Неравный брак не только по возрасту, но и по социальному сословию и по материальному аспекту: бедная и богатый, низший слой общества и высший. Да и сам жених заслуживает сочувствия и жалости. Что же будет делать с этой воздушной нимфой дряхлый старик? Платоническую любовь, какой бы она нежной и целомудренной не была, в конце концов, не победить природной страсти и естественное желание обыкновенной плотской любви.

В повести «Седина в голову – бес в ребро» писатель Анатолий Молоканов взглянул на трагическую историю неравного брака не с точки зрения переживания молодой невесты, а с точки зрения пожилого жениха. Какова бы была реакция зрителей, если бы художник на полотне «Неравный брак» изобразил на месте жениха не дряхлого, плюгавенького сморчка, а бравого, молодцеватого, хотя и старенького седоватого генерала? Притом юная спутница жизни, которую выбрал, идет под венец совсем не грустит, а смотрит на героя своего романа лучезарными, синящими счастьем глазами?

Вот то-то! Эмоциональное восприятие такой картины было бы явно иным. Но психологические факторы и сомнения о будущем этой пары остаются те же самые.

Теперь хочется немного поразмышлять о греховности и дьявольщине в любовной связи между юной феей и молодящимся пожилым гусаром. Как-то раз мне пришлось присутствовать при споре двух интеллектуалов о первородном грехе. Один из них, осуждал молоденьких искусительниц-женщин, приводя доводы из Ветхого завета: Ева соблазнила Адама и за это они были изгнаны из рая.

- Нет, - не соглашался другой спорщик. – Первородный грех – не секс. Господь ведь сказал первым людям: «Идите на землю, плодитесь и размножайтесь». Всевышний из ребра Адама и Еву-то создал для того, чтобы род людской не прекратил существование… он наказал их за непослушание: они нарушили его запрет и тайно сорвали и съели яблоко с древа познания, которое приносило вкусившему его бессмертие. Поэтому первородный грех - не секс, а нарушение запрета и воровство.

Бог подарил мужчине Адаму любовь женщины Евы, созданной из ребра. Создал и благодать, а если в это ребро стукнул бес, заставляя современного уже мужчину нарушить запрет и открыть крышку ящика Пандоры. В нем хранились все людские пороки и жадность, злость, зависть, ревность, обман. Вырвавшись из сундука, наносят удары не только тем, на которых были направлены силы и чары зла, они отравляют жизнь и тех, кто желает совершить это зло. Пощады нет никому.

Об этом и предупреждает в своем эпиграфе читателей писатель Молоканов: «Я никому не желаю такой судьбы. Пройти через это пекло и выжить могут только сильные духом или же безразличные ко всему».

Но хватит ходить вокруг и около. Пора приступить к исследованию литературного творчества писателя Анатолия Молоканова.

Анатолий Николаевич открывает всю подноготную во взаимоотношениях юной, 21-летней девушки Алёны, по паспорту Аллы, и прожившего пятьдесят два года мужчины Алексея Романова. У них шокирующая для многих обывателей разница в возрасте – 31 год. Столько лет уже живут вместе муж Алексей и жена Валентина Романовы.

Алла родилась как раз в тот год, когда Алексей и Валентина поженились, как будто для того, чтобы встретиться с Алексеем и придать ему второе дыхание, подарить вторую молодость. Их имена, когда они употребляются в уменьшительном виде: Алёша и Алёна – так созвучны, будто действительно они заранее созданы друг для друга. Алексея и Алёну сблизила случайная встреча. Хотя они шапочно были знакомы давно. Алёна работала со сватьей Алексея в поликлинике, и он мельком иногда с удовольствием оглядывал стройную фигурку девушки и наслаждался её ангельским личиком. Но всерьез познакомились неожиданно. Алёна была в гостях у подружки, заболталась допоздна, и они решили остановить такси, чтобы было безопасно добраться до дома по ночному городу. А Алексей оказался тем водителем, машину которого подружки остановили. Он таксовал на личной Волге, до получки после отпуска было далеко.

Анатолий Николаевич так представил читателю их встречу:

« - Хотите, я предскажу вам ваше будущее? – совсем осмелел Алексей, который обычно и не был робок с незнакомыми женщинами.

- Вы хотите сказать, что вы – предсказатель? – Алёна смотрела на него с нескрываемым любопытством.

- Я много читал, люблю астрономию, астрологию, читаю много про НЛО, ворожбу. С годами я стал разбираться в этом. Сенсорика - дело тонкое, каждому не дано. А их, как вы говорите, предсказателей, развелось очень много. Добрая половина из них – шарлатаны».

В разговоре, а Алексей умел в разговорах, расположить к себе внимание женщин, Алёна призналась, что у неё была интимная близость с ровесниками, но поговорить с мальчишками совершенно не о чем. Они мало что знают. Поэтому её другом стал мужчина в возрасте. С ним ей спокойно, уютно, интересно. Но дальше разговоров, на их первой встрече не пошло, и они договорились встретиться еще раз.

У повести «Седина в голову – бес в ребро» два эпиграфа. Один, авторский, я уже приводил, а второй – изречение писательницы Эндрюс, книга которой для Алексея стала настольной. Я приведу сейчас: «Множество мужчин предпочитают девушек, которые долго не поддаются на атаки и уговоры. Те же, которые требуют секса, скорее всего очень скоро забудут про тебя после того, как достигнут желаемого….». у писателя Молоканова в повествовании рефреном звучат фразы из любовного романа писательницы Эндрюс, которые вспоминает Алексей, применяя и примеряя их в отношениях к себе в своем натуральном любовном романе с Алёной. Вот и после первой встречи ему грело душу высказывание Эндрюс, которое он прочитал: «Любовь приходит не к тому, кто хочет её и нуждается в ней, она приходит лишь к тому, кто заслуживает её своими деяниями. Он приходит в тот момент, когда ты меньше всего ожидаешь; просто встает на пороге, тихо закрывает двери и остается навсегда».

Примерно тоже произошло и с Алексеем. Хотя, вроде бы, он и нуждался в любви. Она у него была: свою жену Валентину Алексей любил. Был признателен ей, что только благодаря неназойливому напору Валентины, он приобрел два высших образования и ту прекрасную обеспеченную жизнь. У них был достаток в доме, семье: квартира у самих и у сына Владимира, его жена Вика родила двоих мальчишек-погодков, а Алексей и Валентина души в своих внуках не чаяли, есть гараж и машина – у Алексея и его сына, что еще нужно их семье для счастья.

А Алексей после той случайной встречи влюбился в Алёну и потерял голову. «Он просто любовался чертами её лица. Голубые с зеленым, словно водорослями населенные, глаза, черные, искусно выщипанные тонкими луками изогнутые брови, открытый, чистый лоб и длинная девичья шея манили прикоснуться к себе. Ямочка на подбородке, прямой нос и алые чуть припухлые губы сводили Алексея с ума. Он потянулся губами к её щеке, но она увернулась.

- Не надо… лучше поедем обратно в город, - прошептала Алёна, осторожно отстраняясь от Алексея».

Алексею казалось, что встречи, притом уже и интимные с Алёной никак не влияют на его семейные отношения. Но автор отмечает, что у его героя жизнь уже разделилась на две половины: скрытую, тайную и явную. Хотя в этот период у него еще миролюбивая, щедрая и сильная душа находилась в равновесии.

Но вот сначала известие о беременности Алёны это равновесие поколебало. Алексей в восторге и не советует своей любимой прерывать беременность, после её прерывания в первый раз, могут быть страшные последствия – женщина вообще не сможет иметь детей:

« - Да-да, я хочу, чтобы ты родила, - упрямо повторял он. – Родила мне ребенка, от меня родила. Я представляю, каким он будет! – оживился Алексей, глаза которого странно заблестели. – Красивый! Стройный! И непременно – сын! На девочек мы не способны, да! Выдержки такой нет. Слишком тонкая с девками работа, - он уже шутил, инстинктивно сбрасывая напряжение через юмор».

Их равновесное состояние Молоканов характеризует, сравнением жизни с часовым механизмом: «Равномерно тикали часы. Время неумолимо бежало вперед. Стрелки часов, как прилившиеся шпаги, сошлись на двенадцати».

Довольно образно обозначил автор равновесие. Жест примирения мушкетеров: сомкнутые вместе, поднятые вверх шпаги, действительно походят на застывшие стрелки на двенадцати часовой отметки. Писатель этой деталью показал, как хрупок, тонок, но совершенно пока непредсказуемо наш равновесный душевный покой. Уже через короткий миг минутная стрелка дрогнет и перескочит через границу, разделяющую сутки: день и ночь – сутки прочь. Всего минуту назад была полночь вчерашнего дня, а через минуту наступил черед сегодняшнего дня, к тому же не всегда мушкетеры поднимают шпаги вверх ради примирения. Бывает, их поднимали вверх и дуэлянты, показывая этим противнику, что поединок будет честным. Но это нисколько не означало, что он окажется бескровным. Нет, соперники затем скрещивали клинки, чтобы драться насмерть. До полной победы. Пока кто-то из них не рухнет замертво на землю.

А в такой тонкой штуке, как любовь, никогда к борьбе за лидерство не бывает победителей. Если начинается схватка, склока, ссора, то проигрывают все. Все участники этой войны, вражды. Так и произошло вначале повести «Седина в голову – бес в ребро» в сложившемся классическом любовном треугольнике: Алёна – Алексей - Валя.

Вершина этого треугольника, Алексей, умом-то понимал, какие катаклизмы вызовет разрыв его с Валентиной.

«Он чувствовал, как семья, Валентина уходят из-за его скрытой, интимной жизни всё дальше и дальше на задний план. Нет, он любил супругу, близких не меньше прежнего, но что-то могущественное, не зависящее от его воли, уже вставало между его и родными… То есть он понимал, что обретая Алёну, он так же навсегда теряет Валентину, сына, внуков и всех остальных родных, которые вряд ли простят когда-нибудь такой неравный обмен».

Видите, уже и писатель Анатолий Молоканов применил новый термин и «Неравный брак» превратился в «Неравный обмен». Но Алексей умом-то понимает, а душа рвалась и жаждала новой любви: «Алексей всё тянул и откладывал разрыв на потом. Какая-то странная жадность охватила его: он не хотел отдавать Алёну в чужие руки.

- Ты меня любишь? – вновь и вновь переспрашивала она его. Искренняя привязанность и ещё что-то большее, непонятое ей самой, тянули её к этому немолодому мужчине.

- Да, я люблю тебя! И люблю безбожно! – вторил ей Алексей, чувствуя, что и впрямь сходит по ней с ума».

Вот и прозвучала наконец-то у автора вторая часть заглавия повести – бес в ребро. Зазвучало словом «безбожно». И Алексей задумывается: «Околдовала меня что ли? Или сдурел я на старости лет?».

Но свои сомнения он сразу же забывает, услышав сладкий мелодичный голос Алёны, настаивающей на его разрыве с женой. Тем более, шила в мешке не утаишь. Жена Владимира - невестка Вика, уже заметила или услышала сплетню, земля слухом полнится, что Алексей каждый вечер подвозит молоденькую девушку. И Алексей, как цельная натура, признался сватье Татьяне Михайловне, что он встречается с этой девушкой с их поликлиники, а встречи эти зашли уже далеко. Реакция сватьи была, разумеется, негативной:

« - Да ты точно сдурел, сват, умом рехнулся. На кой хрен она тебе нужна?».

Несмотря на отповедь Алексею, сватья всё же не советовала рассказывать об этом Валентине. Он не послушал её, и сообщает своей жене пренеприятное известие: «Губы Валентины дернулись, побледнели глаза, словно болотной дымкой покрылись, а лицо куда-то поползло в болотной гримасе. Валентина заплакала. Она поняла, наконец, о чём речь. Плач её быстро перешел в плач навзрыд…

- Вон отсюда! Чтоб глаза мои больше тебя не видели! – вдруг закричала Валентина, злобно сверкнув плачущими глазами, наотмашь ударила Алексея мокрой ладонью по щеке».

Стыд Валентины усугубил приход сватьи. Она видела её скандал с мужем, и у неё случился сердечный приступ. Татьяна Михайловна дала ей успокоительное лекарство, когда в дверях появился вернувшийся Алексей: «Он в два прыжка очутился около кровати и схватил за запястье правую руку супруги. Она была холодной. Валентина руку не отняла. С каким-то странным безразличием она смотрела то на него, то на сватью, скользила невидящими, мутными глазами по потолку».

Перед Алексеем вставала дилемма, где остаться: здесь или там. После признания жене в жизни Алексея возник второй водораздел. В какую сторону стремится поток его любви он и сам еще не мог понять, но на встречу с родителями Алёны, как ей и обещал, поехал:

«На кухне, в углу, тускло поблескивала икона, с которой на Алексея внимательно смотрел Иисус Христос. Это была редкая, старинная икона, доставшаяся матери Алёны от бабушки по отцу. От иконы исходило какое-то необъяснимое тепло, которое грело душу, успокаивало. Казалось, и сам Бог принял его в этом доме».

После этого умиротворения герою повести «Седина в голову – бес в ребро» Алексею пришлось выслушать горькие слова своей жены Валентины у себя дома: «Валентина вдруг подсела к нему на диван и, к удивлению Алексея, нежно прильнула к его плечу:

- Я сама виновата во всем, - неровным голосом заговорила она, - не уделяла тебе внимания. На уме всё работа, работа. Ты за это прости меня. И я согласна простить тебе прошлое. Я не могу без тебя… Ты только брось её, не ходи к ней, не встречайся.

- Я не могу, не могу… Я не знаю, что делать! Меня тянет туда как заговоренного! – вырвалось у Алексея.

- Вот именно. Наговорено тебе. Она ведьма. Неужели ты не видишь? – торопливо запричитала Валентина.

У Алексея застряли в голове слова жены: «Не представляю жизни без тебя» и, когда он не застал её ни дома, ни у сватьи, вспомнив, как она ещё давно обещала, если он ей изменит, уйти в тундру и там замерзнуть, бросился на её поиски в городе и его окрестностях, отыскивая следы на снежных тропинках и снежной целине. Но всё обошлось. Очень поздно, но Валентина вернулась домой, да ещё с новостью: встречалась, мол, на романтическом ужине с мужчиной. Конечно же, Алексей ей не поверил – сочиняет назло ему.

Но теперь кроме любовного треугольника стал складываться треугольник заговорщиков – мстителей. И в том и другом треугольнике главным действующим лицом являлась Валентина, но главным заговорщиком в треугольнике заговора была сватья Татьяна Михайловна, а третьей стороной Вика. Её муж Владимир держал нейтралитет. Он не заводил никаких разговоров о семейной драме ни с отцом, ни с тёщей, ни с женой.

А страсти накалялись и накалялись. То Татьяна Михайловна с Валентиной собрались подкараулить у подъезда влюбленную парочку, то Вика, как бы невзначай, попала в квартиру Алёны, посмотрела и расспросила хозяйку жилища о подарках Алексея: холодильник, музыкальный центр, обстановка в квартире, были куплены на его деньги. А Алёна и не скрывала это, не делала никакой тайны. Вика же, уходя, не применила уколоть прелестницу:

« - Не пара он тебе, так и знай. С его стороны это флирт на закате лет. Поиграет, как с дитем и бросит».

Зато после визита Вики к Алёне трио заговорщиков активизировали свои действия. Прилетевшего из командировки в область, где его приняли в Союз писателей, Алексея встретил Владимир. От него он и узнал, что на Алёну напали вечером трое мужчин и, ударив по голове сзади, скрылись. С сотрясением мозга Алёна лежит в больнице.

Алексей, заехав домой, сообщает Валентине, что он не может сразу же вместе с ней заехать к внукам. Он подозревает, что спровоцировали, прямо сказать и заказали нападение на Алёну его родственники. Автор приводит фразу, которая шокировала Алексея:

« - Я знаю, куда тебе надо, - упавшим голосом помогла ему жена. – Опять к этой сучке торопишься… Мало её избили, убить надо было».

Алёна в больнице рассказала Алексею, что опасается за взрывной характер своего отца. Если он узнает, кто избил его дочь, то и за ружье может схватиться, да и пристрелит обидчика. Алексей же, думая о Валентине, вспоминал опять изречения Эндрюс: «Люди сочетаются браком не только на радостные времена, но и на горькие тоже… Настоящая любовь – это вера, надежда и огромное счастье для человека… Влюбиться по-настоящему, это словно включить яркий свет в тёмной комнате: внезапно всё становится четким и ясным…».

Анатолий Молоканов, приведя слова о любви писательницы в своей повести, как бы проводит параллель с отношением к любви главного героя «Седина в бороду – бес в ребро» Алексея. Оно выявляется в диалоге его с Валентиной:

« - Лёшка! Скажи мне по-честному, правду. Неужели и вправду влюбился?

…Он взял жену за руку и нежно притянул к себе. Тело его содрогнулось. Валентина прижалась к нему, и слёзы минутного бабьего счастья брызнули из её глаз.

- Я же люблю тебя! – захлёбываясь слезами, шептала Валентина. – Неужели ты этого не видишь?! Любила всегда, только виду не показывала! Я не смогу жить без тебя!

- И я люблю тебя, Валя. Всегда любил, с первых дней, как увидел… Помнишь? – Алексей ласкал жену и не смел признаться даже самому себе, что гораздо сильнее любит другую. – Это было, как будто вчера… Что мне делать не знаю. Жить не хочется…

Он интуитивно понял, что сделал ошибку, вновь приблизив к себе, приласкав жену».

Но автор показывает мучения Алексея и дальше. Молоканов пишет, что героем повести, в самом деле, завладело желание покончить с собой и приводит цитату из книги Эндрюс: «Смерть не ищет ненужных, нелюбимых, одиноких и дурных людей. Смерть безжалостной рукой выхватывает самых достойных – точно и навсегда».

Мысли Алексея понятны и опасны. Ведь он-то любим, аж, сразу двумя женщинами. Такой женский угодник, самая лучшая мишень, по мнению Эндрюс, для смерти.

Зато его сватья в пику ему распространяет грязные слухи среди сослуживцев поликлиники про Алёну. И проститутка она, и девочка (нет, не по вызову) на дому. Для того и купил отец Алёне однокомнатную квартирку. Заговорщики продолжают действовать, заставляя своего родного и любимого когда-то человека – Алексея, противостоять им. Вику он считал своей дочерью, а теперь относится к ней с прохладцей. Сватью почти ненавидит. По крайней мере прекратил с нею всяческое общение. Так из двух треугольников: любовного и заговорщического получился третий – малый бермудский треугольник, в котором тонут и исчезают неизвестно, как и куда все родственные связи, а самое главное – любовь. Открытая рукой заговорщиков крышка ящика Пандоры, сыграла злую шутку. Людские пороки взвились смерчем вверх и утянули в пучину океана злобы то, что хотели сохранить любовь. Вместо спасения утопили её. Когда Алёну положили в больницу, только тогда Алексей решился на разрыв с прежней семьей и переехал в квартиру девушки. От этого еще сильнее увеличилось психологическое давление на него, Алёну. В квартире однажды раздался телефонный звонок. Молодой голос человека, представившимся другом общей знакомой, то есть Алёны, рассказал ему об их близости, добавив, что его партнерша пыталась повесить ему на уши лапшу, заявляя о своей беременности от этого молодого парня.

Алексей возмутился его нахальным тоном, а потом задал вопрос:

« - И какие у тебя к ней намерения? – спокойно спросил он, чувствуя себя охотником, который решил поиграть с добычей перед тем, как убить.

- Никаких. Имел и буду иметь. А потом брошу.

- Не верю я в это. Мне нужна с тобой встреча, - резко ответил Алексей.

- встречи не будет. Ты просто оставь её, - мирно предложил «доброжелатель».

Автор приводит элементы травли в размышлениях Алексея: «Он вспомнил слова Валентины об одной из таких звонков: «У меня спросили: «Где ваш старый осёл?». Я растерялась, спросила: «Кто говорит?» и «Куда вы звоните?». «Опять он у этой сучки?», - сказал мужской голос и трубку положил.

Но влюбленная пара не сдавалась. И Алексей, и Алёна ждали сына. Алексей, поглаживая живот Алёне, что-то шептал. Автор приводит монолог, из которого видно, какое странное желание у Алексея стать отцом:

«Он разговаривал с сыном:

- Всем назло ты родишься прекрасным мальчишкой. Не проклятым до рождения, как мне предсказали злые бабки, а по воле Божией, наоборот, удальцом-молодцом, президентом страны нашей в будущем».

Будущие родители думают и о своем будущем. Наступает кульминация. Алексей – заметная фигура в городе, а у любого порядочного человека всегда найдутся не только друзья, а и враги. Потоки лжи, грязи, бессовестную травлю Алёна и Алексей пережили. Но интрига на этом не заканчивается. Теперь «доброжелатели» стали терроризировать Валентину, доводя её до полуобморочного состояния телефонными звонками:

«Ты не сдохла ещё, старая сука?»

Но Молоканов показывает уверенность главных героев повести и их решимость отстаивать свое право на любовь до конца:

« - … В этой жизни идет борьба. И рождение ребенка определит победителя. Ты не боишься родить его?

- Нет, Алексей! Сейчас я готова к этому… Сейчас я поняла, что с тобой мне удается осуществить мечту. Ты будешь классным папой. Пусть завидуют мне! – зарделась Алёна от собственных слов».

Анатолий Николаевич Молоканов рассказал драматическую историю о необычной судьбе, необычной молодой семейной пары, которая, пройдя сквозь тернии жизни, увидели на небе путеводную звезду. Почти ту звезду, которая уже оповестила мир о рождении одного известного ребенка. У счастливой семейной пары есть будущее – родился мальчик, сын, который, как мечтает отец, возможно, станет в будущем президентом».

Но, на мой взгляд, наряду с оптимистическим финалом, автору удалось показать на примере судьбы отдельно взятой семьи, судьбу нашей странной эпохи перемен на стыке двух столетий: XX и XXI века, на рубеже двух тысячелетий: второго и третьего. Вспомните стрелки часов на числе двенадцать, как две поднятые шпаги для примирения. И вот стрелка уже на рубеже веков и тысячелетий перешагнула границу, и начался новый отсчет в жизни страны. В это хочется верить. Ведь уже ушел в прошлое развал СССР. Разве не те же злые силы человеческих пороков, вылетевшие из ящика Пандоры, которые хотели разрушить счастье и любовь Алексея и Алёны, помогли разрушить великую страну?

Сколько лжи, грязи было вылито на нашу страну и, благодаря именно информационной войне, а война всегда грязная штука, развалился СССР. Но Россия устояла и получила новое второе дыхание. А союзные республики за коротким исключением, погрязшие в своих «цветных» революциях, густо и замешаны на злобе, ненависти к России. Разве не похожи в своих действиях на действия родственников Алексея и треугольник заговорщиков? Все они боролись не за любовь к нему, а за его материальный достаток, который и представлял всем им, относительную независимость. Когда нарушаются нравственные законы, которые построены на внутренней договоренности, рушатся и семьи и страны.

Нельзя не коснуться ещё одного нравственного вопроса. Писатель Анатолий Молоканов заостряет внимание читателя на отношения Алексея к судьбе Валентины. Она оказалась наиболее уязвленной, пострадавшей стороной. Хотя и говорят, что сердцу не прикажешь, тридцать один год совместной жизни с чаши весов Фемиды не сбросишь со счета. Это-то больше всего и мучает Алексея: «Одно не мог позабыть Алексей – обиду и горе, которое он причинил Валентине. В последующем, проезжая мимо её окон, он всегда будет мысленно произносить: «Прости меня, Валентина! Прости, если сможешь, за всё!».

Алексей не может позабыть лицо жены, которое для него стало ликом. Лик - означает не просто красивое лицо, а значительное, одухотворенное, в котором отражена вся сущность человека в момент эмоционального напряжения. У Марины Цветаевой есть стихотворение о лике. В нём хотя и говорится, вроде бы о смерти человека, но поэтесса имела в виду гибель любви, женщины к своему любимому человеку. Вот тогда лицо и становится ликом. Немало великих художников передавали на картине иконописные лики мадонн, которые завораживали своей одухотворенностью зрителей. Не менее изящным оказалось и стихотворение Цветаевой:

Настанет день - печальный, говорят!

Отцарствуют, отплачут, отгорят,

- Остужены чужими пятаками -

Мои глаза, подвижные как пламя.

И - двойника нащупавший двойник -

Сквозь легкое лицо проступит лик.

Но жизнь продолжается: «Распахнув широко дверь квартиры, Алексей произнес:

- Заходи, сынулька. Отныне ты – член семьи нашей, продолжатель рода Романовых. И тебе в своей жизни вершить дела…».

Ну что ж, у нас в России и у царей 300 лет была фамилия – Романовы. Так неужели лет этак через 30-40, не сможет стать Романов Вадим президентом России?

Уверен, придет время и профессиональные филологи и литературоведы займутся изучением творчества Анатолия Николаевича Молоканова, как сейчас изучают творчество его земляка, проживавшего в Старой Руссе, Федора Михайловича Достоевского.

И прежде чем поставить последнюю точку, мне вспомнился наш разговор с писателем, как он сумел собрать вече из литераторов Великого Новгорода и области, и как издают для их самовыражения альманах «Вече» и поэтический сборник «Все поэты Новгородской области». Вот мой вопрос был таким:

- А вы уверены, что количество сможет перерасти в качество? Появятся ли новые Державины, Достоевские?

Молоканов тогда ответил, что время все расставит по своим местам. А кто из них (из литераторов Великого Новгорода) станет Державиным или Достоевским будет известно позже. Я думаю, что в тройку лидеров обязательно попадет, а возможно и станет первым номером и мастер психологического детектива Анатолий Молоканов, чья манера письма похожа на манеру писателя Федора Достоевского, по произведениям которого заграничные мудрецы изучают тайну загадочной русской души.

 

Робин Гуды Надыма

В рассказе, сравнительно небольшом «Дублеры», автор Анатолий Молоканов приводит психологическое социальное исследование общества конца перестройки. В самом широком смысле слова – «конца». Она отражает период окончания перестроечников и конец всем надеждам, которые возникли в начале перестройки! Социальный срез общества Анатолием Николаевичем сделан острым скальпелем хирурга по живому, чтобы вскрыть все язвы и пороки нашего социума. А узнав о них, постараться что-то сделать для его выздоровления. Хоть и говорится, что жизнь нас учит лишь тому, что ничему не учит. Не хотим мы воспринимать всерьез уроки жизни. И всё-таки… надежда умирает последней.

Потому-то Молоканов и взялся за скальпель, виноват, за перо. Препарирует он все слои общества, которые начинают покрываться коррупционной ржавчиной: милицию, торговлю, властьпроверяющих организаций, а так же те слои, которые, как оказалось, наиболее страдают от коррупции. Как сейчас повторяют – за чертой бедности.

Но среди обездоленных и притесняемых возникают свои робингуды, которые не ведут себя, как агнеци божии, приведенные на заклание. А борются, притом, способом, идущим в явное противоречие с законом.

Впервые с жертвой народных мстителей столкнулся водитель «жигулёнка», подвозивший во время частного извоза на конец города девушку. «Живописную» картинку увидел он:

«На развороте фары уткнулись в лежащего человека…

- Усосался христовый, - вслух произнес жигулист и остановился. – Замерзнет алкаш…

Дубленый, черного цвета полушубок на пьяном был расстегнут, шапка валялась в метре. Бледное лицо слилось со снегом. Подошел, отыскал в снегу руку. И в ужасе отпрянул от холодной с растопыренными пальцами кисти. В два прыжка оказался в машине и надавил на педаль газа».

Раз есть в рассказе «Дублеры» Робин Гуд, то есть и его противник – шериф. Молоканов не замедлил познакомить с ним читателя:

«Врач светил фонариком.

- А, шериф пожаловал, - направил он фонарь в сторону подошедших. – Давно уже холодный. Смерть наступила часа три назад. Причину установить не могу, вскрытие покажет».

А писатель сам делает вскрытие. Он показал, как шериф-капитан Трущобин засуетился, узнав, что труп недавно был начальником ОРСа – Фесуненко. Он по-холуйски стал стряхивать с полушубка снег и застегивать пуговицы. Хотя мертвому от суеты шерифа ни холодно ни жарко. И не только физически, а и морально. Ему всё равно.

Показывает писатель и своеобразный лексикон шерифа. У него, почти через слово, для связки этих слов видимо так и вылетают «хрен» или «едрена тетка». Особливо капитан частит ими, когда вместе с документами в кармане нашел приговор, вынесенный работнику торговли Фесуненко. Убили, значит его грешного, а за что в записочке объяснили: «На листке был отмечен машинописный текст: «Так будет с каждым, кто сосет кровь трудового народа!» И подпись: «Общество по защите прав потребителей».

Вот куда привело «вскрытие» Анатолия Молоканова. Ведь ещё Радищев призывал преобразовывать в первую очередь не человека, а условия его существования, а Фесуненко при своей жизни это не вразумил. Вот и печальный итог – отравили его, чтобы другим торгашам неповадно было продукты на складе скрывать, как это Фесуненко делал, а те, что в магазин привозят, драть с покупателей втридорога, семь шкур содрать с него, покупателя, то есть хотели.

Подпись «Общество защиты прав потребителя» заставила капитана пригласить председателя этого общества Ивана Григорьевича. Конечно же, шериф и в мыслях представить не мог, что председатель общества взял да и подсыпал отраву в стакан шампанского начальнику ОРСа, но у него был в руках официальный документ.

Зато Иван Григорьевич, не зная о трупе, трясется за свою шкуру и беспокоится, что он где-то крупно прокололся в своих махинациях при контрольной проверке Фесуненко, а капитан раскопал и знает о них.

Его испуг Анатолий Молоканов рисует ярким широким мазком: «Канарейка» (желтый милицейский УАЗик) ждала его с открытым ртом (дверца приоткрыта) удава». А сам Иван Григорьевич, как кролик в эту пасть и заползал. А вот и следующий штрих: «Следователь никак не мог поймать бегающий взгляд председателя. За круглые линзы очков будто залетели по мухе». Забегают глазенки-то у председателя общества защиты прав потребителей, если он их, права эти, никогда не защищал. Чует кошка чье мясо съела. А следователь настоящим защитникам прав потребителей дал кодовое название - «Дублеры». Вот так он окрестил защитников, сам того не подозревая, признал подспудно, на уровне подсознания убийцей и Ивана Григорьевича. Коррумпированный чиновник убивает, не как его «дублеры» - жестко и адресно, а косвенно, не создавая нормальные условия для существования человека о которых Радищев упоминал. Но уже абстрактно не отдельного человека, а какого-то индивидуума, находящегося за той самой пресловутой чертой бедности.

Признал это и сам Иван Григорьевич. Об этом повествует автор: «Срочно возобновило работу легальное общество защиты потребителей, возглавляемое Иваном Григорьевичем.

- За нас, так сказать, люди работают, - в сердцах начал он экстренное заседание. – Да как работают! – Однако, вдумавшись в смысл сказанного, осекся и уже тише добавил, - лучших людей города, так сказать, травят».

Не преминул показать Анатолий Николаевич и мотивы, которые сподвигли проводить экстренное совещание. Опять же трусливые мыслишки о своей рубашке, которая ближе к своему телу: «До чего дожили мы, а ведь мы сами под угрозой. Придете завтра, а вашего председателя тю-тю, убрали, так сказать».

В этих многоразовых «так сказать», писатель Молоканов обнажает не только скудоумие и косноязычие чиновника, а язык бюрократического общения – канцелярит, так сказать. Прошу прощения: скажут тебе сто раз свыше, то поневоле и сам захрюкаешь… А писатель продолжает шаржево смаковать фарисейство председателя общества защиты прав потребителей: «Стыдно, товарищи, что не мы, а ревизионная комиссия обнаружила на складах фрикадельки с давно прошедшим сроком хранения (как это актуально и в наше время). Они пошли по завышенной, так сказать, в десять раз цене (губа не дурра, хапать, так сказать)… А где поднять такую цену многодетной матери, инвалиду, старушке одинокой? Ведь нам общество доверило защищать их права, так сказать. Защитим каждую старушку, товарищи! Инвалида давайте защитим! Нам доверили…».

Тут и сами собравшиеся уже понимают, что конструктивного разговора не будет, а одними лозунгами и призывами ситуацию не исправишь. Да и наслушались защитники разных лозунгов вдоволь, что запросились у председателя на перекур. Его реакцию на подобную провокацию Молоканов представил читателю так:

« - Перекурить можно. Да не прокурим ли мы с вами доверие, так сказать, народа?».

Совсем по-другому показывает заседание «дублеров». Оно коротко, деловито. Речь оратора по кличке Душман ярка, красочна, образна. Молоканов на контрасте показал деятельную, без пустословия группу дублеров и пустую болтовню и демагогию легального общества «защитников»:

« - Предупреждение наше не действует, - блеснул очками Душман. – Цены всё те же. Только четвертый ОРС (Фесуненко командовал пятым) скинул на сметану по двадцатке. Ниче, терпимо. Остальным предлагаю выслать визитки. Только потихоньку. Помните: кенты кентами, а менты ментами. И ещё. Не нравится мне шестой гастроном. Завша там в наглую прёт. Машины к заднему ходу колею в метр пробили».

Заведующую Серафиму из шестого гастронома Душман не зря приметил. Она нагло прет продукты, неучтенные бухгалтерией после обвесов потребителей, права которых народный мститель и защищает, не только домой, но и снабжает ещё целую свору прихвостней. Отоваривается в гастрономе у Серафимы невозмутимый и неторопливый капитан Трущобин, шустрого и всегда под мухой подпитого Романа, который крутит с Симой любовные романы, наставляя её мужу рога, которые остались от носителя мяса, пущенного на колбасу. Дефицитной колбасой-то вот и снабжает Симочка Романа.

Отоваривается у неё, наверняка, и председатель Иван Григорьевич, пламенный защитник одиноких старушек. Роман всегда под мухой, а у Ивана Григорьевича следователю Игнатову взгляд никак не поймать: «За крупные линзы очков будто залетело по мухе». Вот такой уникальный образ бегающих трусливых глаз создал писатель Анатолий Молоканов.

А он ещё и не то заворачивает. Вчитайтесь в фамилии и имена персонажей. Анатолий Николаевич следует классикам нашей великой русской литературы, которых соответствовали сути самого персонажа: к ним относились Гоголь, салтыков-Щедрин, Фонвизин, Грибоедов. А вот фамилия и имена у Молоканова в его рассказе «Дублеры»: Душман – беспощадный борец за справедливость, «шериф» - Трущобин – повелитель надымских трущоб-шанхаев, Роман, который крутит романы с Серафимой. А сама Серафима, как небесный посланец Шестикрылый Серафим одаривает приближенных к себе и в прямом и переносном смысле дефицитной манной небесной. Не каждой одинокой старушке, многодетной матери или инвалиду эта манна с неба на голову сыплется.

А каков замечательный образ внешности Серафимы создал автор «Дублеров». Кстати, само название «Дублеры», это тоже сатирический образ общества защиты прав потребителей. Так вот у Серафимы не образ даже, а облик - облик «русо аморале» советской торговли образца перестроечного периода: «Серафима Борисовна сдвигала высокие брови, отчего лицо её, видимо, в молодости красивое, теряло всякую привлекательность и становилось похожим на блеклую этикетку утративших срок годности фрикаделек».

В финале у Молоканова, как и положено апофеоз высокого напряжения. Капитан Трущобин под бой курантов опознает труп убитой (отравленной) женщины – Серафима! А записку и читать не стал, знал, что в визиточке написано: «Так будет с каждым, кто сосет кровь трудового народа!». Но Анатолий Николаевич, как бы с высоты птичьего полета или из окна трущобинской «канарейки» заглядывает и на Красную площадь, главную площадь страны и в окна домов далекого северного городка Надым, где проживают его сограждане:

«Где-то на далекой Спасской башне стрелки курантов слились на цифре двенадцать. Под звуки изредка всем надоевшей мелодии чеканил шаг первый в этом году к телу вождя караул… Осушил бокал шампанского сизоносый Иван Григорьевич, тихо роняла слезу над кроватками детей одинокая мать, надрывно ревел, хватив одеколону инвалид войны, плутоватый Роман исполнял в обществе престарелых прелестниц «Не уходи…».

За каждым окном текла жизнь. И всё это был ещё советский народ, охранять который должен был он, всегда советский милиционер Трущобин».

Но если вы, уважаемые читатели, думаете, что это финал, финита ля комедия, то глубоко ошибаетесь. Ведь писатель Молоканов не рассказал в финале о самом главном персонаже рассказа с обобщающим названием «Дублеры». С ними никак не может справиться и оттого скорбит и грустит капитан Трущобин. Он боится, что к нему может подойти какой-нибудь представитель народа, который он не совсем хорошо, а может быть и вовсе нехорошо охраняет и спросит: «Кто ты такой?».

Неужели Молоканов двадцать лет назад знал, что с советского милиционера действительно спросят: «Кто ты такой?». А он ответит, стучась в дверь к преступнику: «Откройте, полиция!».

Замолвил или промолвил словечко писатель и о дублерах в самом конце рассказа. Они еще полны решимости и не ждут, когда народу надоест избирать для своей защиты разные там общества, комитеты и комиссии. Народные мстители полны решимости и намерены пока свою деятельность не сворачивать: «Дублеры праздновали Новый год скромно. Бутылка водки, по банке пива на брата, сало да вареная картошка – вот и весь провиант».

Тут хочется и мне вставить реплику. Анатолий Николаевич отметил уже бескорыстие народных робингудов. При осмотре трупа Серафимы капитан Трущобин увидел, что из сумки «торчали батоны вареной колбасы, серебряное горлышко шампанского». Этот натюрморт был ему до боли знаком. Точно такой же комплект, набор продуктов вынес несколько часов назад из кладовки Серафимы Борисовны. Не тронули продукты дублеры потому и едят на Новый год только картошку с салом. А теперь посмотрите новогоднее общество дальше: «телевизор не включали, говорили мало. Смотрели и слушали, как стучит на машинке новую «визитку» Секретарь.

Но вот он поставил точку, выкрутил из машинки листок и свернул его вчетверо.

Потом встал и расправил плечи».

Поставил точку в рассказе «Дублеры» и писатель Молоканов, заведомо зная наперед, что точку-то в жизни нашей ставить рано. Много еще в стране персонажей с говорящими фамилиями. И надо бы распрямить плечи, да не только Душману, а всему народу. А способ борьбы можно и изменить.

 

Испытания на прочность

В рассказе «В рейсе» писатель Анатолий Молоканов, как и в рассказе «Дублеры» обращается к острой социальной теме. В дальнем рейсе, на разбитой дороге тундры, по начавшейся весенней распутице случаются различные ситуации, в которых проявляются, как деловые качества людей, так и морально-нравственные.

Анатолий Николаевич сопоставляет, а может быть, противопоставляет немного бесшабашного, но самоотверженного водителя Сергея Булышева с новичком шофером Вигдоровичем-мямлей и безответственным разгильдяем. А всякого и безынициативного старшего мастера Петровича с жестким деловым завгаром Сорокиным.

В дальнем рейсе, как в деревне, каждого человека односельчане, как облупленного знают, да и все они друг у друга на виду – как на ладошке. А в рейсе по тундре, где огромные расстояния: «Туда пятьсот, сюда пятьсот и кто кого переживет» неизвестно. Вот, чтобы было понятно всем, чем закончится рейс, всей его команде нужна проверка, как в космическом полете, так и в тундре на психологическую совместимость экипажей, отправляющихся в далекое путешествие. Чтобы не было как в песне Владимира Высоцкого конфликта: « Я отвечаю: "Не канючь!" А он - за гаечный за ключ…». Только у Высоцкого добродушный опытный водитель не держит зла на своего малодушного и, одновременно, трясущегося только за свою шкуру напарника и прощает ему минутную слабость. «И он пришел - трясется весь... А там - опять далекий рейс, - Я зла не помню - я опять его возьму!», то у Анатолия Молоканова конфликт намного острее, равнодушные люди бросили на авось Сергея одного в тундре, на выживание… Вся остросюжетная интрига психологического трагического конфликта и крутится вокруг оставленного на выживание Сереги – по глупости, по недомыслию и равнодушию руководителей, нет, начальников различного масштаба, а так же и его коллег – шоферов. Не все из них прошли испытание на прочность. Кому-то казалось, что старая-престарая развалюха-развалюхой техника: КрАЗы, трактора, дороже человеческой жизни. Металлолом можно в любое время вывезти на склад для переплавки, а жизнь человеческая может оборваться, как рессора КрАЗа, в одну секунду, только никакая запчасть не позволит оживить человека.

С картины сложной метеорологической обстановки начинает свое повествование автор: «Зима была на исходе. Южный ветер вытеснял её с просторов Ямальской тундры, напористо гнал в Карское море. К вечеру мороз крепчал, набирал силу, сковывая панцирем талые воды. Но утром все возвращалось к вчерашнему разброду».

Приведу пример, как Молоканов динамично показал сборы команды из трех машин в рейс.

« - Серёга, надо спешить. Только мы с тобой, как два дурака, на совках в эту пору поедем, - торопил Геннадий друга. – Надо дергать отсюда, пока не поздно!

- Не гони лошадей, доберемся. Не одни же пойдем, а с «Уралом». Где надо – поможет».

КрАзы, советские машины Криворожского автозавода – «совки», явно проигрывали в условиях Севера импортной технике, такой, как немецкий дизельный автомобиль с воздушным охлаждением – Магирус. И вот на «Крагирусах» так насмешливо называли в унисон Магирусам северяне КрАЗы и отправились Сергей и Гена в рейс:

« - Ты трактор грузи, а мне что полегче. У меня вся резина на манжетах, - Сергей ударил носком сапога в выпиравшую «грыжу» на скате.

- В нем всего-то семь тонн!.. Крановой загружай! – крикнул Генка, задрав голову кверху».

Но, когда дорога вьется перед тобой бесконечной лентой, от монотонной работы быстро устаешь. Водителей выматывали и держали в напряжении выбоины и колдобины, а каково муторно ехать пассажирам? Монотонность и качка убаюкивали мастера в кабине у водителя Урала, как ребенка в люльке. Писатель показал «героические усилия» борьбы со сном мастера:

«… Сонливо торкался носом в лобовое стекло.

- Не спи, Петрович, на тебя глядя, и мне захочется, - пошутил Корнеев, следя за дорогой.

Петрович очнулся:

- Я не сплю, не волнуйся. Чуть глаза прикрыл, а ты уже беспокоишься.

- А то как же, ты старшой, и за все отвечаешь. Что случись, с тебя спросят, а не с меня.

- Знаю, успокойся, - произнес Петрович вялым голосом.

Поземка, то пряталась за высокой снежной обочиной, поджидала первую машину, бровкой ложилась поперек зимника. Заметы приходилось брать с разгона».

Ехали друзья ночью, чтобы от весеннего дневного солнца зимник не развезло. Но огромную лужу, которая подмерзла за ночь только сверху, пришлось форсировать вслепую: кто знает какие ямы-капканы скрыты от глаз людских в луже под водой? Вот и сели водители в лужу в прямом и переносном смысле. Серега, провалившись в огромную яму в колее колесами, сломал рессору. Более опытный Генка, ехавший впереди, взяв левее и, проехав одним колесом по обочине, в яму не врюхался.

Молоканов интересно показывает нервозность «консилиума» и психологическую напряженность, возникшую после поломки:

« - Да ничего… Перебил рессору, чёрт бы эту яму побрал.

- Я тебе что говорил? – набросился сразу Петрович.

- Что ты мне говорил? Сам за руль сядь и тогда всё поймешь.

- Вот это, Серега, ты влетел, - Геннадий подлез под машину, обстучал железо ото льда.

- Это музыка его довела. Заслушался, «шары» вылупил и едет, - вновь повысил голос Петрович. – Говорили ему, осторожней, не по асфальту катишь. Молокосос…

- Что ты этим хочешь сказать? – Сергей с кувалдой в руках пошел на Петровича».

После «консилиума» приняли единственно верное решение, а другого было не дано, - бросить машину. Ни цапфы, ни рессоры в округе не достать и дотащить машину волоком без колеса до базы невозможно.

Но, поняв, что брошенную на обочине машину сразу же раздербанят встречные водители на запчасти, и приняли второе решение – оставить кого-нибудь машину охранять. Сергей вызвался сам, пока мотор работает, на сколько солярки хватит, в кабине КрАЗа и в мороз можно высидеть. Но остаться одному на пустой, безлюдной трассе… очень рискованно. С восхищением пропустили встречный караван машин. Сопровождали его технички с запчастями и со слесарями, а кроме того шел в караване топливозаправщик. В его цистерне было солярки – хоть пей, хоть ешь.

Повздыхали, завидуя: «Живут же люди». И уехали, оставив Серегу на произвол судьбы. Поехал со всей оставшейся компанией и отвечающий за всё, а на самом деле ни за что не отвечающий, старший мастер участка Петрович.

Сам-то в поломанной машине не остался. Ни один, ни с Серегой вместе. Никакая это не ответственность, а полная безответственность.

Поредевшая колонна, проезжавшая раскисшую переправу, еле её преодолела. Все мы умны задним числом. У Петровича, который «Как ванька-встанька болтался в кабине» даже мысль прорезалась: «Не закрыли бы переправу». У Анатолия Николаевича, хочу заострить внимание читателя, «ванька-встанька» не только художественный образ, а и характеристика мастера Петровича, такие вялые и бесхребетные люди, иногда вымещающие свой гнев на подчиненных, непотопляемые в любых жизненных ситуациях. Толкни его, пни начальственным сапогом ниже спины, а он только качнется, как ванька-встанька, влево вправо и опять стоит себе преспокойненько на том самом месте, где и стоял раньше – старшим мастером участка. Все обстоятельства складывались против Сергея, но главное событие писатель Анатолий Молоканов приберег для конца, а пока представил читателю диалог завгара и водителя Вигдоровича, которого Сорокин направил с запчастями к Сергею:

«Вигдорович стоял у кабинета, ожидая, когда его пригласят.

- Надо поехать к Булышеву, отвезти ему рессору и цапфу, - сообщил Сорокин.

- Я один не поеду. Не имеете права меня одного посылать, - ответил сразу же Вигдорович. – Это раз. Во-вторых, переправу взрывать должны, знаки давно уже сняли. Если туда и пройду, то вернуться уже не успею. А загорать на том берегу я не согласен.

- Успеешь. Условия ставить не надо».

Опять волевое решение принимает и завгар Сорокин, не подкрепленное здравым смыслом. Вигдорович не знает трассу, не почувствовал ещё и недавно принятую машину, которую недавно принял у другого шофера. Старший начальник Сорокин такой же волюнтарист, как и младший начальник Петрович. Не хуже их и разгильдяй Вигдорович. «Нагнул» его Сорокин, заставил таки выехать в рейс в помощь подломавшемуся Сергею, но он выполнять приказание начальника не торопился. По армейской привычке: получил команду от начальника – не торопись выполнять! Вдруг отменят. Авось не придется жилиться. Но, как всегда, надежда на авось и небось, а получается хоть брось. Снег таял под весенним солнцем, а Вигдорович проваландался до обеда, пообедав, отдохнув, и выехал под вечер.

И случилось то, что Анатолий Молоканов приберегал на потом: «Дорога сузилась, что затрудняло разъезды со встречным транспортом. Пропуская очередную машину, он вышел из кабины, заглянул в кузов. В кузове не было моста. А задний борт был открыт и болтался на проушинах. Бочка, подпертая брусом, лежала на мусоре, который он никогда не выметал. Из-за неё торчала рессора».

Вигдорович с испариной на лбу от страха и сознания своей вины, отправился обратно, но моста так и не нашел. Подобрал кто-то свалившийся «подарочек». Одна деталь, упомянутая автором, а как она характеризует личность Вигдоровича: «Бочка лежала на мусоре, который он никогда не выметал». Права-то свои он и в самом деле «качал» перед Сорокиным, а вот обязанности-то свои выполнял спустя рукава. Не проверить в кузове груз, как он закреплен, не заметить, что задний борт плохо закрыт – безответственность полнейшая.

А Сергей уже вторую ночь просидел в кабине. И писатель передает его тревогу и состояние: «К ночи придавил мороз. Полушубок и валенки не согревали. Поплотнее закутавшись, Сергей задремал.

Сколько времени прошло, он не знал, но сквозь сон услышал: двигатель сбавил вдруг обороты, чихнул два раза и смолк. Сразу стало слышно, как воет ветер, ломится в дверь, бросаясь колючим снегом».

«Водители со встречной колонны с любопытством рассматривали брошенный на дороге КрАЗ. Они разминали ноги, проверяли закрепленный в кузове груз (писатель подчеркивает именно эту деталь, как главную заповедь водителя-дальнобойщика) и обсуждали бедолагу-самосвал, а один подошел к машине: « - Не побоялся оставить бесхозной, даже домкрат не припрятал, - и заглянул с интересом в кабину. – Водитель-то здесь. Видать отдыхает, - громче крикнул он своим товарищам и постучал рукой по двери.

Но стук не поднял Сергея. Он не слышал подъехавших близко машин, не слышал, как щелкнул замок открываемой двери. Его долго толкали в плечо, поднимая с сидения, но разбудить, не могли.

- Да никак он замерз? – догадался водитель».

Когда Вигдорович вернулся ни с чем, засуетился и Сорокин. Он уже видел фингал под глазом Вигдоровича. Кто-то из водителей, первым встретившего разгильдяя, уже провел воспитательную работу. Все суетятся, когда жареный петушок, как царя Дадона золотой петушок прямо в темечко клюнет. Завгар отдает очень правильные распоряжения, которые нужно было отдать двое суток назад. Посылает машину с опытным водителем, с ним двух слесарей, заставляет снять с любой, даже ходовой машины ступицу в сборе с цапфой и перегрузить рессору и бочку с соляркой с машины Вигдоровича.

Почему это Сорокин не сделал сразу, автор оставляет подумать читателю.

Зато, с каким азартом писатель рисует картину человеческой радости водителей встречной колонны: «Расстегнул ему полушубок и приложил ухо к груди.

- Живой, давайте быстрее его в тепло и снегом, снегом его, - засуетился он…

Водители разом подняли Сергея с сиденья, занесли в стоящую рядом «вахтовку», раздели и начали тереть руки, лицо и ноги снегом.

- Кофе горячего, кофе ему с водкой, - скомандовал старший. После двух-трех насильно влитых глотков горячего кофе с водкой, Сергей приоткрыл глаза.

- Ещё, ещё… Надо, чтоб полностью чашку выпил».

Есть в материаловедении и в сопромате такое понятие – усталость металла. Когда происходит испытания на прочность, никогда не знаешь, какую нагрузку выдержит образец металла, у которого накопилась усталость. При довольно счастливом конце рассказа, не чувствуешь оптимизма. Испытание на прочность не выдержали многие герои рассказа «В рейсе», но не из-за своей внутренней усталости «металла», а из-за внутренних дефектов: каверн, трещин и плохого качества «материала» своей души.

 

В жизни всегда есть место подвигу…

Непротокольный случай, о котором рассказывает писатель Анатолий Молоканов в своем литературном произведении «Непротокольный случай», произошел в начале перестройки. В стране героев, мечтателей и ученых всегда было место подвигу. Совершались подвиги сначала в военные годы, затем трудовые, но и в эпоху гласности и перестройки подвиги не отменялись. Хотя уже открыто не боясь вождей и руководителей, особенно тех, кто уже умер, стали просвещать народ, что подвиги-то иногда совершались, чтобы исправить ошибки, сделанные по чьей-то чужой глупости, головотяпству, невежеству.

Непротокольный случай как раз и произошел из-за всех трех перечисленных мною причин. Морской порт в Обской губе нужно было сдавать к новому году, до которого оставалось несколько дней, а на набережную нужно было завести достаточно большое количество щебня. Весь запас щебня, который из-за морозов слился в единый монолит по одной стороне речки или ручья шириной-то метров сто, а набережная порта находится на противоположном берегу. Баржа по льдине не ходит, только по воде, а толщина льда ещё недостаточна, чтобы перегнать по льду тяжелую технику: пятидесятитонный бульдозер «Камацу» для рыхления щебня и тридцатитонный экскаватор для его погрузки.

Ошибки и просчеты руководства строительной организации на том берегу лежали такой же грудой огромной высоты, каким громоздился террикон слежавшегося щебня, так необходимого для сдачи порта. Затянули сроки, дали смерзнуться щебню (для рыхления и «Камацу» перегонять по льду не пришлось, вообще разгрузили не в том месте). Причина этих производственных безобразий была также непонятна, как и название речки – Нюдя – Монгота – Епоко.

Автор рассказа «Непротокольный случай» понимает, что в эпоху гласности невозможно принятие никакого решения без обсуждения деталей с народом. Поэтому он и поясняет читателю, пригласив его на совещание, которое проводит заместитель управляющего трестом по Северу Шишкин: «Прораб сомневался.

- Невозможно такое без подготовки, - твердил он как заводной. – Лед еще слишком тонок, всего девятьсот миллиметров.

- Клин забивать всегда легче. Предлагайте, как выйти из ситуации, для этого мы собрались, - Шишкин жаждал предложений».

Его лицемерие Молоканов показывает в разговоре Шишкина с начальником участка Левицким до совещания. Он угрожает Левицкому, а малодушие Левицкого выставляет напоказ с иронией: «Начальник участка Левицкий мотался в те дни по причалу и лихорадочно обдумывал варианты перегона техники, заведомо зная, что чуда не будет. Отказать начальству он был не в силах. Выработанная с годами исполнительность толкала вперед, вселяя веру в слова и расчеты зама: «Любой ценой. Порт не сдадим – тебе отвечать, учти».

Скорее всего, вселяя веру Левицкому на расчеты зама, а как раз слова об его персональной ответственности за срыв сдачи и он понимал и собирался это сделать любой ценой. Ведь не зря же зама прислали на сдаточный объект перед самым новым годом. И Шишкин не такой уж и жестокий да кровожадный, он просто повторяет слова Левицкому, которые слышал сам от вышестоящего руководства – любой ценой сдать порт.

В войну объекты любой ценой брали, а вот в мирное время их сдавали. А Левицкий прекрасно знает о трех этапах любой шумно-сдаточной компании: шумиха-неразбериха, наказание невиновных и награждение непричастных. Шумиха-неразбериха идет, наказать невиновного его могут потом, за срыв сдачи порта, а наградить при случае удачной сдачи объекта «в срок», то наградят не его, а Шишкина. У него и фамилия-то, какая – шишка на ровном месте, да и только.

На совещании, как видно, производственники, как будто воды в рот набрали, так как автор передал только волевое предложение самого Шишкина:

- Перегоним на передаче без машиниста, коль вы боитесь, и предложить ничего не можете, - прервал он затянувшееся молчание. – Первым пускайте на лед экскаватор. Выдержит - хорошо! А не выдержит – доставать будем вместе. А может, и спишем, он свое отмахал. Иного пути у нас нет».

Слова писателя, которые озвучивает Шишкин, лишь только подтверждают то сказанное мною выше. Зама жестко проинструктировали и у него, в самом деле, иного пути нет.

Шишкин радуется, когда машинист Голованов совершает подвиг и перегоняет экскаватор по льду на другой берег:

- Я же говорил, - ликовал Шишкин».

А когда и «Камацу» прополз через водную преграду, скованную ледяным панцирем, тем более.

«- Цифры – это сила! – стуча пальцем по клавишам счетной машинки, многозначительно произнес Шишкин. – Зря вы боялись.

- Так люди же… - хотел оправдаться Левицкий, - техника… жалко. – О том, что Храмов во время переправы сидел за рычагами он скрыл.

Вот тебе и людей жалко!? Да, по сравнению с Шишкиным Левицкий монстр, хищник. Шишкин приказал перегнать «Камацу» без водителя, не рискуя жизнью человека, а Левицкий посадил-таки Храмова за рычаги бульдозера, втихаря посадил, признаться побоялся в воем самовольном поступке. А Шишкин его, наверно, и не поругал бы. Ведь сказал же он, угрожая начальнику участка: любой ценой! Вот Левицкий и рискует чужой, а не своей жизнью, чтобы уберечься самому от беды. За ценой начальник участка не стоит. Про жалость к людям Левицкого Шишкин так отозвался: «Жалко у пчелки… На производстве, как на войне, что ни день, то подвиг».

Но случилось, когда работа по вывозке щебня была уже завершена, где-то заблудился топливозаправщик. Хотя, пока механизмы и рыхлили щебень и отгружали его. В случае экстренной необходимости Левицкий мог перехватить солярки у чужих организаций.

Механик Котов вдруг заметил два огонька на ледовой переправе речки с мудреным названием:

«Никак «Камацу» на заправку идет? – мелькнула догадка. – Зачем? Заправщик же должен сейчас подойти. Левицкий обещал».

Котов не понимал, зачем Хромов пошел на подвиг, но, увидев, после пролетевшего снежного заряда переправу пустой, помчался докладывать:

« - «Камацу» провалился! – ворвался в прорабскую Котов, еле переведя дыхание».

Как все испугались этого сообщения: Шишкин, Левицкий и Сомов, сидели и молчали. Потом ругались между собой, но Шишкин быстро успокоился: бульдозер чужой, субподрядной организации, а значит, акт о несчастном случае можно составить, но расследование несчастного случая должны проводить хозяева машины и значит, они и будут отвечать за случившееся, в том числе и за гибель машиниста «Камацу».

Акт подписать приказал главный инженер управления Сомов начальнику участка, прорабу и мастеру. « - Этих подписей вполне достаточно, - Шишкин обвел взглядом сидящих за столом».

Все указанные лица подписали и списали, вычеркнули из жизни человека, бульдозериста Хромова. Шишкин в случае, если бы провалился под лед экскаватор, предлагал даже не доставать его из воды, а списать. Но пришлось списывать не железную технику, а живого человека. Тем более в акте Сомов поставил толщину льда одна тысяча триста миллиметров. Для убедительности, когда пустые формальности были отрегулированы, Шишкин и Сомов улетели на вертолете докладывать в трест об успешном завершении производственной операции. Такая вот терминология: на войне, как на войне.

Но ещё страшнее становится от того, когда узнаешь, прочитав рассказ Анатолия Молоканова «Непротокольный случай», по какой причине бульдозерист Петька Храмов решился перегонять «Камацу» по льду один без команды назад на причал:

«Запойный Голованов весь новый год не просыхал – «Опохмелиться надо, - умоляюще обращался он к соседу по комнате не в силах унять в теле дрожь. – Что хочешь отдам, только достань… А хочешь знать правду о Петьке Хромове, что под лед машину пустил? Достань, расскажу», - приставал он.

Пахомов, сосед по комнате, заинтересованно глянул в сторону Голованова.

- Он в тот день за водкой подался. В порту его ждали с первой вертушкой. С нарочным должны были передать. Я знаю, он сейчас с друзьями пьет, боится возвращаться».

Вот и страшная цена подвига определилась. Поехал Петька по тонкому льду, рискуя техникой и своей жизнью, чтобы вовремя забрать у пилотов водку, переданную из Надыма друзьями. Не получилось забрать ему передачку друзей – под лед угодил.

Левицкий тоже надеялся, что Хромов успел выскочить из кабины бульдозера и скрылся из-за страха наказания. Но его последняя надежда рухнула, когда водолазы, исследовавшие под водой «Камацу» нашли бездыханное тело Петьки у гусеницы. Из кабины-то он выбрался, но выплыть не смог.

А Левицкому отвечать за его разгильдяйство и самовольный перегон техники через непрочную ледовую переправу на речке, скорее всего не придется. Техника и машинист чужие, придется отвечать перед законом хозяевам техники. А кто ответит перед своей совестью?

Автор не отвечает на этот один из извечно русских вопросов - «Что делать?» и «Кто виноват?». Оставляет читателю вынести вердикт «Кто виноват?». Это в духе нашей классической русской литературы. Михаил Лермонтов во вступительном слове к «Герою нашего времени» приводит мысль, что он только вскрыл пороки, болезни и язвы нашего общества, но он не врач, не лекарь и не знает рецепта, с помощью которого их можно было бы излечить. Но если вдуматься в прозу Анатолия Молоканова и прочитать скрытый смысл между строк, то можно понять, что этот рецепт прост и понятен каждому. А в целом: нет протокола – нет случая.

 

Себестоимость денег

Прочитав название рассказа Анатолия Молоканова «Цена хрустящей бумажки» сразу на поверхности всплывает наивный вопрос: «Что же здесь непонятного?» и такой же примитивный ответ: «Номинал стоимости, цена этой красивой хрустящей денежной купюре указана на каждой банкноте». К чему такая таинственная загадочность в названии? Да дело в том, что в рассказе «Цена хрустящей бумажки» автор касается одной тонкой нравственной темы о вовлечении несовершеннолетних подростков в криминальную среду. А в ней сами преступники говорят про себестоимость денег: вход рубль, а выход два.

Под каким психологическим прессом попадаются на крючок алчности и легкой наживы малолетние преступники - цель исследования Анатолия Молоканова. Он взялся за сложную проблему, и показать, как и почему в ОПГ (организованные преступные группировки) попадают дети из вполне благополучных и обеспеченных людей. Ведь тут нельзя свалить вину только на социальную среду и бытовую неустроенность: пьяницы-родители, подросток живет в неполной семье без отца, нищенская зарплата взрослых членов семьи, не позволяющая покупать минимально необходимое для жизни. У Вовки прекрасные мама и папа, брат решил работать милиционером, а он находится под следствием, за вымогание денег у такого же подростка, как и он сам. Анатолий Молоканов проводит читателя по всем закоулкам лабиринта Вовкиной души, по его воспоминаниям, причинах и соблазнах в получении легких больших денег, которые ломают судьбу несовершеннолетних подростков, заталкивают в мрачную пучину преступной среды и оставляют на всю жизнь тяжелые воспоминания о напрасно истраченных годах в тяжелом тюремном пребывании.

Состояние Вовки в следственном изоляторе Анатолий Молоканов показал во всей красе:

«В следственном изоляторе Вовка сидел удрученный. Пропускал мимо ушей разговоры парней, которые постарше, препирающихся друг с другом. Забившись в угол, исподлобья следил за движениями рыжего таракана. В памяти всплывали прошедшие дни лихой его жизни.

- Ты - малолетка. Тебе ничего не будет, - выговаривал старший, по кличке Стефан.

Вспомнилась первая тысяча: лощенная и хрустящая. От радости Вовка не знал куда её сунуть. Не хотелось мять и сворачивать вдвое. В этот же день накупил себе жвачки, от пуза объелся мороженым».

В таком небольшом эпизоде, уместившемся в абзаце, автор вложил огромное количество информации. Сидеть в следственном изоляторе не доставляет никакой радости подростку – он в депрессивном удрученном состоянии. Мрачно погружен в себя и не желает слушать перепалку соседей и вникать в их проблемы – своих хватает. Тупо наблюдает, сожалея об уюте чистой и милой квартиры, за разносчиком заразы, любителя грязной посуды и полов рыжего таракана. А сам тоже, как таракан, забился в угол.

В голову лезут грустные мысли о том, как он поддался на уговоры опытного преступника и погнался за легкой наживой, сам совершил преступление. Легкая добыча, хрустящая лощеная тысячная купюра, казалась шикарным подарком судьбе и восхищала, как новенькие остроотутюженными брюками до острия лезвия бритвы стрелками. В них страшно присесть, а тем более прилечь – сразу исчезнет восприятие новизны и красоты. Но вместо подарка судьбы, Вовка должен понести тяжкое наказание. А вся радость, которую он получил, истратив тысячу на жвачку, да отведав мороженого до отвала, гроша ломаного не стоит. Но с какой гордостью он слушал тогда похвалу вора: « - Это твой первый барыш, - добавил при этом Стефан». Теперь слово «барыш» ему ненавистно, как и те производные от него слова: барыги, барышники, скупщики краденого.

А сначала-то Вовка не только не пытался выманить деньги у подростков, своих сверстников, он ненавидел лютой ненавистью того рослого пацана Генку, который заставил его, угрожая ножом, в первый раз в жизни отдать деньги, которые мать Володи дала ему на покупку мяса. Унизительно было сознавать свое малодушие, трусость, но он безропотно отдал деньги и какое совпадение, тоже тысячу рублей, вымогателю:

« - А ну, Кибальчиш, гони свои деньги, - прошептал тот, оттесняя его у магазина в проход между домами.

Помнится, растерялся, увидев перед собой верзилу. И что-то блеснуло в его руках. Кошелек Генка вытянул сам и тут же мгновенно скрылся».

Родителям Вовка в своей беде не признался. Соврал, что деньги потерял… Когда прошел испуг, Володя решил не обращаться ни в милицию, ни к брату. Из-за ложного стыда принял решение сам разобраться с обидчиком. На разборку с Генкой он пригласил своего друга. Да только дружок-то оказался ещё трусливей его. Произошедшая история, которую рассказал читателям писатель Молоканов, Вовку тоже не украшает:

«Генку узнал он сразу.. Воровато оглядываясь, тот выбирал себе жертву. Не раздумывая, Вовка подбежал к нему сзади и ударом своих кулаков сбил его с ног. На мгновение опешив, Генка тут же вскочил, прижался к стене, сунул руку в карман.

- Не подходи, а то худо будет, - шепелявил он, бросая взгляды по сторонам.

- Отдай мои деньги, - заикаясь, с волнением выдавил Вовка, ища глазами друга. Тот стоял в стороне, не решаясь приблизиться.

- А – а – а – это ты… Их уже нету. – Генка уже оправился от испуга и смело расправил плечи.

- Отдай! – настаивал Вовка, стараясь вновь изловчиться, ударить Генку. Друг его медленно заходил слева.

- Не подходи, я сказал, - выдавил Генка сквозь зубы и выхватил нож. Друзья вмиг оцепенели.

Чувствуя свое преимущество, Генка сделал выход влево, в сторону друга. От испуга он прыгнул в угол. Вовка остался один».

После Генка не стал проявлять агрессию, а решил перевести конфликт в русло динамических переговоров. Говорил о смелости Вовки, а тот уши развесил от лести. Володю уже больше занимал не дружественный поступок друга, скорее даже подлый. Он бросил его в минуту опасности. Какой же друг так поступает? И поддался на уговоры хитрого Генки. Деньги ему отнимать не у кого не придется. Надо просто подстраховать Генку, только более надежнее, не как Вовкин друг страховал его. На воровском жаргоне эта страховка называется просто – стоять на стрёме.

Да вот беда, что для Вовки воровской жаргон побудил его к реальному действию, а значит, он сам стал вором, вымогателем, грабителем, в общем – преступником.

За судьбу Вовки боролись два человека – инспектор по делам несовершеннолетних и следователь. Женщина инспектор разговаривала мягко по-матерински. Устроила ему встречу с мамой и братом. Сам Вовка стыдился с ними встречаться. Он по глупости брал всю вину на себя, а инспекторша втолковывала ему, что он совершает ошибку, покрывая взрослых преступников:

«Вовка в душе проклинал тот день, когда согласился сотрудничать с Генкой. Что-то внутри надломилось. На лбу выступила испарина.

- Знаю, что стыдно, не хочется выдавать друзей. И не друзья они тебе вовсе. Использовали тебя. Сам-то об этом как сейчас думаешь?

Потупив голову, Вовка молчал.

- В общем, обдумай всё хорошенько. Только правда спасет тебя».

Зато опер донимал Вовку своей дотошностью:

« - Не мог ты один вымогать. К тому же имея в кармане подписанный нож. Кто верховодит вами? Фамилия, адрес, кличка? – поминутно сыпался град вопросов.

Вовкина стойкость изводила на нет молодого следователя.

- Ну и дурак же ты, хлопец, - уже спокойнее вдалбливал он ему в голову. – не понимаешь ты одного, что зря всё берешь на себя. И брат тебе не поможет. Сознавайся, что нож не твой, что тебя заставили…».

Оценку работы этих двух людей Анатолий Молоканов дает в размышлениях Вовки в кабинете опера:

«Мысленно он прикидывал.

- если б на этом месте сидела та тётка, не устоял бы я, раскололся. Уж больно разный у них подход».

Лежа на жестких нарах, от которых ломило кости, Володя стал понимать по-настоящему слово «свобода». И страдал от того, что слишком поздно он это понял. После драки из-за места, кому какая койка достанется, он, избитый, равнодушно, а когда и озлобленно вспоминал своих родителей и брата. Слушая разговоры сокамерников, убеждался, что жизнь с каждым днем будет усложняться. Никакой воровской романтикой в камере и не пахнет. «Приторно пахло потом», - отметил автор.

В зале суда стало приходить прозрение:

«Вовка видел сидящих в зале мать, отца, брата. Слёзы матери только щемили сердце. В душе её было жаль. За всё он казнил себя».

А увидев Генку, которого он всячески выгораживал и вовсе оторопел:

«Улыбаясь, тот что-то вешал на уши пацанам, что его окружали. Взгляда Вовка не отводил. В разгоряченном, от неожиданной встречи, теле появилось желание к нему подойти и врезать по морде. Он оглянулся. Рядом стоял человек в форме».

Автор еще раз напоминает читателям, что Вовкину свободу от несвободы разделяет барьер перед скамьей подсудимых. Рядом стоит человек в форме и не позволит осуществить Вовке даже такое желание, как дать по морде мерзавцу Генке, который втянул его в криминальную среду, но сам на свободе, а он вот сидит на скамье подсудимых и возможно лишится свободы.

Писатель Анатолий Молоканов остается верен своему стилю и на этой нотке Вовкиного прозрения оканчивает рассказ, позволяя делать выводы читателям. Особенно таким пацанам, заблудившимся в этом жестоком мире, как Вовка или их настоящим друзьям, которые бы смогли и поддержать в трудную минуту друга, и удержать его от дурного поступка.

 

Влияние улицы сильно…

В рассказе «Зигзаги детства» как и в предыдущем рассказе «Цена хрустящей бумажки» писатель Анатолий Молоканов вскрывает проблемы переходного подросткового возраста, когда из-за своего максимализма «трудный» ребенок не воспринимает советы взрослых и делает всё наперекор им, не понимая, что он не им вредит своим поведением, а самому себе.

Если сравнить судьбы Вовки из «Зигзагов детства» и Вовки из «Цены хрустящей бумажки», то похожи они только именами. Вовка из «Цены…» растет в благополучной семье и брат у него милиционер, но совершает преступление и садится на скамью подсудимых. Так и хочется крикнуть: «Куда же милиция смотрела?!», а нельзя, у самого Вовки брат милиционер. Проглядели его неблаговидные проступки и родители, а в школе считался мальчишка хорошим прилежным учеником, надежным товарищем и другом. Так неужели, влияние улицы сильнее, чем внимание на подростка семьи и школы?

У другого Вовки отец неродной – отчим, который ему бутылки из под пива сдавать предлагает, достатка в семье нет, а улица затянула его в свои сети, в силки, как вольную пташку полонила. А если у птички коготок увяз, то и всей птичке недолго пропасть. Но выбраться из пучины омута подворотни и подвала помогла Вовке мать. Её материнское сердце подсказало единственное решение – вырвать сына из лап компании уличных наркоманов и хулиганов, и отправить его к бабушке. А Вовка мог бы покатиться по накатанной: он стал обманывать мать, воровать, пропускать занятия в школе, но удержался. Отслужил два года в армии, а не отсидел их в тюрьме. Прожив с бабкой без матери, не обозлился на неё, а произносит ей слова признательности.

Про все житейские психологические стрессовые ситуации и говорит в своем рассказе «Зигзаги детства» писатель Молоканов:

« - Мам, я пошел.

Елизавета Петровна вышла, окинув взглядом сына.

- Беги. Только чтоб прямо в школу, не то быстро ремня получишь…

У дома напротив школы, группой стояли друзья.

- Дятел, иди сюда, - позвал его кто-то из пацанов. Он скривился от присвоенной по фамилии клички, вяло направился к ним.

- Сам ты – Сорока, - разрядился на одноклассников он.

- Схлопочешь. Я тебя, что ли звал? – взъерошился сразу тот.

- Да, Дятел он, Дятел, - вступился парень постарше.

- Пойдешь сейчас с нами в подвал?

Вовка замялся.

- Мне в школу надо, - ежась от холода, промычал он. – Училка задолбала вконец.

- Я «БТ» отхватил. Попробовать хочешь, или мамка тебе не велит?

Ухмыльнувшись, старший направился к открытой настежь двери подвала. За ним цепочкой направились пацаны. Вовка нехотя шел замыкающим».

Дятлов Вовка был гордым человеком. Чтобы не стрелять сигареты у одноклассников, он насобирал пустые бутылки и собирался их сдать, и самому купить пачку «БТ». Интересную сцену семейных взаимоотношений нарисовал автор:

«Сестренка трех лет подбежала к бутылкам, присела на корточки, протянула к ним руки.

- Не пачкайся, отойди, - мать хлопнула дочку по заднице.

Заплакав, утирая ручонками слёзы, она искала защиты у брата.

- Катька, уйди, разобьешь. – Вовка тоже одернул сестренку в сторону.

Зацепленные ногой бутылки одна за одной повалились на пол. На грохот из комнаты вышел отчим.

- Что вы здесь натворили?

- Катька бутылки мне все побила, - раздраженно ответил Вовка, подбирая раскатившуюся по полу посуду. Горлышки двух бутылок действительно отлетели.

- Подумаешь два пузыря! Возьми у меня из-под пива, - отчим прижал к себе дочку. – Успокойся, Катюха, ты же нечаянно. Правда?

- Он удалил меня-а, - расплакалась она вновь, указывая пальцем на брата, не выговаривая букву «р».

Сложные отношения складываются у Вовки и в уличной компании. На сданные бутылки он купил сигареты, но авторитет у товарищей купить невозможно. Его можно только завоевать.

Не хочется учить уроки, когда видишь в окно играющих в хоккей мальчишек. Не оценил его меткость броска выходящий из подъезда сосед. Шайба попала в него, и он дал Вовке по загривку. А его комбинацию по обману матери раскрыл перед читателями автор:

« - Мне сметаны не полную, - сказал он продавщице, когда подошла его очередь. – И колбасы граммов девятьсот.

Рассчитавшись на кассе за хлеб и продукты, он выскользнул из магазина. В кармане осталась приличная сдача.

- Чего мало сметаны купил? – обратила на банку внимание Елизавета.

- Попробовал чуть, - выкрутился моментом Вовка, снимая пальто в прихожей.

- Кто же её голью-то пьет, бестолковый. Она денег стоит, - возмутилась Елизавета. – А колбасы сколько взял?

- Последний довесок на килограмм, - сразу ответил Вовка и шмыгнул в спальную комнату».

Не только продавцы обсчитывают и обвешивают. В нашем неназойливом советском сервисе торговля держалась на трех «О»: обвес, обсчет, обман. Вовка, не зная того, взял этот принцип на свое вооружение для личного обогащения. Анатолий Николаевич уже указал, что «в кармане его (Вовки) осталась приличная сдача».

Не брезгует Вовка подворовывать сигареты и у соседей: «Сквозь приоткрытую дверь прихожей третьей квартиры сочился свет. Выйдя из лифта, Вовка подкрался к двери, заглянул внутрь. На полу лежали новенькие сапожки братьев-близнецов. На подставке под обувь лежала неубранная соседом раскрытая пачка «тушки» и зажигалка. Рука невольно потянулась к находке. Сигареты и зажигалка мгновенно исчезли в его кармане. С бьющимся сердцем он выскочил из подъезда и огляделся. Во дворе никого не было».

Как видите, Вовка не украл сапожки братьев-близнецов, хотя за них можно было бы выручить приличную сумму. Не зная криминальной присказки: «Не воруй, где живешь», Вовка и не ворует… по многому. Пачка сигарет и зажигалка не в счет, сосед и жаловаться никому не станет. Любой ему даст от ворот поворот: «Бросаешь сигареты и зажигалку где попало, а потом ищешь вчерашний день! Кому они нужны твои сигареты?». А вот хитроумному Вовке они оказались нужны.

Зато на уроке математики Вовку учительница поймала с поличным, когда он, расслабившись от весеннего солнышка, пускал зеркальцем солнечные зайчики в глаза девчонок:

« - Дятлов! А ну прекрати. Сядь, как положено, - возмутилась учительница математики, не в силах сосредоточиться. – экзамены на носу, а ты зайчики всё пускаешь. Без родителей завтра в школу не приходи.

Вовка спрятал в карман зеркальце, сложил, как положено руки на парте, с деловым вниманием уставился на учителя.

- Ты меня понял? – переспросила она, подойдя к парте.

- Ясно, как дважды два, - выпалил он, улыбаясь.

Сзади кто-то хихикнул».

Мать Вовки на родительское собрание пришла, а сам он не появился. Учительница попыталась призвать к лучшему воспитанию сына, но она обрезала училку:

- Воспитанием я занимаюсь сама, - перебила Елизавета Петровна классную даму. – Он в школу идет всегда вовремя. За остальное в ответе вы. Вам деньги за это платят, - назидательно высказалась она».

Вот так резко и бесповоротно распределила Елизавета права и обязанности семьи и школы. Родителям нынче палец в рот не клади.

А улица всё крепче сжимала свои щупальца спрута на горле мальчишки. В подвале уличные подпольщики втихаря курили при тусклом свете одной электролампочки:

« - По сигарете каждому есть, - продолжал уже дальше парень. – Стоит по штуке. Бабки вперед. В долг не работаем.

Ребята полезли в карманы за деньгами. Володька, не поняв смысла, достал свою пачку «БТ».

- Ты что?! Убери, - перехватил его руку Сорока. – Эти другие, с кайфом. Гони лучше тысячу.

Володька, молча, засунул в карман свою пачку, достал две помятые пятисотки. Выглядеть белой вороной не захотелось… От первой затяжки он закашлялся. От второй затуманилась голова. Стало жарко и тошно… Домой он пришел одурманенным».

Коллективные оргии в подвале продолжались недолго. Хотя Вовка даже ночевал в нём, когда мать задавала ему трепку дома. Кто-то из соседей вызвал милицию и Вовка, расшибив себе лоб об балку, убегая от облавы, попал в «обезьянник».

Из милиции его вызволила мать. А из армии он летел домой, как на крыльях. Встреча с матерью радостна, но с горчинкой. Она рада, что на дворе лето: «В эту пору у нас прекрасно! Косить бы вот надо, а некому.

- Утречком выкошу. А отец что, не может? – вспомнил он отчима.

Елизавета Петровна, вздохнув, смолчала».

Вот она горчинка. Муж есть, а косить некому. Почему – мать молчит и только вздыхает, оставляя вопрос без ответа, тянет сына в дом на застолье, а Володя хочет объясниться с ней:

« - Мам, подожди чуток. Ты прости меня, если можешь, за то… Помнишь в шестом классе? Я так был не прав! И спасибо тебе, что ты меня вовремя к бабе турнула.

Елизавета Петровна встрепенулась.

- То было давно, сынок. Да с кем не бывает? У каждого в жизни свой путь. Все мы в чем-то неправы. Я тогда за тебя молилась, просила у Бога подмоги. Это он подсказал разлучить мне тебя с друзьями».

Вот две разные судьбы юношей с одинаковыми именами – Владимиры. Им бы миром владеть, а они чуть было не заперли себя за тюремные стены. Как бы то ни было, но человека делает общество. Без общества не было бы и человека. И счастлив тот человек, если рядом с ним оказываются неплохие представители общества. Обоим Владимирам повезло. Очень важно, что писатель Молоканов в конце рассказа «Зигзаги детства» подчеркнул очень важное обстоятельство, что Елизавета молилась за сына, просила у Бога подмоги. Её вера и спасла Владимира и передалась к нему вместе с любовью матери: «Владимир обнял мать, взглянул в её трепетные глаза, чмокнул в седые пряди.

- Всё хорошо, мамулька! Пойдем, действительно нас заждались».

Вот и вернулся, чуть было не заблудившийся сын к матери. Так созвучно окончание рассказа Анатолия Молоканова со стихами Дмитрия Кедрина:

«Я бродил бы тридцать лет по свету,

А к тебе вернулся б умирать,

Потому что в детстве песню эту,

Знать, и надо мной певала мать!».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Время нас не красит, а безжалостное время – губит…

Рассказ Анатолия Молоканова «Первопроходец» не велик и немал для такого распространенного жанра, как рассказ. Всего-навсего занимает шесть листочков из почти четырехсотстраничного томика «Избранных сочинений» в толстой массивной книге. Это по количеству, по объему текста «Первопроходец» незначителен, а если измерять рассказ по количеству, по смысловому его значению – разве что широта и глубина океана сравнима.

В «Первопроходце» автор касается щекотливой темы хамского отношения некоторых чиновников, представителей правоохранительной службы и не только к так называемым лицам пенсионного возраста. Ярким представителем которых является главный герой рассказа Анатолия Молоканова Иван Петрович Евдокимов.

Он, как первопроходец, осваивал холодные просторы севера – бурил первые пробные скважины, отыскивая месторождения природного газа, пригодные для промышленной добычи его. Сорок лет своей жизни отдал Евдокимов и его жена Анастасия Северу. В поставленных стране миллиардах кубометров газа есть заслуга, и немалая, Ивана Петровича.

Но, кто помнит его заслуги перед обществом, перед страной, когда газ добывают в послеперестроечный период уже частные компании? Для хозяев этой компании Иван Петрович - отработанный материал, сломанная или, хотя бы, износившаяся шестеренка, работать производительно не может, а лежит балластом не в ремонтных мастерских на стеллажах – авось, пригодится. Выбросить на свалку жалко, а хранить на складе – накладно. Место только для новеньких и очень нужных деталей, для ремонта подломившихся, надломившихся механизмов.

А с проверки поизносившегося за годы работы на Севере организма Иваном Петровичем и начинает свой рассказ писатель Молоканов. Он с болью в душе, но с сарказмом в словах показывает, что и проверка здоровья человека запущена на конвейер, тупого и бездушного, как и все механизмы, действующие на любом промышленном производстве:

« - Мне бы к врачу попасть, дочка, - обратился он к девушке в регистратуре. Не торопясь поставил в уголок палку, на которую опирался, идя сюда.

- К какому врачу? Карточка на руках?

- Да я не знаю. Суставы скрутило что-то. Насилу добрел.

- Невропатолог ведет прием. Талончиков нет. Ждите. Шестой кабинет. Карточка есть?

- Какая, дочка? – Иван Петрович подставил к окошку ухо.

- Амбулаторная, где история ваших болезней. – Девушка с раздражением смотрела на деда.

- Я впервой к вам пришел, - не понимая её, переминался он на ногах.

Девушка вышла искать его карточку. Иван Петрович окинул взглядом фойе, в надежде найти место, чтобы присесть.

- Нет у нас вашей карточки, - доложила девушка, вернувшись. – Скажите в кабинете, что карточки нет. В другой раз принесите с собой тетрадь. У нас на них денег нету».

Нету денег на бланк карточки медицинского осмотра пациента, на которого бы могли за сорок лет не одну тетрадку исписать, обращайся он к ним регулярно. Нету времени, чтобы выслушать пациента и внимания к старику, уважения к его годам, возрасту, нет и талонов. А здоровье – его проблема. Сорок лет он не обращался к медикам, а тут взял да и сподобился на визит к ним, свалился, как снег на голову. Анатолий Николаевич подробно рассказал о дальнейших мытарствах пенсионера «Бургаза». Но опустим этот поток человеческого равнодушия и чванства, а остановимся на том, что увидела врачиха из шестого кабинета, после того, как она через черед многочисленных вопросов своего допроса, взглянула на старика из-под толстых линз очков, подняв, оторвав от стола свои глаза. Его образ, внешность первопроходца сумели воздействовать наконец-то на человека, который давал когда-то клятву Гиппократа: «Взгляды их встретились. И сразу от голубых, почти выцветших и выветренных с годами глаз старика повеяло чем-то теплым, располагающим. Даже запах тундры, багульника и кедрача ей почудился наяву».

Молоканов, не морализируя, одной фразой показал, как врачиха вспомнила и клятву Гиппократа и о заслугах этого старика-ветерана, который был когда-то первопроходцем и отношения врача к пациенту резко изменилось.

«Она поняла, что перед нею сидит человек, отдавший здоровье и лучшие годы ради её и людей, не видавший больниц и счастья, овеянный тундрой, ветрами, который заслуживает особого от неё внимания».

Существует мнение, что северяне деньги лопатами гребли в одну огромную кучу, а потом эти деньжищи, этой же лопатой по мешкам раскладывали, да в подвал складировали на черный день припасая. Писатель Молоканов очень своеобразно нарисовал картину состоятельности Ивана Петровича, его нажитого за сорок лет богатства и физического состояния, и теперешнего бытового обустройства: «Домой добирался долго. Просидел полчаса у подъезда, собирая силы к последнему рывку. Лифт в тот день не работал. Уже в квартире, упав на диван, он отбросил в сторону палку, с облегчением вздохнул.

- Никак хуже? В больнице-то был? – выпытывала жена.

- Да был. Хандроз объявился, какой-то. В острой форме, врач говорит. Прописала пилюлей кучу. На растирки и массажи бегать надо. В кармане бумажки возьми, посмотри.

Анастасия Петровна долго рылась в карманах пиджака.

- Карманы-то все прохудились. Дырками святятся. Заштопать ведь надо. – она тут же взялась за иголку и нитки».

Какие деньги могут водиться в дырявых карманах? Если и водилась бы мелочь какая-то и то через дырки её растрясешь. Крупные купюры, возможно бы и не провалились в маленькую дырку в прохудившемся кармане, да только в дырявых карманах не водятся деньги ни крупные, ни маленькие, ни мелкие. К тому же крупные деньги хранятся вообще не в карманах, а на худой конец, в барсетках, но в основном лежат они в банках на личных расчетных счетах. Супруги понимают, за почти полвека и угла своего не имеют.

Служебная квартира-развалюшка не в счет. И выжатые, как лимон, никому уже не нужны, все только и дожидаются, когда же они подохнут. Автор не стесняется в эпитетах и метафорах. Приводит горькие и жесткие слова стариков, без прикрас об их оценке действий начальников. Они понимают, что на жилье на Большой земле цены взлетели неимоверно и на их гроши пенсионеров уже ничего не купишь. Анастасия Петровна и заявляет:

« - Начальство себе постюют. В Краснодар и в Москву все норовят попасть. Нонече соседка делилась, как они строют. Неразбериха сейчас говорят. Проверить некому. Бухают миллиёны. Иди, разберись, кому и за что уплачено. Вагонами пруть. Якобы, для рабочих коттеджики-то строят. А сами себе, всё себе».

Петрович после такого разговора и пошел в профком, чтобы узнать, может быть и ему, как ветерану и первопроходцу, выделят коттеджик-то. Но попасть на прием к председателю профкома или к начальнику управления непросто:

« - Совещание у него, - известила секретарша. –

- Я подожду, мне торопиться некуды, - пробурчал он в ответ и присел на стул.

- Подождите в фойе, - предупредила его она вновь, окинув недоброжелательным взглядом».

А председатель профкома Рвачев, фамилия его нарицательная. Писатель Анатолий Молоканов, наградив такой фамилией своего литературного героя сразу обнажает его суть. Рвач, стоящий на защите интересов рабочих, всё равно, как лиса в курятнике. Он защищает только свои корыстные шкурные интересы. А если ситуация позволяет, то иногда и про рабочих словечко замолвит. Поэтому, когда ситуация не в его пользу, а она в рассказе складывается не в пользу председателя профкома, если ветерана включить в список на предоставление жилья, то и разговор со стариком ведется жесткий: « Ну, что ты под ногами путаешься, козявка!».

Профсоюзный босс Рвачев отмахивается от Ивана Петровича, как от назойливой мухи:

« - Некогда мне. Срочно списки готовим. А что вы хотели? – бросил он на ходу.

- На жилье записаться. Слышал квартиры рабочим строють.

- Где раньше-то были? Объявления давали год назад. Опоздали, дружок.

- Как опоздал?

- Да вот так! Списки на утверждении уже. Распределяем сейчас, - вновь отбрыкивался Рвачев.

- Как же так?.. Не может… Я же ветеран…

- Меня ждут, выходите. Еще раз говорю: «Опоздали с заявлением».

Но упрямый старик Евдокимов, ухватился за свой последний шанс, как утопающий хватается за соломинку. Не доверяя Рвачеву, он всё же прорвался через заслон бдительной секретарши и попал на прием к начальнику «Бургаза».

Упрямство старика возмутило Рвачева до глубины души. Хотя, какая у него душа? Мелкая душонка мелкотравчатого проходимца… Вместо защиты интересов рабочего, ветерана, озлобленный профбосс бросился защищать свое место под краснодарским солнцем, завоевывать место в списках на получение жилья, чтобы поменять холодный Север на теплое местечко благополучного Юга.

«Евдокимов перевернул, разметал все задумки, попросту обобрал, как казалось ему.

- Не кипятись. Ты не прав, - ставил его на место начальник «Бургаза». – Евдокимов с нуля начинал. Первопроходец. Медали имеет. И как ни ему нам пойти навстречу».

В списках начальника управления были все рабочие и только «общественник» Рвачев оказался «третьим лишним».

Это бесило профбосса. И он стал действовать по принципу: «Нормальные герои всегда идут в обход». И Рвачев пошел другим путем. Срочно назначил конфиденциальную встречу с начальником вытрезвителя. Решил выбросить из списков претендента на жилье Ивана Петровича. По мнению Рвачева, все средства хороши для достижения цели. Личной цели. И профбосс идет к ней напролом, буром прется. А переть буром, это не совсем то, что бурить скважину. Тут не голова нужна и опыт, а дурная башка и оголтелая злоба. Вот и задумал он многоходовую каверзную комбинацию, чтобы опорочить ветерана и вытеснить его. Не с Севера, конечно, а наоборот, чтобы остался Петрович на Севере «подыхать», как выражался сам Евдокимов. А эта учесть ни к чему мужчине в полном соку и расцвете сил, он подыхать не собирался.

Рвачев подкараулил момент, когда Евдокимов заглянул в «Рюмочную». Дальше все произошло по заранее подготовленному сценарию и согласованному с начальником вытрезвителя. Звонок другу и «воронок» у «Рюмочной». Но злому замыслу профбосса противостоял неожиданно добрый случай и стечение обстоятельств. За стойкой, стуча посудой, возился азербайджанец бармен. Мельком взглянув на старика, понес тару с посудой к лифту.

- Что у вас есть на разлив? – спросил вдогонку Иван Петрович.

- Нэт нычего, - бросил тот старику в ответ. – «Пэрцовка» на вынос. Хочешь?

- Давай пузырек, - согласился Иван Петрович…

Подошва сапог скользила. Переходя дорогу, он поскользнулся, упал, зашибив об лед руки… С трудом поднимаясь, он не заметил, как рядом остановилась машина. В форме два молодых сержанта помогли подняться ему с земли.

- Спасибо вам, молодые люди! – проговорил он, поправляя на голове нахлобученную одним из них шапку.

- Благодарить не стоит. Садись в машину, - в ответ произнес сержант. – Подвезам.

Второй открывал уже дверцу Уазика.

- Да я сам… - успел только произнести он в ответ, подхваченный за руки, тут же был кинут в машину. Гулко стукнулась о машину купленная «Перцовка», но не разбилась».

Доложив начальнику «Бургаза» о пьянице и дебошире пенсионного возраста, Рвачев уже считал, что дело в шляпе. Не видать Евдокимову коттеджика, как своих ушей. Но он же не знал, что в «Рюмочной» не было водки на разлив и Иван Петрович, не смотря на желание напиться с горя, был трезв, как чистое стеклышко пустого стакана, куда не смог набулькать сто граммов водки бармен. На нэт и суда нет. Пьян был сам факир Рвачев, да фокус его не удался.

Говорят, прежде чем купить дом, узнай сначала о соседях. Будет ли у тебя с ними психологическая совместимость. Судьба очередной раз сыграла с Иваном Петровичем злую шутку. В соседнем доме-коттедже хозяином были… да, вы правильно догадались – профсоюзный лидер Рвачев. Автор передает слова огорченного Евдокимова:

« - Сатана наградил нас соседством. Знал бы – не заселился…»

Еще там на Севере, он узнал, что Рвачев и некто иной, устроил ему вытрезвитель.

- Все же влез, откинул кого-то из очереди».

А в Рвачева и вправду сатана вселился. Он приехал позже Евдокимовых, но недоволен, что яблоки Ивана Петровича посажены слишком близко к границе его участка и будут тень на плетень наводить. Приказывает своей матери, которая уже на огородике хлопочет, устроить диверсию: подлить ночью под корни деревьев керосинчику. Если недельку подливать, то яблони засохнут. Мать не собирается брать грех на душу, а Рвачеву совершать пакости – в радость.

Не удалось Ивану Петровичу спокойно продать зелень на рынке с приусадебного участка. Его обложили оброком парни с крепким телосложением. Рвачевых развелось видимо-невидимо. Откуда они только повылазили? Не дают житья простому человеку. У нищих последнюю копейку отбирают. С одной овцы хотят семь шкур содрать. Пожаловался жене: «Пришлось заплатить. Десять тыщ, как с куста отвалил.

Анастасия застыла на месте. Её колотил озноб.

- Рэкет по ихнему. Слыхала я, - глотнув в себя воздуха, проговорила она».

Жить бы да жить на благодатном Юге, но злоба и жадность одного порождают ненависть и жажду мести у другого. И вот, все что хотел сотворить Рвачев Евдокимову, вернулось ему бумерангом обратно. Хотел трезвого Ивана Петровича выдать за пьяницу, а Евдокимов сам напился и, напоздравлявшись, решил «поздравить» Рвачева так, как он того заслуживал. Но вот беда. Хоть говорится Богом око за око, зуб за зуб, но по человеческим законам это действие является преступлением. А вот уже судья по этим законам карает так, как нельзя делать это по совести: око за око, зуб за зуб. А Иван Петрович всё хотел сделать по совести: ты мне керосинчику на корни яблонь вылил и спалил, засушил их на корню, а я тебе керосинчику, спьяну на веранду налью и спалю её. Назло злодеям, на радость победителю. Финал рассказа на первый взгляд зловещ: «Распахнув настежь незакрытые на замок двери, открыл канистру и, споткнувшись о что-то, распластался на входе.

- Кто здесь? – раздался старухин голос, вышедший с лампой на стук.

Всматриваясь слепыми глазами в кромешную тьму, она поскользнулась на керосине и, выронив лампу из рук, рухнула на растянувшегося соседа. Стекло с лампы разбилось, и языки пламени с жадностью растекались по веранде.

Анастасия, почуя неладное, почти следом вышла за мужем на двор. Взгляду бросилась озаренная веранда Рвачевых, где в отблесках пламени метались две фигуры горящих людей. Набатный рельс сзывал сельчан на пожар».

Но, на мой взгляд, финал не зловещ, а закономерен. Сатана сделал свое черное дело, устроив сущий ад для двух особ на земле. А, что сгорит в этом адском пламени, автор не торопился сказать. Он же не говорит о том, что загоревшиеся люди погибли. А сгорят ли тела или души, пусть каждый прочитавший рассказ Анатолия Молоканова подумает.

Мать Рвачева отказалась подливать керосин под яблони соседа, прямого греха, вреда не совершила она всё-таки и не противостояла мерзости и пакости сына, которые Рвач творил. А Иван Петрович не собирался сжечь ни старуху-мать, ни подлеца сына Рвачевых, он собирался спалить дом, который неправдою получил в свое владение профсоюзный деятель. Поэтому, если их тела сгорели, то остались не опаленными и сплелись их две светлые чистые души. А если они спаслись и их тела не сгорели, то не сгорели в адском пламени Сатаны их души? Всё-таки мать никому не покаялась, и не рассказала о злодеяниях сына, а Ивану Петровичу гнев замутил разум и он, никогда не напивавшийся до чертиков, взял и сотворил вот такой неправедный поступок. Хотя помыслы его были чисты. Так больше жить нельзя!

Так или иначе было, не мне судить. Задумку свою писатель Молоканов не раскрыл. Но последняя фраза рассказа очень весома и символична: «набатный звук рельса сзывал сельчан на пожар». Огонь пожара потихоньку тлел на протяжении всего повествования с каждым дыханием сюжетной интриги, разгорался и разгорелся. Много горького и несправедливого пережили герои рассказа «Первопроходец». И, доведенный до отчаяния, он превращается из первопроходца в поджигателя. Освещает ли он своим огнем-факелом своим соседям северянам их беспросветную жизнь или взывает к более духовной нравственной жизни других, чем была эта жизнь у него – трудно понять.

Осознание любого поступка требует время. Взять хотя бы сказку Горького о пылающем сердце Данко. Человек вырвал из груди пылающее сердце и, освятив дорогу, вывел своих соплеменником из тьмы леса. Финал у Горького не менее таинственен и загадочен. Рядом с ним билось за свободу людей, лежало еще не погасшее сердце, оно и тлело. Но один очень осторожный человек взял и наступил на сердце. Оно рассыпалось искрами по степи. Чего добивался осторожный человек? Не хотел, чтобы огонь пылающего сердца больше никого не смущал и призывал совершать безумные поступки во благо людей, или же сделал он это, чтобы память о бескорыстном подвиге человека, не пожалевшего своей жизни ради других людей быстрее стерлась у них? Судить трудно. Как впрочем и о финале писателя Анатолия Молоканова. Но в нём всё равно, хотим этого или не хотим, звучат и режут слух два слова «набат» и «пожар», заставляют нас задуматься: «Бытие определяет сознание или Бытие определяет его».

А народ? Так он всегда объединяется и собирается вместе в минуты опасности. Звучит ли это или вечевой колокол. Не даром эпический альманах, сборник, издаваемый под руководством Молоканова, называется «Вече».

 

Сколь веревочке не виться…

Рассказ Анатолия Молоканова «Черная сумка» - психологический детектив в чистом виде. Тут нет косвенных намеков, на лицо опосредованные действия и действующие лица: преступник, сыщики, пострадавшие, невинные жертвы, слежки, внедрение тайных агентов в преступное сообщество, а в итоге – жадность фраера сгубила и все тайное становится явным. Сюжет лихо закручен, а преступника читатель видит в каждом герое рассказа, но узнает о нём только в конце повествования. Автор приводит множество деталей, которые вместо путеводной нити, только запутывает доморощенных сыщиков. Ведь и настоящие следователи не сразу докопались до истины.

Название «Черная сумка» имеет не прямое указание на преступника, но скрытый подтекст есть. Черных сумок на свете много: у кого-то в ней хранится спортивная экипировка, кто-то с такой сумкой в банк ходит, третий инструмент для ремонта оборудования таскает, а преступник в неё сложил украденные деньги. Нельзя же подозревать в черном, грязном, ограблении кассы, человека, только потому, что он ходит с черной сумкой.

Брусков ходил на работу на бумажную фабрику напрямик. Это была дорога не из легких и, рассказывая, как преодолевал её он, автор сумел нарисовать детали характера персонажа.

«Болью отзывалась растянутая в суставах нога. С трудом преодолевая подъем, он чувствовал, как усталость накапливается в теле. Руки оттягивала черная хозяйственная сумка, с которой он не расставался в последние дни, таская в ней необходимый инструмент. Как и многие поселковые жители, он возвращался с работы именно этой дорогой, выигрывая тем самым время, минуя фабричную проходную».

А всё равно жена поругивала Брускова, что он поздно приходит домой. Но тот приводил лишь один довод: « - Скоро закончим мы этот конвейер… Все плесень и ржа поела. Заново приходится делать».

Интересно представлено, как в хорошем сериале сцена ограбления кассы: «… У кассы толкались люди. Утомленные мужики тянули цигарки, спорили о работе. Нетерпение многих сводилось к тревоге, что не успеют скинуться и взять до обеда бутылку».

Эта тревога, рвущая душу, отравляла им настроение: опоздает кассир и придется уминать в обед пищу без всякого аппетита. Какой может быть аппетит, если не принять на грудь наркомовские сто граммов? Занял очередь в кассу и Брусков, но сразу же убежал по делам к проходной.

Дальше ситуация развивается еще динамичней:

« - Везут, везут, - объявил чей-то радостный голос из очереди. – а вы говорили денег нет!

Очередь колыхнулась, стала цепочкой вытягиваться от маленького окошка к выходу.

- Деньги начну выдавать с обеда, - уточнила кассирша, бренча ключами у обитых железом дверей. – Я, как и все, пообедать должна, - и скрылась с сумкой за дверью.

Очередь зашумела, но постепенно затихла, стала таять. У кассы остались самые нетерпеливые, в надежде уговорить кассиршу, чтоб выдала им зарплату. Но зря.

Кассир в спешке бросила на пол к сейфу сумку с деньгами и, опечатав входную дверь кассы, заспешила к машине».

Каково же было удивление рабочих после обеда, когда разнесся из кассы вопль кассирши: « - Украли!.. деньги украли! Милицию...».

Наряд милиции с собаками приехал быстро, но взятый след терялся у реки. Допросы всех рабочих цеха, тоже ничего не дал. Мужики злились, с них взяли подписку о невыезде. Всех подозревали и никого конкретно. Но уезжать-то из города запретили всем. У кассирши от стресса отнялся язык. Во время обеда кто-то выпилил в полу кассы дыру и через неё вытащил брошенную сумку около сейфа, а не закрытую в нём на ключ.

Вызывали на допрос и Брускова:

« - Тебе повезло. Вовремя ты ушел на обед, - шутили над ним мужики с некоторым злорадством».

Это злорадство и всеобщая подозрительность довлела над всем поселком, что многие, проклиная преступника или преступников, хотели бы уехать из этого проклятого места, куда глаза глядят. Жена Брускова частенько высказывала эту мысль вслух. А когда Иван Брусков сам согласился уехать, что трудно жить и чувствовать себя виноватым, не имея этой вины у себя, жена забеспокоилась:

«Супруга с тревогой в глазах слушала его. И только после всего поняла, как это трудно уехать. Убегающие глаза Ивана и весь его вид вызывали жалость и сострадание».

Нервничали и следователи. Создалась тупиковая ситуация, а областное начальство держит происшествие на контроле. Разговаривают со следаком, как с провинившимся мальчишкой. Да и со своим подчиненным полный разброд: кто в лес, кто по дрова. Один на больничный ушел – скоропостижно простудился, а у кого-то толку нет. Что толку нет, может быть, просто напросто скипидара не хватает?

Но, подумав, главный следователь не захотел пороть горячку и травмировать своих подчиненных одним нажимом. По себе знал, что никакой диктат не поможет раскрытию преступления. Тут нужны профессиональные сметка и хватка сыщика. Он решил разослать умелых сотрудников по адресам, куда уехали после ограбления мужчины из цеха бумажной фабрики и наладить с ними дружеский контакт. Авось при близком знакомстве кто-то из уехавших рабочих фабрики и даст необходимую для раскрытия дела зацепку.

Геннадию достался Брусков. Он прилетел в северный город налегке одетым, и столкнулся в дверях аэропорта с бородачом. Лицо ему показалось знакомым. Да это и был Иван Брусков. Гену послали в командировку, чтобы он познакомился с Иваном, а Иван улетал в командировку по делам. Вроде не повезло.

Но зато это позволило Гене устроиться складским рабочим, где кладовщиком и работал Иван Брусков. Когда кладовщик приехал перед Новым годом из командировки, произошла встреча, которую Юлиан Семенов охарактеризовал бы так: «Никогда Штирлиц не был так близок к провалу». Но Анатолию Молоканову удалось показать в этой встрече умение Геннадия использовать свою слабую позицию, превращая её в сильный аргумент, в свою пользу при психологическом противостоянии и борьбы, а тайным противником. С Брусковым-то он явно встречался не только в аэропорту.

«Двадцать пятого утром, когда во дворе у складов показался заросший густой бородой мужчина, Геннадий признал в нем Брускова. Мгновенная мысль подсказала, что он уже где-то с ним виделся и может всё сейчас провалить.

Брусков заметил растерянного человека, некогда встреченного в аэропорту.

- А, старый знакомый? Вы что у нас?

- А – а… Я… думаю, где это мы виделись? Совсем мозги усохли на этом морозе, - слегка улыбаясь, отозвался Геннадий, не упуская настороженных глаз бородача.

- Я здесь кладовщиком, - неопределенно произнес Брусков, опуская глаза.

- И я здесь, - протянул он Брускову руку. – Третью неделю пашу. Так это вы мне показывали дорогу в город? Век не забуду.

Брусков с настороженностью пожал протянутую руку.

- Память моя, что глаз сокола, - задумчиво произнес он.

- Вот как судьба распорядилась. Считай, что с меня пузырёк причитается. Будем знакомы – Ткачук Аркадий.

- Брусков… Иван, - произнес он, направляясь к складу».

А Геннадия – Аркадия усиленно тянула в свою компанию уборщица Валентина. Она раз в неделю разметала по углам пыль в номере гостиницы, где жил Гена. Узнав, что он приехал на Север, спасаясь от несчастной любви, так соврал следопыт, прилипла к нему как банный лист.

Используя, что и Иван поглядывает «на козырную деваху», Гена напросился с Валей в гости к Брускову, чтобы представиться и распить совместно обещанный в качестве магарыча пузырек водки. А потом вместе пойти в ресторан отмечать Новый год. Столики за своих работников начальство со складов уже заказало.

Дом у Ивана был рубленный деревянный, но мебель в нём современная. Брусков купил его, якобы, по дешевке – хозяин срочно уезжал. Между стопками Иван спросил у Гены, как же он устроился к ним: « - Мохнатую руку имеешь?

- Не без этого… Сам понимаешь. Предлагаю тост за тебя, Валюху-горюху, за прекрасную жизнь на земле, чтоб в кармане велось и неплохо жилось… - шуткой проговорил Геннадий.

- Жизнь, Аркадий, я точно так и представляю. Давай по второй… Закусывай огурчиком.

- Не гони лошадей.

- Давай, не то она выдохнется. – Брусков поднял стопку. – Чтоб не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, - произнес он, усмехнувшись».

Ничто так не связывает людей, как водка и ничто не развязывает им язык, как она же злодейка. Попойка из скромного застолья в доме Брускова плавно перетекла в ресторан, а там Иван, как разгулявшийся купчишка, рассчитался с официанткой новыми сторублевками. Один за всех. Да еще сотенную купюру на чаевые пустил. По пьянке все щедрые.

Гене ничего не оставалось, как только отдать обслуживающей их девушке мелкими купюрами полученную от Ивана сумму и забрать себе, втихаря, сторублевки. Пьяного в дрыбадан Брускова увезли с Валей к нему домой. А Гена, выскользнув из спальни, и проверив на кухне номера купюр, узнал, что они совпадают с номерами украденных из кассы денег. Он простился с Валей под предлогом сбегать на телефонный переговорный пункт, чтобы поздравить мать с Новым годом.

Вскоре Брускову не придется мучительно сожалеть за бесцельно прожитые годы. Его ждет неотвратимость наказания, и вот, отбывая свой отмеренный судьбой срок, он поймет, что эти бесцельно проживаемые годы только начались. Иван потерял свободу, а до этого жил полнокровной жизнью.

А читатель, дочитав до конца рассказ «Черная сумка», тоже прозреет. У Анатолия Молоканова завуалированные намеки, указывающие косвенно на преступника, были разбросаны по страницам. Только не сразу читатель, и я в том числе, удосужились эти намеки и детали зафиксировать и сопоставить.

Все асы крепки задним умом: жена Ивана, Надежда, ведь вспоминала, что её муж как-то прихватил в уборочную мешок зерна и получил условный срок. Можно было догадаться, что Брусков специально ходил с черной сумкой на работу, чтобы все – и на работе и дома привыкали к этому неотлемому для Ивана атрибуту. Чтобы никто не вспомнил после ограбления кассы: Иван в этот день приходил на работу с черной сумкой. А дома Надежда не полезла бы, проверять – что же это за покупку принес ей муженек с получки.

Да и крутился Иван не зря около проходной, лишь на секунду подойдя к очереди в кассу, чтобы занять в ней место. Алиби Брусков зарабатывал. А прорезал дыру в полу кассы он заблаговременно, забравшись вечерами в подвал, не торопясь, день за днем, как граф Монтекристо, прорубал окно в кассу.

Подготовленный лаз разложить в нужный момент, минутное дело.

Но этих деталей я не замечал, взахлеб читая «Черную сумку». Иван Брусков дурачил всех окружающих его людей, а меня ввел в заблуждение автор, умело водил меня за нос.

До поры до времени. У меня в глазах как будто пелена была.

В рассказе одного классика говорится, что молодой человек при сильной близорукости, стеснялся при девушках носить очки. Но познакомиться с юной феей желал. Он частенько садился один на скамейку с надеждой в парке, поджидая в тенистой аллее – не присядет ли рядом с ним когда-нибудь прекрасная леди. И вот чудо свершилось.

К скамейке подошла высокая, стройная девушка, золотистые волосы струились по её плечам; красивый овал светлого не загорелого лица оттеняли рубиновые с детской припухлостью губки.

- Это она, как королева, - мысленно восклицал юноша, прислушиваясь, как сильно заколотилось его сердце, что казалось его удары, раздаются набатом по парку.

И вдруг произошло нечто, что заставило молодого человека одеть очки. Он услышал, как предполагаемая красавица хриплым, прокуренным, а, возможно, и пропитым голосом попросила у него сигаретку. Даме захотелось покурить, а может и еще чего, о чем юноша даже и мечтать-то боялся.

Нацепив очки на нос, он увидел одутловатое опухшее лицо пьющей женщины средних лет бальзаковского возраста, припудренное, чтобы на щеках не слишком были заметны склеротические багровые прожилки, с ярко намалеванными красной помадой губами, с седеющими волосами, покрашенными хной, положила на его плечо руку.

У юноши наступило такое же прозрение, как и у меня после прочтения криминальной истории писателя Молоканова до конца. По-другому я взглянул на действия следователя по особо важным делам. Это только, кажется, что он сидит в кабинете, да рапортует вышестоящему начальству о «проделанной» работе, которая зашла в тупик, не принесла никаких результатов.

Нет, работа следователя шля свои чередом. Уехавший Брусков, сразу попал в поле зрения следователя. За подтекстом остается и то, что самого опытного сыщика, Геннадия, отправили именно к Ивану. Наверное, в том регионе появились ассигнации с номерами похищенных денег из кассы. Дом-то Брусков Иван купил, не на свои кровно заработанные деньги. Он же считал всю жизнь, что от трудов праведных, не построишь палат каменных. Номера купюр, попав в банки, обозначили регион, и сузили круг поиска.

А Анатолий Николаевич Молоканов умудрился все эти хитросплетения и интриги уместить в рассказе «Черная сумка». Ассоциация названия тоже навела кое-что: черная сумка, черное дело, пиратская «Черная метка». А если бы я все сразу разгадал, то разве интересно было бы мне читать. А теперь я требую: автора… продолжение… Но стоит ли продолжать этот рассказ. По-моему Молоканов следует в своем сюжете принципу трех мудрецов из детской песенки-считалки: «Три мудреца в одном тазу поплыли в летнюю грозу. Будь попрочнее старый таз, длиннее был бы наш рассказ». И так понятно, что бородача Ивана Брускова побреют в тюремной парикмахерской.

 

Не родись красивой…

В рассказе «Переступить через себя» писатель Анатолий Молоканов показывает, как хрупки и несбыточны бывают наши мечты о счастье. Весь мир, казалось, был создан именно для счастья красавицы Валентины, этот мир лежал у её ног и говорил ей, а может быть, тихонечко нашептывал: «Бери от жизни всё, что можешь. Мужчины от твоей красоты голову теряют и тебе не требуется никаких усилий, чтобы вскружить им голову. Бери всё, что нужно от жизни и наслаждайся ею».

И вот свадьба! Самое знаменательное событие в жизни Валентины и самое роковое. Писатель Молоканов взглянул на это событие с двух сторон: со стороны родителей невесты и со стороны родственников жениха. Хотя в двух абзацах рассказа «Переступить через себя» есть и третье мнение – самой Валентины: «Её красота была причиной для многих разборок парней, создавала суету на танцах и молодежных вечеринках, где каждый искал место возле неё. Сама же она никому не отдавала предпочтение, беззаботно шутила и дразнилась, подзадоривая легким флиртом и без того разгоряченных женихов. Где и когда свела её судьба с будущим мужем Жорой, никто не знал. Даже родители, застигнутые врасплох скорой свадьбой, терялись в догадках об их знакомстве, недоумевали, противились зятю. Расспросы и увещевания не приносили желанных результатов. Валентина рубила с плеча, в слезах стояла на своем. Первой угомонилась мать. Сдалась, согласилась на брак. Не желая обидеть единственную свою радость, склонила к согласию и отца.

Сваты оказались людьми хорошими, известными в районе предпринимателями, владельцами больших земель. От стенания за своего упрямого сына они и сейчас, на свадьбе, прятали свои глаза от людей и со всем соглашались».

Пословица у русского народа мудра: «Не родись красивой, а родись счастливой». Казалось, при красоте к Валентине и счастье привалило, противореча пословице. Выходила девушка замуж за обеспеченного парня: его родители «владеют большими землями», предприниматели. Им немного стыдно перед односельчанами за свое свалившееся непонятно откуда, хотя ниоткуда ничто не появляется, богатство.

Но ослепительный блистательный миг девичьего счастья, сразу омрачился гибелью мужа. Миг, вспыхнувший, как комета, так же быстро, как комета и исчез, оставив за собой только шлейф неудач в жизни Валентины. Ничто не проходит в жизни бесследно. Легкий флирт Валентины с потенциальными женихами имел тяжелые последствия: её Жору убили, зарезали в пьяной драке, «как барана, приведенного на заклание», ножом:

«Её нареченный лежал вниз лицом с поджатыми под себя руками. Выкошенный недавно лог, топорщился как ежик, новой молодой травою. Кто-то пытался перевернуть Георгия по спине, но, увидев торчащий в животе нож, в страхе отпрянул.

Валентина медленно опускалась на землю. Белое платье пышными сборками и кружевами разбросалось вокруг неё…».

Так Валентина, потеряв свой социальный статус невесты, и дня не пробыв женой, сразу превратилась во вдову.

Родившегося Вовку стыдливые предприниматели, родители Георгия, не приняли с распростертыми объятиями, а сама Валентина не стала сквалыжничать с ними и выбивать деньги за утерю кормильца. На жалкие гроши, которые получала она за неквалифицированную работу, растила и воспитывала сына. А потом и вовсе уехала на Север поискать лучшую долю. Красота – это еще не профессия, а если и помогает девушкам одной древней профессии, то Валя даже не помышляла об этом.

Муж её подруги, у которой она временно остановилась, сразу положил на Валентину глаз, а потом, улучшив момент, когда жены не было дома, почти насильно взял Валентину. Почти не считается, хотя она, не знавшая долго мужской ласки, долго не сопротивлялась, но оставаться в доме подруги в двусмысленном положении, стать любовницей мужа своей наперсницы не захотела. Устроилась уборщицей, мыла полы и не могла купить своему Вовке ни какой шубки. Бегал мальчишка в лютые морозы в легкой куртёнке на синтепоне, простужался и болел.

Предложила Вале её подруга подработку - ночное дежурство в одном из кооперативов. Молодой председатель, ему было не больше тридцати, не понравился ей: «Ростом – метр с кепкой, плюгавенький, он не походил на руководителя». Но он-то сразу отметил красоту девушки и стал облизываться, глядя на неё, как кот на сметану:

« - Такой красивой девчонке нет другой работы? – удивленно выговорил он, продолжая ласкать её взглядом, – у нас кроме сторожа пока нет ставок. В дальнейшем посмотрим на тебя, на твое поведение и что-нибудь подберем».

Но работу кооперативник не подобрал, а сам подбирался к телу Валентины. Но… «Он ей не нравился, и преодолеть в себе эту планку она не могла и не желала. Она была чистой, продуманной женщиной. Даже направляясь в магазин, всегда знала, зачем идет и покупала лишь то, что ей нравилось, невзирая на цену».

Но председатель кооператива был по своей сути обычным торгашом и предложил ей однажды примитивную сделку:

« - Я предлагаю тебе свою дружбу, - предложил Вадим. – Дружбу выгодную для нас обоих. Ты по возможности даришь мне ласку и любовь, я – содержу тебя. Время-то трудное».

Стать содержанкой Валентина не захотела. Это надо было переступить через себя, через свое я. Перестать быть свободной личностью.

Многие женщины не против познакомиться с понравившимся им мужчиной. Они с удовольствием принимают его ухаживания и готовы, если чувствуют к нему страсть, отдаться и насладиться с любимым мужчиной сексом. И ничего правосудительного в этом не видят. Для здоровой женщины секс не только желаем, но и необходим именно для восполнения своего здоровья. Но, когда от женщины против её воли и желания собираются получить сексуальные услуги за деньги, то на это соглашаются не все. Далеко не все женщины. Вот и Валентина не желает стать только игрушкой в чужих руках, с которой поразвлекаются, поиграют, да и выбросят за ненадобностью.

Но ей было уготовлено еще одно испытание. Молодой паренек гулял с собачкой, которой восхищался сын Вали – Вовка. Парень сначала познакомился с сыном, потом с его матерью. Валентина, видя перед собой доброго отзывчивого Андрея, позволяла приходить к себе в гости, играть с Вовкой. А потом, действительно, так привязалась к Андрею, впрочем, как и он к ней, что собирались даже пожениться. Андрей был инициатором встречи любимой женщины со своими родителями.

Родители, прознав, что она – простая уборщица, имеет сына, всполошились. Сватовство на этом и закончилось. Валентина опять наступила на горло своей лебединой песне и превратила разговор с родителями в шутку, в шутливый розыгрыш. Хотя самой ей было не до шуток – на душе кошки скребли. Было обидно и горько: счастье опять улыбалось ей несколько мгновений.

Воспитательница детского сада Марина, в группу к ней ходил Вовка, стала подругой Вали. Она понимала прежнюю жизнь Марины, да и сама однажды хотела встать на такой же путь, схожий с Марининым:

« - И любовник ведь есть, спонсор так сказать. Намного старше. Встречается третий год, - Валентина вспомнила тот свой последний роман, суливший золотые горы. Она тогда поддалась эмоциям и согласилась на встречу с таким же, как у Маринки…».

Валентину подвез шофер-таксист Алексей, когда она тащила тяжелую сетку картошки домой, и он помог донести картошку до подъезда. Он не скрывал, что женат, но не скрывал, что Валя понравилась ему. Она же вела себя тогда сдержанно. А Марина в душе не понимала подругу:

« - Да, брось… Плыви по течению, пока оно есть, Валюха. Отбрось ты свою мораль… Цены растут, не угнаться. Тут уж не до гордости…Ты-то всё в розовом цвете видишь.

- В этом ты права, Марина. И в остальном с тобой спорить я не хочу. Люди подлыми стали. Под себя да под себя гребут. О себе только и думают… Во что верить? Обидно. Друг друга дурим… - Валентина вспомнила Алексея. Встречи их были недолгими: раза четыре, пять. На взаимность она так и не согласилась…».

Переступить через себя, по замыслу автора, это всё равно, что убить себя. Вот Валентина, как цельная натура, как личность и не может переступить через себя, чтобы не убить святую чистую душу русской женщины, чтобы душа осталась живой и верной.

Я читал в юности рассказ Джека Лондона «Убить человека». Написан он сильно, жестко, как и у Молоканова, рассказ «Переступить через себя». Характеры героев этих рассказов чем-то схожи, потому я и провожу между читателями и между писателями соответственно параллель.

Ковбой из ранчо Дикого Запада попадает в огромный городской мегаполис. Он забирается в дом бизнесмена, чтобы забрать у него то количество денег, которые заработал его друг. Бизнесмен поступил с ним несправедливо: уволил, а деньги не заплатил.

Парень, пробираясь в апартаменты бизнесмена был уверен, что хозяев дома нет, он видел, как они уехали на автомобиле. Но ошибся: в доме была их дочь, которая в пеньюаре сидела в кресле за письменным столом отца.

У неё хватило характера и воли улыбнуться грабителю, а когда узнала о цели его визита, предложила ему отдать эту сумму денег, которую её отец «задолжал» другу ковбоя.

Разговаривая с парнем, пригласила его присесть на стул напротив её и не угрожать больше пистолетом, а положить револьвер на стол. Она слабая хрупкая женщина. Ему ли смелому, широкоплечему мужчине, бояться её?!

Задушевная беседа ослабила бдительность парня и он, присев на краешек стула положил на стол оружие. Не заметил ковбой, что мисс втайне от него нажимает «тревожную» кнопку, вызывая слуг.

А, когда слуга-негр зашел в кабинет, схватила со стола пистолет и, наведя его на ковбоя, приказала вызвать полицию, чтобы грабителя арестовали.

Только ушел слуга выполнять приказ, между мисс и парнем произошел диалог, за точность которого я не ручаюсь, но звучал он примерно так:

- Я сейчас спокойно развернусь и, не причиняя вам вреда, не пытаясь отобрать у вас мой револьвер, выйду из кабинета.

- Стоять, - завизжала девица. – Одно движение и я убью вас, пристрелю как бешеного пса.

- Вы мелкая, жалкая, трусливая тварь, - сказал, криво усмехаясь, парень. – Вы обещали одно – честно рассчитаться за друга, а поступила так же подло, как и ваш отец. Чтобы убить человека – надо мужество. Его у вас нет, и вы не сможете меня застрелить, убить.

Парень развернулся и пошел не торопясь к двери. Рассказ «Убить человека» заканчивается у писателя Джека Лондона так, хотя за точность я уже предупреждал: «Несколько раз взведенный курок поднимался вверх и столько раз опускался вниз, пока парень не закрыл за собой дверь».

Валентина в рассказе писателя Анатолия Молоканова «Переступить через себя» тоже не смогла переступить через себя, но у Джека Лондона героиня проиграла схватку с мужеством ковбоя, не смогла убить его. То Валентина, героиня рассказа Анатолия Молоканова, не сумев переступить через себя, победила в схватке за свое выживание, не убив, а сохранив свою душу чистой. И в этом жизнеутверждающая сила рассказа писателя Анатолия Молоканова «Переступить через себя».

В чем смысл жизни…

Автор рассказа «Строгальщик» Анатолий Молоканов с самого его начала берет быка за рога, раскрыв сразу же причину внутреннего конфликта в семье Аркадия, из разлада и трагедии: «Жена долго не приходила с работы. Аркадий вновь взглянул на стрелки часов: «Ну, где её черт только носит?». Он прошел в комнату, включил телевизор. Но мысли никак не желали отвлечься, толкались в одном направлении. «Гуляет стерва! Ну, погоди…». Тут же кольнуло сердце, гася эту мысль. «А сам?..» - напомнило оно». Сюжет в мировой литературе, да и в русском народном творчестве не нов. Все дело в мастерстве писателя – как его, под каким соусом, подать. У Молоканова это сделано замечательно. Ведь жить в любви и согласии в семье для многих супружеских пар - главный, основной смысл жизни. Хотя кто-то находит его в банальной фразе: «Смысл жизни в самой жизни». Но, что делать, если «Гуляет стерва!» или же «А сам?..».

Вот тогда и возникают такие ситуации, как в народной песенке: «Как у нашей у хозяйки молодой, мужичонка был задрипанный такой. Поистратил свои силы в стороне, не оставил ничего своей жене».

Или же взять «Озорные рассказы» Оноре де Бальзака. Знатный сеншал, проведя бурную молодость в крестовых походах и не одну сирацинку там обрюхатив, решил спокойно почивать на лаврах и женился на юной девственнице. И хотя она ещё не вкусила запретного плода, но понимала, что супружеская жизнь состоит не только в воздушных поцелуйчиках пожилого дряхлого мужа. К тому же видела, гуляя по лугу эротическую сцену – монашка!?, да монашка, наслаждалась плотской любовью с юным пастухом.

Выпытав, в каком же возрасте сеншал впервые испытал бурную страсть и услышав признание, что она не будет «осеншалена», девушка стала женщиной с юным 15-летним мальчиком-подростком, заманив и обольстив его точно так же, как монашка пастушка – обнажив свои прелести при чтении книги. А, кто может устоять, когда женщина неназойливо показывает, что же она хочет. И если она это просит, то отказывать ей нельзя ни в коем случае. Юноша ей и не отказал.

Любой разлад в семье начинается со ссоры, со скандала. Начало семейных дрязг у Анатолия Молоканова показано динамично: «Резкий звонок в дверь отвлек его мысли.

- Что позакрывались так рано?».

Жена Аркадия возмущается, что он рано запер на ключ дверь, а он уже извелся её ожидая. Для кого-то рано, а для кого-то поздно. Один и тот же поступок – позднее возвращение жены Аркадия домой, у автора повести «Строгальщик» каждый герой оценивает по-своему. Аркадий от явной наглости жены, подозрения об изменах супруги стали появляться после появления у него половой слабости, импотенции, завелся:

« -Ключей своих нет у тебя, что ли? – резко ответил Аркадий. Голос его был надменен. Но в то же время что-то сдерживало наплывавшую злость.

- К куме по пути забежала. Новость у них – уезжают в отпуск, - снимая промокший плащ, проговорила Татьяна, чувствуя его настроение. – А дочка где?

- И эта ссыкуха, как ты, непонятно где лазит, - только сейчас он вспомнил о дочери. Дочь он любил. Единственная отрада…

Следом в дверях появилась дочь.

- Мое время еще не вышло, - защебетала с порога она».

Развивающаяся импотенция у Аркадия усиливалась из-за его страхов, подозрений, но если бы в семье были бы доброжелательные отношения, то хотя бы редкие порывы страсти скрашивали бы их совместное пребывание. Да не тут-то было. Аркадий пустился пьянствовать. «Задушевные» разговоры, которые ведут при совместной пьянке собутыльники разве могут заменить то душевное тепло семейных отношений? Никогда. Задушевными эти разговоры считают только сами собутыльники, вот в чем беда – в их самоуверенности. Они говорят: «Пойдем, выпьем по стакану, да и поговорим по душам». Но, чтобы раскрыть душу нараспашку, одного стакана им мало. И под пьяные возгласы «Хорошие вы, ребята!», они упиваются до помутнения в мозгу.

А Молоканов показывает, что пьянство Аркадия подходит к апогею: он начинает пить в одиночку, чокаясь «с тренером» - с поллитровкой водки. А после такого «спортивного» общения у Татьяниного мужа наступал крепкий здоровый сон и нужна ему была только одна подружка – подушка. Зато продолжались в перерыве между пьянками скандалы: «Неделю спустя, за обедом, она сказала ему, что нашла врача, у которого можно пройти курс лечения. Аркадий весь, покраснев, словно порох, взорвался, выпалил всё, что думал:

- Не нужен мне врач. Я не желаю и не хочу, ты для меня чужая. Знаю, что гуляешь. И как после этого я могу? – сжимая в горячке свои кулаки, он выскочил из-за стола».

Подозрения Аркадия были небезосновательными, но причин их появления он не хотел признать, как свое агрессивное поведение. У Татьяны был мужчина, к тому же на десять лет её моложе. После очередного скандала, всему есть предел, Татьяна порвала все отношения с мужем: «Ухожу. С Евгением мне будет лучше».

Жена ушла от Аркадия не от недостатка секса. У неё не заладилась семейная жизнь и с Евгением. Любовь супругов, которая теплилась в глубине души у каждого, все остатки уничтожили пьянки и скандалы мужа. Из-за пьянок у Аркадия начали портиться отношения и с дочкой: «Дочка осталась жить с ним, умоляла отправить её на лето к бабушке.

- Вот получу получку… - каждый раз обещал он ей. Вот тянулось который месяц. Как бы ни болела душа за разрыв родителей, она всё же решилась пойти к матери и просить отправить её».

Приехав из деревни, Оля застает своего отца всё в том же состоянии: руки трясутся, глаза красные, как у вареного рака, голова трещит с похмелья. Подарок бабушки, красивые модные туфли Аркадий с раздражением отбрасывает в сторону и сожалеет, что бабуля не прислала с внучкой бутылку самогона. Тем самым окончательно отталкивает от себя и привязанность дочери. Угас последний лучик надежды», - констатирует автор.

Аркадий пытается бросить пить, отказывается от предложений собутыльников. Он готов упасть на колени перед женой и умолять её вернуться в их квартиру, в которой живет один, как сыч.

Но телефонные разговоры не убеждают Татьяну. Перегорела она и не видит никакого смысла в своем возвращении. К тому же она по-бабски боится, что Аркадий будет распускать руки. В памяти крепко застряли его угрозы. Но, когда она уже стала колебаться и хотела сменить гнев на милость – переговорить хотя бы с мужем, узнала весьма неприятную новость:

« - Ты хочешь, чтобы мы вернулись?

- Да, - с трудом произнес он и смахнул со лба капельки пота.

- Нет, Аркадий, дороги у нас разошлись. Позвони лучше Любе. У вас с ней общий сын. Может быть, она и примет твое предложение. Я в отпуске всё узнала».

Оказывается, когда они только поженились, Аркадий водил шашни с этой Любой. А она, разоткровенничавшись после спиртного или по другой причине, хотя и заявляла Татьяне, что ни на что не претендует, преподнесла сопернице подарок: сына Любы зовут Олег, пусть передаст отцу ребенка, своему мужу Аркадию. К тому же здоровье у матери Аркашиного сына очень неважное. Вот на всякий случай она и сообщает ему: случись что – у сына есть родной отец.

Страсти в рассказе «Строгальщик» после такого разговора не утихали. Татьяна в бешенстве, хотя вроде бы, плевать ей на все прошлые приключения бывшего мужа, но… вот как передает её состояние стресса после рокового известия Любы, писатель Молоканов:

«Татьяна долго стояла тогда и не знала, что предпринять. Наталкиваясь на встречных пешеходов, она вернулась в этот день домой и до позднего вечера пробыла на огороде, в злости пропалывая грядки, не замечая, как вместе с сорняками вытаскивает морковь и редис».

Но Аркадий, как утопающий, хватается за соломинку, звонит Татьяне на работу и просит, просит приехать к нему на встречу:

« - Таня, нам просто необходимо сегодня встреться. Срочно. Я буду ждать тебя дома в обед. Прошу приходи. Иначе худо будет», - его слова могли испугать любую женщину и Татьяна тоже испугалась, она боялась, что муж её убьет.

Но Аркадий убил самого себя – повесился. Не дождался Татьяну каких-то пару часов. Не знал, что она решила в последний раз прийти на переговоры. А их любовь он убил еще раньше. Своими пьянками погубил.

На похоронах Татьяна ловила ненавидящие взгляды родственников и сотрудников Аркадия. Все обвиняли жену, то есть её, мысленно в его смерти. Но для неё Аркадий, как муж, умер давно. Смерть любого человека всегда вызывает сочувствие, сожаление. Татьяна и сочувствовала смерти человека, который был давно чужим для неё. А как муж, повторюсь, уже умер, ещё проживая, продолжая жить на этом свете.

Сергей Есенин в своем предсмертном стихотворении написал в конце такие строки:

До свиданья, друг мой, без руки и слова,

Не грусти и не печаль бровей, -

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

 

Владимир Маяковский осуждал поступок Есенина. Тогда ещё не были известны кое-какие детали и подробности его трагической гибели. Многие считали, что Сергей Александрович покончил жизнь самоубийством, повесившись на трубе отопления.

Маяковский, перефразировав есенинские строчки, написал более пафосно и оптимистично, а может быть, просто по-философски, как Есенин:

В этой жизни умереть не ново

Сделать жизнь значительно трудней

 

Я считаю, что поступок Аркадия гипербола рассказа Анатолия Молоканова «Строгальщик» и заслуживает этой строчки Маяковского. «В этой жизни умереть не ново, сделать жизнь значительно сложней». Он совершил малодушный поступок из-за слабоволия своего, не справился со сложной задачей, поборов пьянство, сделать свою жизнь более сложной, насыщенной, полнокровной, а не: налил, выпил, спать; налил, выпил, спать – кайфово! Думаю, что со мной согласится и автор. Перечитывая очередной раз рассказ «Строгальщик» я повстречал, разыскал те строки в которых Анатолий Молоканов, объясняет в какой момент Аркадий вынес себе смертный приговор: «Трясущимися с похмелья руками, обхватив горячий стакан с чаем без сахара, Аркадий старался согреть пустой желудок. «Завяжу, завяжу, - думал он, обжигая язык и губы. - Никчёмная жизнь».

В проходе, накинув куртку, он остановился, взглянул на проходящую под потолком трубу отопления. Она резко выделялась на фоне темных обоев. Секунду задержав на ней взгляд, он вышел из дома».

Одна секунда, мгновение, а решение лишить себя жизни возникло. Время, во время которого происходят трагические события рассказа «Строгальщик» - начало лихих девяностых. Кроме семейных неурядиц на Аркадия действует пресс новых преобразований, перемен в стране, когда радостное ожидание прогресса в экономике и реальных материальных улучшений в жизни общества от этих преобразований и реформ сменилось необустроенностью жизни, безработицей, если не сказать хуже - нищетой. Поэтому Аркадий и оказался в тупиковой ситуации, как в семейной жизни, так и в социальном плане, он отработанный материал, ни на что не способный. Ему нельзя, как это было раньше отбросить все, не раздумывая в сторону и начать с нуля. Есть такое понятие в физике – неустойчивое равновесие: шарик лежит на абсолютно горизонтальной и гладкой поверхности, что от малейшего дуновения он покатится в любую сторону. А по наклонной-то даже с увеличивающимся ускорением. Вот Аркадий и покатился по наклонной. Но и на этом злоключения Татьяны не окончились. Её огорошило признание своей самой лучшей подруги. Она родила дочь… от Аркадия:

« - Ты никогда не задумывалась, почему наши дети похожи?

Татьяна в предчувствии беды уставилась на подругу.

- Говори. Я знала, что он за тобой ухлестывал. Неужели… Ну говори же, пакость, - нервы её сдавали.

- Да сестры они наши дети, - выговорила с трудом Валентина.

Вот по какому лабиринту человеческих эмоций, психологических нюансов души, провел нас писатель Анатолий Молоканов. Без такого проводника, как он, вполне было можно заблудиться и не отыскать выход из жизненного тупика. Но даже очень внимательный читатель еще так и не понял, и не узнал самую главную тайну, наподобие тайны черепахи Тортилы. Она-то знала, к какой дверке подходит золотой ключик, преспокойно лежавший на дне пруда. А мы до пор не знаем, почему рассказ Молоканова называется «Строгальщик».

Внимание: дверца, скрытая внутри никогда не работавшего, завешенного картиной, на которой горит огонь под котелком с кипящей похлебкой, открывается.

«Татьяна сидела на стуле и никак не могла прийти в себя. На время отбросила мысли, встала и выключила парящий чайник:

- Настрогал по всему свету. Строгальщик был высшего разряда, - заключила она про себя и стала застегивать чемодан. В душе она была уже там, у дочки».

О том, что Аркадий настрогал по свету детей, Татьяна упоминает как бы, между прочим. Мужа уже не вернешь и не воскресишь, это уже пройденный этап. Главный смысл её жизни – это дочка Оля. У Валентины – совместная дочка её и Аркадия, потому и хочет сходить она с дочерью на могилу отца дочки. У пьянчужки Любы еще не пропала совесть и весь смысл её жизни - судьба её сына. Да и явление и фраза «настрогал детей по белу свету» вовсе не ординарны и обыденны.

Мой знакомый любил говорить, и не только мне, а многим мужчинам: «Увидишь во дворе мальчика, подойди к нему и погладь по голове – вдруг твой сын». И вот, из этого банального явления Анатолий Николаевич сумел создать драму, которая могла бы посоперничать даже, сами понимаете с Вильямом нашим Шекспиром. А если без ёрничества, то накалу страстей в «Строгальщике» позавидует любой именитый драматург.

 

Зимние из-за морозов каникулы, плавно переходящие в забастовку

Время действия в рассказе писателя Анатолия Молоканова «Колесо жизни» всё те же лихие девяностые. В семье Максаковых, как и во всем обществе, накопилась масса проблем, трудностей. Но Максаковы муж и жена совместно ищут пути их решения и преодоления. Они спорят, кто их них больше работает и соответственно зарабатывает повесомей, кто больше тратит времени на устройство семейного уюта, в воспитании сына, но споры эти безобидны, беззлобны. Их разговоры то и дело скорее затянуты в ежедневный водоворот событий и крутятся в нем, как белки в колесе. Название рассказа «Колесо жизни» и символизирует бег белки в колесе. Кажется, что белка бежит, двигается вперед. А это колесо крутится, вертится, а белка только перебирает лапками и стоит на месте, а энергией же, полученной от круговерти колеса пользуются другие, не видимые белке индивидуумы. У Зои Буцаевой, поэта из города Старый Оскол, есть стихотворение «Белки в колесе». Она рассказала о тупиковом сизифовом труде несчастных животных, она сама и эта картинка нарисована о нас, людях, и тоже в лихие девяностые:

Мы – белки. Для чьей-то забавы.

Всё крутим свое колесо.

Заложники денег и славы –

Закрыли мечту на засов.

Забыт и задор и отвага –

Иного не мыслим пути…

Стихотворение не окончено. Но всему свое время. Иллюстрация к рассказу сделана. Или просто схема, не стоит уже завираться, у автора «Колесо жизни» тоже не менее красочное полотно. Вот пока первые штрихи: «Максаков виновато улыбнулся, поймал пальто, успев чмокнуть жену в щеку. В домашней пижаме, с подвязанным фартуком, он казался сейчас смешным.

- Брось телячьи нежности. Две ставки тяну, как лошадь. В туалет даже сбегать некогда…

- Нам зарплату сегодня дали, сорок тысяч получил, - доложил ей Максаков, желая и дальше жене угодить. Знал, что деньги она любила. – Надбавили с индексацией десять штук.

- А почему так мало? – Маргаритины брови взлетели вверх. – Это же копейки. Я – баба! А ты – мужик.

Максаков почувствовал, как под глазом дернулся левый тик.

- Подрабатывать надо, - утолив чуток голод, продолжила она. – Вон у немки мужик дежурит ночами. Деньги нужны. Что наша зарплата? На сына уходит уйма. Как на огне всё горит на нём».

Когда Маргарита стала жаловаться, что кроме школы ей и сейчас нужно потратить не менее четырех часов на проверку тетрадей, а глаза и так устали и света белого не видят, муж забеспокоился:

« - Сама виновата. Две ставки, две ставки!.. Одну возьми. Проживем. Я в бабу уже превратился.

Маргарита вытерла полотенцем губы, переложила посуду в мойку.

- Спасибо, любимый! Всё было вкусно. Это у вас не отнять. А теперь и посуду помой заодно».

Можно подумать, что Максаков обыкновенный подкаблучник, но он любит жену и старается взгромоздить на себя хоть домашнюю бытовую работу. Хоть как-то разгрузить жену. Как мужу учительницы по немецкому языку, ему сторожить ночью свою контору не с руки. Он как-никак руководитель. Притом строгий руководитель: «Устроил разгон слесарям. Сварного заставил писать объяснительную за пьянку:

И за что только деньги вам платят?

- За то, что мы на работу вышли, - съязвил кто-то из работяг.

Заводиться Максаков не стал. Махнув на бригаду рукой, направился прямо в контору. « Одни алкаши! Сладу нет и не будет. Поувольнял бы всех – будь моя воля», - сделала он вывод».

Следующий кадр – картинка, показанная опытным режиссером-оператором, сразу все в одном лице по имени Анатолий Николаевич Молоканов, явно построен на контрасте с предыдущим кадром: «Возвратившись с работы, домой он был удивлен: Маргарита крутилась уже на кухне, а Вовка посапывая, готовил уроки в зале.

- Что случилось? Никак ставку кому отдала? – шутливо приветствовал он супругу.

- Ой, знаешь, мы бастуем, - улыбаясь, радостно доложила ему Маргарита. – Мало же платят за каторжный труд. Отменили занятия в школах. Будем стоять до конца.

- То, что нищие, это точно. Давно вы об этом поете, - Максаков разделся, взял в руки газету, прошел на кухню.

- Про нас там не пишут? – спросила она, наливая в тарелки вчерашний борщ.

- Пишут… Образование в тупик загнали, что в школах устроили рынок, - подначивая, ответил Максаков. В душе понимал их заботы: что трудными стали дети, что трудно работать учителем, что школы уже не те. Свистопляска, не жизнь, как казалось ему. Обездолили и загнали в тупик не только учителей.

- Так прямо и пишут? Шутила и Маргарита.

- Конечно. Не знаете, как наладить теперь. Причина одна – нищета. – он пересел на кухонный стол. – А нищий чему научить-то может? Милостыню просить и только».

Маргарита и муж ведут диалог в шутливом тоне, а на душе кошки скребут. И не только у героев рассказа «Колесо жизни». Образование в нашей стране, которое считалось одним из лучших, фундаментальным в мире теперь дают в школе нищие учителя. Нонсенс. Одна фраза писателя Анатолия Молоканова, а не «умные» дискуссии и пространные статьи «защитников» образования нового типа не могут ни на йоту сравниться с одной лишь фразой автора, бьющей не в кровь, а прямо в глаз. «А нищий чему научить может милостыню просить».

В этой фразе кроется и стратегия «реформаторов» заявлявших, что за всё нужно платить. За хорошее образование, возможно, по теории рынка и нужно платить родителям… Но почему же должны давать отличное образование детям если им вместо повышения зарплаты снизили её до прожиточного минимума. На паперти у церкви нищий больше денег собирает, чем учителю государство платит. А откуда родителям взять деньги, чтобы за хорошее образование детей платить учителям. Вся страна стала состоять из нищих «миллионеров». Слово миллионеров я взял в кавычки, хотя все жители стали настоящими миллионерами – зарплаты в два-три миллиона в месяц, а на миллион и килограмм колбасы не всегда купишь. Гиперинфляция в стране не только нули-шарики прикатила на ассигнации, превратив мелкие деньги в туалетную бумагу (стоимость почти одинакова), но и сожрала все их личные сбережения, заработанные за 20-30 лет работы, лежавшие у северян и не только на счетах в банке. Вот и стала страна нищих миллионеров. В пору всем миллионерам милостыню просить на паперти придется.

Эпиграфом к «Колесу жизни» Анатолий Молоканов взял афоризм «Ученье – свет, а неученье – тьма». Можно, конечно, принять смысл афоризма за чистую монету: какой свет может принести такое учение, когда один учитель на две ставки работает, чтобы выжить, не успевает тетради как следует дома проверить, а на работе в туалет некогда сходить? Никакого достойного ученья от такого учителя школьники не получат. Значит, получат неученье и тьму? На это, мне кажется, и намекает эпиграфом Молоканов. Ведь есть же еще и пара фраз афоризма эпиграфа – «Ученье = свет, а неученье – тьма». Вот эта интерпретация афоризма прямо в точку бьет. Вот такое и станет наше образование, если учить детей будут нищие учителя. И автор развивает эту мысль:

«Не понять тебе нашей структуры. Зациклились в школах вы. Мышление как у детей, - выходил из себя Максаков. – Правильно с кем поведешься – того и наберешься. За столько-то лет. Одни «песочницы» в школе остались.

- Вот-вот! Всё понимаешь. И не идет молодежь потому, как не платят и ад кромешный. Кому нервы хочется рвать?».

Почти все эти проблемы, о которых Анатолий Николаевич говорит в «Колесе жизни» сохранились и по сей день, а прошло почти двадцать лет. Сломать фундаментальную систему проще, чем построить что-то новое, взамен не уступающее по качеству старому образованию.

Писатель Анатолий Молоканов уже в другом споре, более раннем, а спорят супруги не из-за своего сварливого характера, а чтобы до истины докопаться, приводил горькие слова мужа:

« - Многое ты не можешь. Летом в лагерь поедешь вместо отпуска. Я уверен – тебя и пошлют. А ты отказать не смеешь. Вновь уцепишься за копейки. Через тебя и я не беру летом отпуск. – Максаков разбудоражил сердце. Полная бесполезность беседы, развивать дальше тему не стал. – Рожденный ползать летать не может».

Вот тут я и хочу привести концовку того стихотворения начало, которого привел во вступлении про белку в колесе в «Колесе жизни»:

Забыт и задор и отвага –

Иного не мыслим пути,

Но вспомни: ты ж белка-летяга,

Свой бег оборви и лети!

 

Свой рассказ «Колесо жизни» Анатолий Молоканов и написал для этой благородной цели. Кроме обычной мирской суеты нужно видеть и крупные главные цели жизни, а не только как белка бегает в колесе по кругу, думая, что двигаешься вперед – стоять на месте. Он-то и призывает всех, не только учителей вырваться из порочного круга колеса жизни: «Но вспомни: ты ж белка-летяга, свой бег оборви и лети! Ведь есть же и еще одно мудрое изречение: «Человек создан для счастья, как птица для полета».

Вот потому-то у автора Максаков, разбудоражив свое сердце с горечью говорит: «Рожденный ползать – летать не может». А кто нам вынес приговор, что мы рождены для того. Чтобы только ползать?

 

Хороший старт – не означает отличный финиш

Прочитав заголовок рассказа Анатолия Молоканова «Старт» сразу представляешь легкоатлетов бегунов - спринтеров, выстроившихся в одну линию перед стартом. Упершись пальцами рук в беговую дорожку, спортсмены присели на одну ногу, согнув одно колено, а ступней другой оперлись. Ноги отставлены далеко назад, уперлись в колодки, вбитые для упора, чтобы оттолкнуться от них при резком старте.

Негромкий, но сухой, резкий и как всегда неожиданный хлопок стартового пистолета и бегуны сорвутся с места, рванутся вперед так, как будто хотят взмыть птицей в небо и полетят, стараясь обогнать других и прийти первыми к финишу, почти не касаясь земли ногами.

Очень часто побеждает в беге на короткие дистанции именно тот, кто не зазевается на старте, а опередит на какие-то доли секунды других спринтеров. Но не всегда. А у стайеров, а тем более у марафонцев удачный старт никакой роли не играет. Тут нужна и стратегия и тактика бега, при прохождении той или иной дистанции и от своих личных физических данных. Что русскому хорошо – то немцу смерть.

Затем обращаешь на необычный для спортивных состязаний эпиграф: «Один лишь раз сады цветут…». Это же чистая лирика. Значит, рассказ «Старт» про любовь? А какой старт может быть в амурных делах? Если только Купидон возьмет и выстрелит в сердце юноши или девушки и поразит наповал стрелой из своего лука для влюбленных , попав в их сердце нектаром любви.

Но писатель Анатолий Николаевич Молоканов говорит в рассказе «Старт» не о легкоатлетах, а о предстартовой лихорадке в борьбе на выборах за депутатское кресло в Думу. А амурные дела служат только фоном в этой борьбе. Любовь же служит лишь разменной монетой для победы в борьбе за кресло, чтобы на финише благополучно, порвав грудью финишную ленточку, получить депутатский мандат в Думу.

Вот как стартовал автор рассказа «Старт»:

« - Ты куда это новые брюки напялил? – удивленно спросила жена крутившегося у зеркала мужа.

- Любовь моя! Сегодня я должен быть с иголочки. Совещание… и потом, не забывай: неотразимость – мой конёк. – Он нежно чмокнул жену в щечку. – Завяжи-ка мне правильно галстук. Никак я не пойму премудрость двойного узла.

- Бестолковый ты у меня. А еще в люди лезешь!

- Но, но… - Девяткину не понравилась колкость жены, но он прощал ей эти невинные шалости. Да и сам не опускал случая подтрунить над ней. Так легче жилось».

Так куда же так тщательно собирается начальник технического отдела Георгий Петрович. «Лариска!» - вспомнил он случайную встречу с ней по дороге. Не проехал, остановился, подвез на работу. Щебетунья, она с ходу призналась, что её муж мэр, в этот день без машины, водитель срочно уехал по телеграмме.

Это слегка напугало его. Но не в силах преодолеть искушение. Раскинул сети».

Искушения у Георгия Девяткина было двойное: охмурить щебетунью, которой не хватало ласки вечно занятого мужа, который был еще и государственным мужем – мэром, и получить изрядную порцию адреналина в кровь, иметь в любовницах жену мэра – риск невероятный, «доброжелателей» много и ходить всегда на грани провала, разоблачения, опасно и в то же время, приятно.

Встречались Лариса и Георгий на квартире его друга, он вечно пребывал в командировках:

«Квартирка друга располагала к интиму… Он успокоил Ларису и, нежно прижав к себе, поцеловал.

– Ты рада встрече? Скажи. Откровенность за откровенность.

- Нетерпеливый ты. Не хотела так и не пришла бы, - произнесла она, слегка зарумянившись…».

Наряду с плюсами всегда существуют и минусы. Георгию приходиться оправдываться за поздние задержки перед женой: то у него совещания, то заседания, но у Любаши, его жены тоже плотный распорядок дня, что перепоручает мужу детей из садика забирать. Во встречах с Ларисой приходилось соблюдать конспирацию:

«Пугало одно как бы муженек чего не прознал. Сгноит, смешает с землей. Прощай тогда и работа, и должность, и перспектива, которой он ждал годами. Что Георгия пугало, то Ларису возбуждало и подталкивало к решительным действиям. Она привыкла к нему и когда нарушалась периодичность встреч, журила Георгия и выставляла претензии. Звонила на работу.

« - Куда ты пропал, нахаленок? Неделя, вторая прошла после встречи. Или добился и в сторону?

Чтобы больше привязать Георгия к себе, Лариса не желает считаться с осторожностью любовника. Он ей стал необходим, и плевать на чьи-то сплетни. Лариса предполагает воздействовать на мужа и продвинуть Георгия вверх по служебной лестнице. Он не торопится с ответом и вдруг…

« - Георгий Петрович! Вас приглашает шеф, - сообщила секретарь по селекторной связи.

- Спасибо. Иду. – Георгий поднялся.

- Проходи, дорогой, проходи. Дело тут щекотливое объявилась, - как-то очень приветливо начал свой разговор начальник управления. – Сотворил и молчишь? Георгий напрягся. Как встревоженный улей забегали мысли.

- Звонил сам мэр и интересовался, кого бы могли мы выдвинуть кандидатом в городскую Думу. Нужен совет.

Георгий облегченно вздохнул.

- У нас много кандидатур. И ваша – на первом месте, Станислав Петрович.

- Я уже стар. Знаешь ведь, - пенсию жду. Да и дело не в том. Рекомендует он сам. И кого бы ты думал?

Георгий недоуменно пожал плечами.

-Вас. Лично Вас. Молодой. Энергичный».

Георгий только теперь понимает, откуда ветер дует: «Лариса, хорошо зная тайны «Мадридского двора», прекрасно видела, как через постель делают карьеру её подруги. Женщины во все времена имели преимущества, если их любили и обожали высокопоставленные лица мужского пола. У некоторых они были не только служащими, а по совместительству любовницами. А иногда влиятельные женщины помогали своим любовникам продвигаться выше по службе. Такие случаи редки, а шанс пройти Георгию в городскую думу представился из-за интимной близости с женой мэра. Щебетунья Лариса выбрала на роль серого кардинала при короле «Мадридского двора» именно Георгия по известной уже причине. В наше время королевам за такие проступки головы на гильотине не отрубают. А может быть, Лариса мечтала еще о большем?.. Получить не только подходящего для неё любовника, но и перспективу просматривала для его стремительного продвижения?

А Люба нисколько не обрадовалась известию:

« - выдвигают меня кандидатом в Думу. Согласие дал. – Вновь что-то неприятное ворохнулось в груди.

- Да какой из тебя кандидат в депутаты? Итак я одна и одна. А выберут, совсем отобьешься от рук…

- Ну это ты слишком. Шанс, может, последний, упускать глупо.

После внесения в списки избиркома кандидатов, их вызвали в мэрию. Там-то и пересеклись пути двух соперников, пока в любовном треугольнике: Георгия и мэра Ивана Лукича. А в предстоящей гонке они оба считались соратниками. Георгий стал соратником по рекомендации Ларисы, которая действуя «смело и нагло», по словам автора, представилась своему мужу мэру – Ивану Лукичу близкой подругой жены.

Ивану же Лукичу такие соратники, как Георгий, тоже нужны – человек выдвинут рабочим коллективом.

И вот их первая очная встреча в курилке во время перерыва заседания избиркома. Этим эпизодом писатель Анатолий Молоканов показывает и ловкий ход мэра, зашедшего в курилку – он всегда в гуще народа, и робость Георгия при прямом разговоре с мэром:

« - Нелегко вам придется, - вклинился в разговор Иван Лукич. – Многие отсеются. Первый этап пройдет быстро. Но тем, кто будет избран, скажу перво-наперво – бюджет. Вот вы, к примеру, согласны? – обратился он к Девяткину.

- Вы правы, - поддакнул Георгий, робея от неожиданности.

- Извините, как вас?

- Девяткин…Георгий Петрович.

- Девяткин… Вы правильно мыслите. Социальных вопросов много и их надо решать. Одним словом, - борьба. Политика – дело тонкое. Политиками не рождаются, ими становятся».

Автору рассказа «Старт» в своем небольшом по объему произведении удалось показать всю внутреннюю подоплеку этой самой борьбы, о которой упомянул мэр. О подковерной борьбе вроде бы первых «демократических» выборов в городскую Думу, в которую втянут уже Георгий, не понимая того сам. Политика же дело тонкое! Откуда ему эти тонкости знать? Это многоопытный искушенный и изучивший все подводные рифы и течения, может тот, кто политиком, уже стал. И он-то и вершит демократию: какому родиться новому политику, а какому нет – решает он. Ведь писатель Молоканов уже показывал силу телефонного права. Один звонок начальнику управления Станиславу Петровичу, в котором служил Петрович и кандидат номер один в Думу добровольно, не сопротивляясь, отказывается от участия в выборах, ссылаясь на предпенсионный возраст.

По-другому нельзя, ведь рекомендовал Георгия – Сам! Вот и вся демократия – ваши не пляшут, а то на пенсию раньше времени спровадят. Время такое, когда безработные челноками ширпотребовским барахлом из Китая все базары заполонили, а рыночной экономикой и не пахнет, то не стоит вспоминать каждому человеку о демократических выборах. И Станислав Петрович лицемерно трясет руку Георгию, передавая как бы ему эстафету в предвыборной гонке, наставляет, вдохновляет его:

« - Народ вас поймет, поддержит».

А по какой причине произошел звонок мэра и прозвучал в кабинете начальника управления Станислава Петровича. То вы уже знаете – Лариса на ушко мэру нашептала. Ночная кукушка семь дневных перекукует! И начальник не оговаривается, когда говорит: «Народ вас поймет», а не нас. Таких бесхребетников и захребетников, как Станислав Петрович народ никогда не понимал. А нового молодого, энергичного кандидата, который априори согласен с экономической политикой мэра, народ, несомненно, поддержит. Ведь народ об подковерной борьбе злобно рычащих псов ничего не подозревает.

Характерен и такой пример разговора Георгия со Станиславом Петровичем, в котором Анаталий Николаевич раскрывает весь джентльменский набор достоинств, который должен иметь кандидат в депутаты:

« - А на засыпку вопрос личного характера. Уж извините, старика. Откуда вы знакомы с мэром? Может, работали вместе иль земляки? – допытывался начальник управления из любопытства.

Как видите, уважаемые читатели, Станислав Петрович не сомневается, почему прозвучал в его кабинете звонок от мэра – Георгий скрывал, что он или работал когда-то с Иваном Лукичом или же его земляк. Эти два аргумента становятся основным фактором и пропуском входа в коридоры власти. Вхождение во власть будет весьма затруднительным, если мэр не твой друг или не земляк. А если хоть один из факторов имеется в наличии, то «Народ вас поддержит».

Да и сам Иван Лукич, мэр уверен в этой теории начальника управления и после разговора с Георгием в курилке тоже напутствует своему новоявленному соратнику:

« - Благодарить не стоит. Все мы стартуем, с чего ни будь. Желаю удачи, - … он, прощаясь, подал руку. – Свои люди нужны всегда и везде».

Вот ключевая фраза мэра и характеризует условия демократии во время лихих девяностых и не только: «Свои люди нужны всегда и везде!». Чем этот лозунг независимых демократических выборов отличается от диктата партийных выборов советских времен, да вообще любых партийных выборов – свои люди нужны всегда и везде. Всё, жирная точка без пафоса и восклицательного знака. Проявляется и внутривидовая консолидация. Свои люди нужны и внутри групп, объединяющих депутатов. При голосовании в таких вопросах как бюджет, не зря же мэр первый вопрос задал Георгию как раз о бюджете, дорог каждый голос депутата. К Георгию, когда он еще не стал депутатом, уже подбивают клинья коллеги и предлагают объединить усилия, стать «ШП» - швоим парнем:

« - Вы от фракции, от движения?

- Сам по себе. Коллектив…

- Понял, понял, - прервал его собеседник. – А хотите примкнуть, сгруппироваться. Легче будет в бою.

- Патроны еще не подвезли, - отшутился Георгий».

Все эти встречи и разговоры наводят Георгия на мысли, что очень сложная и грязная штука такая вещь, как политика. Хватит ли ему сил? Он как витязь на распутье отыскивает нужную дорогу, но автор оставляет вопрос в раздумье главного героя рассказа «Старт» открытым:

«Достав сигарету, примкнул к группе курящих в сторонке. С удовольствием затянулся.

«Да, - думал он, - многим открыта дорога в верха. Но не все поднимутся. Кто-то споткнется на первой ступени, кого-то вообще откинет судьба, а кто-то станет популярным и войдет в историю. Если бы знать всё наперед?».

Но война войной, а обед по распорядку. Лариса от политики и политиканства никакого комфорта не получает. Она разгневана занятостью Георгия, а он разочарован уже затеянной комбинацией с депутатством. Настоящий перелом в отношениях Георгия с Ларисой, её злость и его растерянность, писатель Молоканов хорошо показал в их диалоге:

«Только после обеда, когда грозный звонок телефона нарушил ритм спокойного дня, он понял, что это Лариса.

- Ты обнаглел, дорогой, до предела, - сходу начала возмущаться Лариса. – Я, как девчонка, должна за тобой теперь бегать. Что, звездная болезнь началась?

Георгий в растерянности молчал.

- Ларчик, прости. Не успел предупредить. Ну и затеяла же ты свару.

- Значит, всё по плану идет? – смягчила она свой тон. – После работы сегодня сможешь?

- Как скажешь. Где-то без двадцати, когда все уйдут. – Георгий продолжил держать трубку, дышавшую зуммером. Напряжение не пропадало. Снятые сливки казались ему приторными».

Что же, конечно, этой иронической и одновременно трагической фразой «Снятые сливки казались ему приторными», автор намекает на пословицы: «Не всё коту масленица» и «Любишь кататься - люби и саночки возить». За все свои ошибки и грехи, которые приносили одним радости и удовольствия, наступает черед расплаты. Только одни расплачиваются по счетам представленными жизнью и судьбою сами, а другие намерены заставить заплатить за их грехи и ошибки других. Все зависит от меры их испорченности. Более нравственные люди, предпочитают первый вариант, а негодяи и подлецы – второй.

А Лариса, чувствуя, что Георгий охладевает к ней, идет напролом, как заядлый картежник ставит все деньги на кон, пытаясь сорвать при ва-банке крупный куш – или всё или ничего. Авантюрные планы Ларисы сходить с ней на концерт Маши Распутиной он отклоняет. Но отказать своей жене Любе в такой, же аналогичной и естественной просьбе не может. Когда еще в провинциальном городке появится на гастролях звезда эстрады? На этом концерте и начинается начало конца этой драмы. Писатель Молоканов с такими мельчайшими подробностями показал сцену встречи подобного любовного треугольника, но уже где две стороны в нем представляют женщины: Люба и Лариса. И с обеих сторон они, как клещами, сжимают третью сторону этого треугольника – Георгия.

«Георгий, отыскав нужный ряд, пропустил Любу вперед. Уже усаживаясь в кресло, увидел впереди Ларису. Она привстала, как будто ждала, повернулась к нему всей грудью. Сияющие её глаза кокетливо светились. Впрочем, светилась она вся: нацепленные кольца с бриллиантами, цепочки разной длины и толщины, свисающие до плеч подвески на ушах, убедительно говорили о достатке избалованной хозяйки.

- Жорик! Здравствуй! – приветствовала она с деланным умилением.

Несколько растерявшись, он с опозданием ответил кивком головы, краем глаза заметив, с какой настороженностью смотрела на них Люба. Радость вмиг слетела с её лица».

Вечер Лариса как могла, испортила, а Люба стала подозревать в измене Георгия. Он постарался, как мог, оправдаться, но разве чуткое сердце любящей жены можно было обмануть? Перед Георгием встал трудный выбор: или – или. Любой из них взрывал его устоявшийся жизненный уклад. Но или-или не означает выбор женщины: Люба или Лариса. Выбор более серьезен, а что выберет Георгий, трудно сказать: Любовь, жену, семью или же любовницу и карьеру. Молоканов показал не только, в каких тисках оказался его главный герой рассказа, а и какое решение он принял. Лариса уже предупредила Георгия, чтобы его сотрудники не заподозрили любовную интрижку о часто звонящей по телефону женщине, о пароле, совсем как у подпольщиков: «Вам звонили из избиркома, - доложила ему секретарь».

Но всё тайное становится когда-нибудь явным. Автор показал мужество Георгия и его твердо высказанным решением и косвенными, но подволь упомянутыми бытовыми деталями, но как четко они передают настроения и желания главного героя: «Застоялый воздух неприятно дохнул в лицо, как только он переступил порог кабинета. Он наспех открыл форточки и дверь. Телефонный звонок прервал его мысли.

- Как Маша? Понравилось жене?

- Она в восторге!

- Да… не сравнить, конечно, с твоей клушей. Не для тебя она.

- Лариса Максимовна! Имейте совесть, она мать моих детей! И другой мне не надо! – Взорвавшись, он негодовал в трубку. – И, пожалуйста, забудьте, как можно быстрее всё, что нас связывало! За ошибки платить буду я…

Георгий стоял с трубкой в руках…

- Проветриваете кабинет? - в дверях стояла главбухша».

Георгий выбирает нравственную позицию, он не хочет, чтобы любовь, семья, стали разменной монетой для его карьеры. Он за свои ошибки и грехи собирается оплатить по всем счетам сам. Об этом он твердо и заявил Ларисе, оскорбившей его жену. Он собирается проветрить затхлый, застоявшийся воздух не только в своем кабинете, а и в своей душе. Его решимость автор объясняет одной фразой: «Ларису заслонила Любаша, родная и близкая».

 

«Посол» из детства

Что могло бы произойти с Георгием из рассказа Анатолия Молоканова «Старт» автор показывает в следующей истории, которая называется «Пьяное соседство». Владимир Иванович занимает высокий пост в области, наделен полномочиями и может вершить людские судьбы, собирается к матери в деревню, провести хоть несколько дней отпуска со своими родными и близкими, с тем народом, о котором говорил начальник управления из рассказа «Старт» Георгию «Народ вас поймет».

Да вот беда! Владимира Ивановича народ не совсем понимает, а чиновник высокого ранга отвык понимать народ. К чему искренне стремился Георгий, Владимир Иванович достиг. А вот народ понимать разучился. И та самая родная ему частичка из народа, которую он нежно любит, что променял, без сожаления путевку для отдыха в Италию на поездку в российскую глухомань, глубинку. Его мать, кажется, тоже не совсем понимает теперь своего сына. Драму, трагедию оторвавшегося от своих корней человека, и показал писатель Анатолий Молоканов в рассказе «Пьяное соседство».

Две картины, нарисованные автором в начале рассказа, показывают достаток и богатство, можно даже сказать, роскошь супружеской пары: Владимира Ивановича и Алины Петровны, и отношения хозяина к своим подчиненным:

« - Золото не найду, позабыла куда и засунула, - отвечала Алина Петровна, копаясь в шкатулках.

- Поезд нас ждать не будет. На дороге – время пик. Пора, доберемся! – поторапливал он.

Алина Петровна быстро нацепила серьги с бриллиантовыми подвесками. Запасные на смену, кольца и броши, кинула в сумочку.

- Я готова. Звони водителю. И зачем я беру всё с собой? Перед кем рисоваться там? И дома оставить опасно.

- Бери, мало ли что?..

Водитель с трудом доволок к лифту неподъемный чемодан. Смахнул со лба капельки пота, хотел пошутить, но не посмел. Со временем он научился владеть эмоциями в отношениях с шефом.

- Василий, прошу осторожней, там два чайных сервиза.

«Мог бы и сам мне помочь, » - с раздражением подумал плохо о шефе водитель».

В этих простых деталях и скрыты сложные взаимоотношения людские. Но всё гениальное просто, так и у автора. Для Алины золото и бриллиантовые украшения только на уровне подсознания имеют какую-то цену. Разбросала она свои украшения по шкатулкам, как обыкновенную дешевенькую бижутерию и забыла где что лежит, куда чего положила. А носить в деревне украшения перед своими родными даже стесняется: «Перед кем красоваться». Так, что для Алины Петровны серьги с бриллиантовыми подвесками, всё равно, что для папуаса стеклянные бусы. Одевает их папуас для ритуальных танцев вокруг костра, чтобы умаслить духов, которые могут послать ему удачную охоту. Алина же Петровна одевает украшения, чтобы пофлиртовать в них на каком-нибудь великосветском рауте, чтобы возбудить у себе подобных восхищение при виде её драгоценностей и тайной зависти, - что у них таких украшений еще нет.

Не менее характерны детали поведения и мыслей водителя Владимира Ивановича – Василия.

Продолжение следует

 

 

 

 

 

 

 

 

Продолжение исследования творчества А.Н.Молоканова

 

 

Он раздражен барским поведением своего хозяина – «Мог бы супруг помочь», но смахивает со лба пот и сохраняет на лице невозмутимость восточного божка. Умеет подавлять свои чувства и скрывать их. Длительная дрессировка чему хочешь, научит.

Это в рассказе «Старт» читатель, затаив дыхание, наблюдал как Георгий, будто канатоходец, шагая по проволоке, балансируя между различными силами, идет медленно в тупик. Он где может сделать передышку, а может и не дойти до цели и сорваться с капота. Упасть с огромной высоты, над которой проволока натянута, и вдребезги разбиться.

В «Пьяном соседстве» пока еще никаких интриг или тайн не видно – всё на поверхности. Это пока…

Супруги ехали в духоте вагона, который мотало из стороны в сторону по неровной железной дороге, но все мысли были уже о родителях:

« - В ностальгию ударилась. Это понятно, - Владимир Иванович вспомнил свой дом. Я не виделся с матерью больше. Действительно, как там она?

- Состарилась, сгорбатилась. Хозяйство и огород содержать не просто. А без него не прожить. Посылки твои, переводы – капелька в море. Каждый месяц за газ, весной за навоз и вспашку, дрова к зиме надо готовить. Про одежду я уж молчу. Всюду деньги нужны.

«Я вижу тебя, сынок, только по телевизору. Позабыл ты родную мать», - вспомнились сразу слова свекрови в письме».

Следующую характерную деталь отрыва главного героя от народа писатель Молоканов привел при помпезной встрече Владимира Ивановича по приезду в родные края. Не старушка мать поджидала его в ветхом шушуне на перроне вокзала: «Две черные «Волги», словно вороны, стояли у спуска с перрона… И Владимир Иванович не бросился навстречу к родной матери, не стал на колени перед нею, чтобы попросить прощения за долгое отсутствие на своей малой родине». Матери на вокзале не было – она поджидала сына у себя дома. А Владимир Иванович сначала наносил официальный визит местным властям. Согласно протоколу чествовали его приезд, поэтому и посадили Алину Петровну в другую машину, хотя такую же черную «Волгу», но в другую. Чтобы не мешалась, не путалась под ногами у районных высокопоставленных чиновников. Они челом бить хотели перед хозяином. Вы спросите, причем тут хозяин, не сталинские времена, а демократия. Но протокол встречи всегда остается неизменен. «Захлопали дверями «Волги». Постовой милиционер насторожился, второпях поправил отглаженную по случаю форму. Молодой парень вынес из вагона багаж, погрузил в машину. В сопровождении какой-то дамы Алина Петровна сошла на перрон.

Рассаженные по разным машинам, отправились от вокзала в сторону центра. Впереди с мигалкой и пронзительной сиреной мчались неизвестно откуда взявшийся милицейский УАЗик. Уступая дорогу, шарахались в стороны обгоняемые машины.

Интересное замечание сделал еще разик автор: «Прошла отпускная неделя. Неделя встреч и застолий». Ну и что же. Сын какой бы он высочайший пост не занимал всегда рад посидеть с земляками и родственниками, восседая с родоначальницей семейного корня – с родимой матерью в центре стола. Что же тут интересного, так уж на Руси заведено. Согласен, но наберитесь терпения и прочитайте следующее предложение этого абзаца и вы сразу поймете, в чем хохма и язвительность писателя Анатолия Молоканова, а где смех сквозь слёзы. Сквозь слезы матери. Хотя в рассказе «Пьяное соседство» у Прасковьи Васильевны, матери Владимира Ивановича слёз не видно, так наверняка она их проливала ночью в подушку. И так вот она эта фраза: «Навстречу с руководством Владимир Иванович ездил один».

Уму непостижимо. Целую неделю, сразу по приезду в гости к матери, провести в застольях с «официальными» лицами. Вот так любовь к родной сторонке и матери. Вот тебе бабушка и Юрьев день. Называется в отпуск к матери приехал:

« - Это необходимо, - оправдывался он перед Алиной. - Когда ты привыкнешь к этому? Правда устал я и сам. В хозяйстве нет от нас помощи, - он выжидающе посмотрел на сидящих за столом мать и тещу.

- Отдыхайте, сынок. Во всем управимся сами.

- И вправду, - поддержала сватью Алинина мать. – Дрова у нас есть, огород копать рано, потом одолеем. Нам невпервой».

От таких слов любой бы сквозь землю провалился. Матери видят сына и зятя только по телевизору, а он приехал, и глаз домой не показывает, поскольку в отпуске, то и по телику теперь даже не показывают. Вот тут мать Владимира Ивановича и выдала дрозда, дала сыну прикурить: «государственный ты человек, мы рады за вас. Я смотрю телевизор, сынок, и хочу у тебя спросить, - с неудержимой смелостью нападала Прасковья Васильевна. – Вы там как в школе. Каникулы вам дают. И ведете вы себя как дети на переменах. Драки устраиваете. Не дай бог, думаю, это ты!.. Весь мир на вас смотрит, сынок».

Вот тебе и деревенщина, вот вам и Прасковья Васильевна. Вроде бы говорит по-детски, наивно, а сравнения и аналитические способности получше, чем у ученых мужей – любого профессора за пояс заткнет, огромную фору в полемике может любому спикеру и записному оратору думскому дать. Посмотрите, какая крепкая логическая цепочка: каникулы, как в школе и ведете себя, как дети, шалите (хулиганите на переменах) в перерывах между выступлениями, деретесь. И вывод-то вроде чисто материнский, житейский с одной стороны: «переживаю за тебя, сынок - вдруг это ты набедокурил, набезобразничал». А с другой стороны государственный подход к государственным мужам, за их несерьезное поведение – за Державу обидно, ведь «весь мир на вас смотрит, сынок». Такое Владимир Иванович про свою работу в Госдуме на официальных приемах, да на полуофициальных застольях-гулянках никогда не слышал. Все оды, да дифирамбы. А кто же правду-матку ему может прямо в мор…, пардон, лицо ему врежет? Только любящая его мать.

Сын долго думал, что ответить. До печенок его мамаша доняла, достала по-крестьянски своей простой, а потому-то особенно мудрой речью.

Ответ, который приводит автор и высвечивает до конца всю сущность депутата Госдумы:

« - Многим не место в Госдуме. У многих нет выдержки. Но их выбирал народ. Ему в этом разбираться. Скажешь ты, мама, «пацаны»… - эти слова почему-то особенно зацепили его».

Итак, Владимир Иванович, недолго думая, нет-нет, очень долго думая, снимает с себя лично ответственность, за то, что в Госдуме депутаты ведут себя, как «пацаны». И дает карт-бланш народу, который этих «пацанов» в Госдуму и выбирал. Он даже не осознает, что самый главный представитель народа, родная мама, уже оценила их и его поведение в Госдуме. Ей стыдно за депутатов, которых она «выбирала», хотя, как выбирают депутатов, каков хитроумный механизм проталкивания наверх «своих» людей Молоканов хорошо показал эту технологию в рассказе «Старт». Она боится, что вдруг и её сынок, может появиться на телеэкране в непотребном виде.

Владимир Иванович не стал дальше развивать дискуссию и, оставив женщин сидеть за столом, ушел, чтобы не слушать больше колкие слова про поведение депутатов и вышел на улицу, покурить. Но недремлющее око народа и там подстерегало его:

« - Володька! Ты ли это! Располнел ты, дружище, как на дрожжах. – Шаткой походкой к нему подходил друг детства Иван Михеев. Владимир Иванович протянул ему руку.

- А ты всё такой же. И пить никак не бросишь.

- А для чего её выпускают. Я человек рабочий. Имею право в свой выходной. Думаю не откажешься по такому случаю, для порядка, за встречу, - он вытянул из кармана штанов початую бутылку «Московской». – выноси себе стопку. Я-то ею не пользуюсь.

- Встречи с тобой, Иван, очень рад. Но пить не буду.

- Брезгуешь с работягой выпить. Как хочешь. А я за здоровье твоей матушки выпью, - обидевшись, Иван отпил из бутылки несколько глотков».

Разговор и со следующим представителем народа, его другом детства у народного депутата Владимира Ивановича опять не получился. С одной стороны кому хочется слушать пьяные бредни, но с другом он столько лет не виделся. Да и к тому же, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Если умный начальник желает, что на уме у его сотрудника, что он думает об отношениях в коллективе к начальству или, по крайней мере, что говорят о руководителе, то сам пригласит на выпивку своего подчиненного. А тут приперся подвыпивший друг детства и собирается поговорить за жизнь, как не воспользоваться таким случаем? Но Владимиру Ивановичу такого общения с народом не хочется. Но Иван не дожидаясь согласия депутата послушать о своих детских дурачествах вываливает о падении нравов повзрослевших сверстников: выкапывают на чужих огородах картошку, из сарайки кур украли. Говорят, когда у человека сильно руки трясутся – «Будто кур воровал». Но по этому признаку воров, укравших кур трудно определить. У всех деревенских мужиков с тяжелого похмелья руки утром дрожат. Разговор заканчивается не «политкорреектно», как сказали бы в Госдуме. Молоканов сочными красками обрисовал картину расставания друзей детства:

« - Про – г – гоняешь?! Я всё понимаю, я к Петьке с-сейчас пойду, - слегка покачиваясь, произнес Иван.

- Деловые, - пользуясь, случаем, ответил Владимир Иванович и направился к дому. – Бутылку с собой не забудь забрать, - добавил он на ходу.

- Заб – беру, - с обидой пробормотал Иван, заталкивая в карман недопитый пузырь и луковицу».

Дальше Молоканов открывает читателю благие намерения высокопоставленного сына и его желание помочь матери, гротесково выставляя узость взгляда на деревенскую жизнь и непрактичность его задумок. Увидел тряпичный абажур на лампочке и снаружи электропроводку из плетеного шнуром провода на фарфоровых изоляторах, собирается купить матери люстру. А зачем, козе баян, если она и играть-то не умеет, не подумал, зачем маме хрустальная дорогая люстра вместо тряпичного абажура, если на проводке изоляция уже обветшала, что вот-вот короткое замыкание произойдет? Лучше бы уж проводку новую сделать!

Но Манилову и не такие проекты на ум приходили: мост через пруд, например, хотел построить. Поэтому тонкий намек автора на толстое обстоятельство о прожекте депутата Госдумы прозрачен и понятен.

Особенно пронзительно и понятно выписал Анатолий Николаевич разговор матери с сыном о житье-бытье в городе и в деревне. Насколько велик разрыв в коммунальной и социальной сфере. Он этим вскрывает и причины пьянства деревенских мужиков и их нравственную деградацию. Но одновременно дает характеристику жизни сельчан, отмечая жизнестойкость и душевную незлобивость, простоту в общении, материнскую всепрощенность. Владимир Иванович с каждой попыткой Ивана поговорить с другом детства и сам видит на его примере, какие же они стали разными: Иван и Володя, которые в детстве были, не разлей вода. А теперь Владимир избегает встреч с Иваном. Прячет не только глаза от друга, а даже откровенно прячется от него, то в сарайчике, то в другой комнате, то посылает мать или Алину сказать Ивану, что Владимира нет дома. И вот Молоканов представляет как квинтэссенцию всего сказанного диалог сына с матерью:

« - Забирать тебя надо отсюда. Разобьюсь, но квартиру тебе добуду, - обратился он к матери, убирающей стол. – Такое соседство нам не нужно. Как ты еще его терпишь?

- А мне что? Я живу своей жизнью, сынок. Ну приходит иногда, навещает старуху. Разве это плохо? И он мне иной раз поможет, - защищала Ивана Прасковья.

- Ну и молись на него. Он мне весь отпуск испортил. А говоришь, приезжай каждый год. Зачем, выслушивать балабольную речь? Нет уж, изволь. И тебе с нами будет лучше! Сын бабушку видит редко.

- Никакой мне квартиры не надо, дети. На мой век и энтого дома хватит. Похороните здесь, как умру, с батьком».

У Алины мать тоже не хочет перебираться в город. И приводит в свое оправдание такие же аргументы, как и Прасковья Васильевна. Владимир решил убедить мать, приведя свои доводы:

« - Одних дров сколько надо? А огород? Где здоровье-то брать вам на это?».

Мать произносит такое, что является отрезвляющим душем из ушата с холодной водой на голову правящего депутата Государственной Думы. Вот продолжение их диалога с сыном:

« - Не одна так живу я, сынок. Половина России всё печки топит. Чем я лучше их? Помогать, так надо всем разом.

Владимир Иванович разговор с матерью принял как вызов. Лицо залилось румянцем.

- Не обижайся, сынок. Ты же здесь не причем».

Слова сермяжной правды убийственно звучат для депутата Госдумы. Половина жителей России, как и его мать, топят дома дровами в то время, когда выкачивают из её недр миллиарды газа и нефти. Только сейчас выдвинута программа в стране о газификации всех населенных пунктов. И совестливая мать, которой положенные, как учительнице пенсионерке бесплатные дрова, не может заставить местных чиновников их привезти. Не сетует на такое бездушное отношение их к людям, а даже оправдывает: «Половина России всё печки топит. Чем я лучше их?». Вот это «чем я лучше их» больнее всего и уязвляет самолюбие депутата. Мать тем самым, как бы говорит: «Почему же я, если у меня сын депутат Госдумы, должна иметь какое-то преимущество и привилегии перед другими своими земляками у которых нет таких влиятельных сыновей. Да и национальную идею Прасковья Васильевна, которую депутаты ищут и не могут отыскать днем с огнем, сформулировала предельно четко: «Помогать, так надо всем разом», а не только матерям депутатов, чиновников, бизнесменов. Россия, большая её часть населения состоит из обыкновенных граждан, которые живут, мягко говоря, плоховато. И если тебе большее дано и самому-то всё равно не использовать, не израсходовать на себя любимого, получать доходы, скажем от продажи газа, то поделись и с теми, кто эти миллиарды кубометров, от которых тундра «кряхтит и проседает», газа и нефти добывает, с их престарелыми родителями. И это не только блажь мною придуманная, на которую сейчас модно отвечать: «Пусть каждый сам заботится о себе, не надеясь на государство», это сказано в Библии, что делится нужно и не только с ближними, но и с дальними. А в миру, даже по человеческим законам, а не по божьим, есть тоже термин, который определяет политику власти, «социальное государство». И хотя мать всепрощенчески говорит: «Не обижайся, сынок. Ты же здесь не причем», Владимиру Ивановичу так мучительно, больно от этих слов, что он-то осознает, по крайней мере, мне так кажется, что до сих пор «половина России» живет на границе или за чертой бедности, если не сказать грубо, нищеты. Но последние слова Владимира Ивановича, сказанные им при отъезде, к тому же, не вслух, из боязни быть услышанным, а мысленно, настораживают: «Прощайте, родные места, прощай, друг Иван». Не до свиданья, говорит депутат, а прощай. И звучат они как-то знакомо. Мне, вроде бы, на подсознательном уровне, явственно слышится голос, звучащий через века: «Прощай немытая Россия, страна рабов, страна господ!». Так говорят и сейчас, уезжая со своей Родины-матери за границу, забрав с собой всё, что матери принадлежит, а она, щедро отдавая свои лучшие куски, бескорыстно отдала своему сыну. Он стал господином, проживая за границей. Иногда это не государственная граница, своя, которая проходит по Садовому кольцу. А мать так и осталась работать на своей родине.

Вот и Владимир Иванович, возмущенный «упрямством» матери, дает ей «полный отлуп», как говорил дед Щукарь у Шолохова:

« - Я хотел для тебя, как лучше. Но раз ты не внемлешь моим словам, тяни свою лямку и дальше». И не границу обозначил Владимир Иванович между собою и матерью – пропасть пролегла между ними, остался тяжелый осадок на душе и тайные горькие слезы близких.

 

Голос Матери

Тему, поднятую в рассказе «Пьяное соседство», о взаимоотношениях Сыновей и Матерей только в другой плоскости и ракурсе, писатель Анатолий Молоканов продолжает и в рассказе «Я слышал её голос». О том, как горько сыну опоздать на последнюю встречу на этом свете с матерью, ушедшей в мир иной, не успев ей сказать последнее – прости, говорится в истории Анатолия Николаевича «Я слышал её голос».

Аркадий радуется жизни. Рыбный лов на вечерней заре идет так удачно, что чебаки, граммов по триста или около того, посверкивая серебром чешуи в воздухе, один за другим, выдергиваемые рыбаком из протоки, быстро заполняют емкость двухведерного бачка.

Его друг Михаил дожидается вместе с Аркадием прихода «Зари», катера, прибытие которого порадует их сердце. Наконец-то друзей заберут на борт «Зари» и отвезут домой. Но Михаилу капитан катера уже сообщил о несчастном событии, случившемся в жизни Аркадия, а сам Аркадий, еще не подозревая ни о чем, радуется жизни. Почему Михаил не рассказывает товарищу о беде, Анатолий Николаевич развернуто и подробно сообщает: «Михаил окинул взглядом радостного товарища: «Если бы ты только знал!»… Вновь хотелось всё рассказать сейчас, но что-то сдерживало, не позволяло открыться. К такому он был не готов».

У Аркадия умерла мать, но «Заря», выполняя свою запланированную работу, попутно доставила их вчера в это место, и ушла дальше. И, хотя капитану и позвонила жена Аркадия, получившая телеграмму о смерти матери мужа, но он не мог бросится мгновенно, вопреки производственным интересам, помочь, посодействовать человеку быстрее вернуться домой, чтобы хотя бы ночным рейсом улететь на похороны родной матери.

Других вариантов не было. На реке методов «автостопа» не существует. Капитан, узнав, что Мишка постеснялся сообщить известие другу раньше их подхода, тоже не стал торопиться стать посланцем плохой вести. Сообщил Аркадию о смерти матери только когда вошли в порт. Оно вызвало бурю эмоций:

« - Мамочка… - от волнения Аркадий едва сдерживал спазмы в груди. «Только бы успеть», - лихорадочно бились мысли. – Первый рейс улетел. Остался ночной. Билеты… Проблема. Идет отпускной сезон. Ах, да – телеграмма…».

Но телеграммой уже воспользовался брат, а с копией, написанной от руки и заверенной заведующей почтой подписью и штемпелем, Аркадия без очереди, рвавшиеся улететь отпускники, пропустить не собирались. Мало ли проходимцев, не считаясь со святым понятием – мать, пользуются такой бессовестной уловкой: предъявлять липовый дубликат телеграммы о смерти родственника.

Обман одних порождает недоверие других.

«Воинственно завыли в толпе мужики.

- А ну покажи, - кричали они.

Аркадий через голову бросил паспорт с деньгами и телеграммой в окошко кассы:

- Билетов нет. Дополнительно всё продала, - объявила кассирша, отшвырнув его документы».

«Отшвырнув документы» сказал лишь в короткой фразе авторской ремарке Анатолий Молоканов. Сколько ярких впечатлений она вызвала. Одним ведь глаголом можно жечь сердца людей и поднимать массы на подвиг, и этим же словом можно убить веру в милосердие людское.

А у Аркадия этот хамский пренебрежительный жест кассирши похоронил последнюю надежду его – успеть на похороны матери. Мужики выли на него как волки, и он окончательно озверел:

«Аркадий с трудом поймал паспорт. Деньги и телеграмма упали на пол под ноги разъяренной толпы.

- Разойдись, дай деньги собрать, - орал очумело он с откуда-то явившейся злостью, расталкивая людей».

Но сын стремился к своей скорбной цели и пробился на грузовой самолет. Но роковые случайности вставали постоянными барьерами на пути Аркадия. Он надеялся на чудо, а вдруг. «Ночной Мурманский поезд из Москвы останавливался в Угловке. Но, даже заплатив сумасшедшие деньги таксисту, Аркадий опоздал на час. А все остальные попутные поезда остановки в Угловке не делали…

Картину его отчаяния на обозрения читателя и представил Анатолий Николаевич. Брат, который по телеграмме успел добраться до родного дома вовремя «напоминался», что лыка не вязал, сестры плакали, рыдая навзрыд. Напился и Аркадий.

«Плача, как плачут дети, он изъяснялся теперь собаке, которая ластилась возле его ног.

- И т-ты прости м-меня Р-рекс. Оп-поздал… Н-не проводил м-мать в послед-дний путь, х-хозяку твою. Она-то меня простит. – От ласки Рекс развалился и поднял вверх лапы. Откуда-то взявшийся кот с поднятым вверх хвостом тоже терся о ноги Аркадия.

- И т-ты, К-кузя здесь. С сеновала, н-наверно, п-пришел?! – уделил он внимание коту».

Разговоры с животными по пьянке понять можно. Душу-то кому-то излить нужно. А если нет подходящего собеседника, то тут тебе даже кот – подходящий собеседник. Но с котами, особенно с черными, связаны всевозможные мистические, мифические и фантастические истории. Так вот именно после задушевного разговора с собакой и котом, когда Аркадия сестра уложила спать и произошла мистическая история, которую рассказал нам писатель Анатолий Молоканов.

«Кровать освежила прохладой. Он с удовольствием перевернулся на левый бок.

- Да не дави ты на меня, Аркаша. Мне же больно, - послышался наяву голос матери. И, как будто упершись в него руками, она вытолкнула его с кровати.

Хмель прошел разом. Волос на голове встал дыбом. От вскрика брата и грохота при падении на пол вновь поднялась сестра.

- Что случилось, Аркадий? – спросила она, не включая свет.

- Ма… Ма… Я, я слышал с-сейчас её голос, - заикаясь, дрожа всем телом, произносил Аркадий. – Она здесь…».

Сестра, покрутив пальчиком у виска, попыталась успокоить брата, а потом скомандовала – ложись. Но видение или сон снова взбудоражили сына.

Брат Аркадия все сваливал на белую горячку, сестры и тетки склонялись к тому, что Аркаша прав и дух матери витает еще в доме, прощается с родными, и уж, несомненно, с сыном, который не успел приехать вовремя и попрощаться с ней. От непонятного шума и гама Аркадий ушел из дома на улицу и умоляет мать: «Мама, прости! Прости, если можешь, нас всех. Такие вот мы, твои дети».

Начинается рассказ «Я слышал её голос» с зорьки, с вечерней зари, по которой Аркадий так удачно удил рыбу и оканчивает свое повествование Анатолий Молоканов тоже зарей: «а на востоке уже загоралась заря».

 

Раздвоение личности

О не менее мистическом прошествии, чем в «Я слышал её голос» рассказал Анатолий Молоканов в другой своей истории «Бессонной ночью». Она не менее трогательна и удивительна, как и предыдущая, но освещает больше психологических проблем: любви сына к матери, мужа к жене, преданности мужа к своим семейным обязательствам и, особенно об уникальном материнском инстинкте женщины, которая, переступив свой эгоизм, может принять и воспитывать чужого ребенка как своего родного, как свою кровиночку.

Необычная судьба у Елены и Василия. Мать Елены сопротивлялась их браку, не хотела, чтобы дочь вышла замуж за бывшего зека. А после внезапной скоропостижной смерти Лены, после недавно народившегося сына, после похорон, приглашала Василия перейти к ней жить, угрожая. «Одному тебе не управиться, - частенько нудила теща. – Мыслимо ли это: мужик с грудным ребенком?! Переходите до нас. Иначе внука я заберу». Он любил жену, только она одна и понимала, что «вину свою перед людьми отстрадал сполна».

На похоронах Василий вел, как и подобает мужчине, слезинки не уронил, но мысленно поклялся Елене: «В память о тебе воспитаю сына, сделаю из него человека. Слово даю».

Глядя на фотографию жены и сына, Василий удивлялся поразительному сходству. Говорят, что если сын похож на мать, то значит, счастливым будет. А какое же это счастье, если сын и молока-то материнского вдоволь не попробовав, потерял её. Какая же неведомая, не преодолимая сила отняла у Василия Елену? Не мог смириться он с потерей жены, с такой невозвратной потерей.

Автор нашел необыкновенный прием, чтобы показать абсолютнейшую психологическую совместимость супругов. Ведь какое сочетание и созвучие имен. Не случайное: Василий, Василек; Елена, Лена, Ленок. Он приводит в рассказе воспоминания Василия о том, как сама Елена считала, что они созданы друг для друга и сама судьба взяла и их самих, и их имена связала воедино. «Васильки растут вперемежку со льном. Вместе их губят. Вот так и мы – до последнего дня. Не получилось, по-твоему, Ленок – мой челнок…». Да, остался один Василек, а Ленок, Ленок, казалось, ушла в небытие. Но однажды он встретил девушку, и ему показалось, что в глазах двоится. Хотя Василий в рот капли не брал спиртного. До того незнакомка была похожа на его жену: «Даже опешил: «Чуть ниже ростом, иначе одета, но ведь это моя Елена.

- Елена! – окликнул он, не помня себя и не узнавая своего голоса.

Девушка оглянулась и смущенно произнесла:

- Да, Елена… Владимировна. Но извините, я вас не помню. Вы чей-то отец? Хотите узнать, как учится ваш ребенок?

Он ничего не слышал. И глазами ловил её удивленный взгляд.

- Завтра у нас классное собрание. Приходите в школу».

В школу Василий пришел, и там произошло такое событие, которое ему казалось немыслимым. Он так любил свою жену, он сам похоронил её, не воспринимая никаких утешений. Но теперь Василию казалось, что Елена жива – вот она перед ним наяву и спрашивает его. Вот как интригующе построил сюжет автор:

« - Ну, так чей же вы папа?

Василий смотрел в сторону, мялся как мальчишка и не знал, что ей сказать. И вдруг рубанул с плеча:

- Я ваш муж, Леночка.

Елена Владимировна невольно оглянулась на дверь и рассмеялась:

- Такого в моей жизни еще не случалось».

Не случалось такого и в жизни Василия. У него перед глазами, как в сказке «Двое из ларца одинаковых с лица», стоят лица, но только не двух молодцев, а двух девушек, двух Елен – его жены и школьной учительницы. Но не это обстоятельство побудило сказать после смерти жены, хотя по прошествии года, даже по православным канонам, мужу-вдовцу разрешается вновь жениться на другой женщине – «Я ваш муж, Леночка!».

В литературе множество историй о судьбах двойников и о близнецах, которые не отличались друг от друга из-за своих кровных уз и генов, и абсолютно чужих людей, никогда ранее не знавших друг друга, не имея родственной связи, вдруг волею судьбы участвуют в авантюрных делах, в параде двойников. Особенно известно произведение в литературе – трагикомедия «Принц и нищий». Где будущий король и настоящий нищий решили на денёк поменяться и испытать себя в другой роли: король становится нищим, нищий королем. Каждый постарался по-своему оказаться в чужой шкуре, но оба вынесли испытания, честно и достойно, и возвратили свой статус-кво, но уже с другими, с изменившимися взглядами через некоторое время. Оценили достоинство и недостатки бывшей жизни, и перспективы, и возможности жизни будущей.

Василий обеспокоен двумя обстоятельствами: как расти сыну Вовке без матери, ведь зловредная теща собирается отобрать у него своего внука. Суд в спорах, кто будет опекуном над грудным ребенком, мужчина или женщина, всегда принимает аргументы женщины и становится на её сторону. Пусть этот мужчина и родной отец.

Василий собирается воспитать сына так, чтобы он вырос настоящим человеком. Но если будет воспитываться только бабушкой и приходящим по выходным отцом, то вырастет Вовка ущербным. То же самое произойдет, если он будет воспитываться родным отцом, и неродной матерью. Уникальность сюжета писателя Анатолия Молоканова и состоит в том, что происходит не раздвоение личности у Василия, и он считает постороннюю женщину своей женой. Наоборот, две женщины, так необыкновенно похожие друг на друга, в том числе и по именам соединяются в одну ипостась – мать Вовки.

Автор передает встречу, Вовки и учительницы с такой правдивостью и искренностью, что мурашки бегут по коже, от сопереживания героев рассказа «Бессонной ночью»: «Вовка вбежал в прихожую. Ошарашено разглядывая то гостью, то медвежонка в её руках, он, вдруг, подпрыгнул и закричал:

- Мама присла, мама! – и бросился в её объятия, лучась неподдельной радостью.

«Мама» едва успела его подхватить. Прижала к своей груди. Медвежонок выскользнул из рук и покатился по полу. И сам хозяин с трудом удержался от слез, обнял обоих и прикрыл глаза. Как будто боялся приблизиться к своему нечаянному счастью.

Вовка не отходил от Елены Владимировны. Держа в руках фотографию матери, он, по своему лепеча, что-то пытался объяснить гостье, прижался к ней своей головенкой».

Такую сцену по подрыву и накалу эмоций я видел только в рассказе Михаила Шолохова «Судьба человека», когда Андрей Соколов, герой рассказа, прошел живым и невредимым войну, выжил в фашистской плену, но от прямого попадания вражеской бомбы в их дом, потерял семью, посадил к себе в кабину машины беспризорного сироту-мальчишку, «признался» ему, что он его отец. Крик Ванятки до сих пор стоит в моих ушах: «Папка, родненький, я знал, знал, что ты меня найдешь». Как и пронзительный крик Вовки из рассказа Молоканова: «Мама, присла, ма-ма!».

Но одна встреча, пусть даже нежная и трогательная, не решает в один миг проблему во взаимоотношениях взрослых людей с жизненным опытом, со своими привычками и укладами. И пусть даже перед глазами Василия двоится, видится лицо его покойной жены и не отличить уже, наяву или во сне явилась другая Елена, точная копия первой, его чувства понятны, но для более близкого восприятия всё-таки незнакомого человека необходимо получить мощный импульс, толчок.

Этим толчком и явился тот, ради кого Василий и пришел к Елене в школу – Вовка, «но выручил сынишка, ворвавшийся на кухню.

- Где вы? Мне страсно одному, - потирая кулачком глаза, с обидой произнес он. Как будто хотел этим показать, что сейчас не на шутку разревется…

- Не хоцу спать, - закапризничал Вовка, протягивая ручонки к «маме», - не буду спать.

Елене пришлось вернуться на диван и усадить ребенка на колени. На глазах у того показались горошинки слёз.

- Не хочу, не отдам, - шепелявил он, затихая. Тепло его тельца согревало Елену. Она поднялась и прошла в спаленку, где уложила его на кровать, а сама прилегла с краю.

- Спи, маленький, - с нежностью шептала она. – Я буду рядом. Баю, баюшки, баю… - Пухленькие ручонки крепко обвивали её шею».

В обычной жизни раздвоение личности – клинический случай с пациентами, вообразившими себя Наполеонами, обычно занимаются психиатры. А Анатолий Молоканов, как любой писатель, великолепный психолог, и он изучает не пациентов из палаты номер шесть, с огромными психическими отклонениями, а поведение нормальных людей, оказавшихся в той или иной экстремальной ситуации, их поведение в необычной обстановке и проявление характера. Но он не вглядывается пристально и холодно только с профессиональной заинтересованностью в души своих героев, а пытается показать излучение тепла их души, донести до сердца читателя. Например, как тепло тельца Вовки отогрело у неё холодок отчуждения хоть и к милому, но всё же, чужому ребенку, запомнится всем. Запомнятся и финальные слова Анатолия Молоканова: «Василий стоял в дверях и не мог не видеть, с какой неудержимостью лились из Елениных глаз слёзы, стекая на подушку и на спокойно засыпающего Вовку». Анатолий Молоканов раскрыл в рассказе не анатомию любви, а показал её рождение.

 

Объять необъятное

Когда евреям, проживавшим в Советском Союзе, разрешили беспрепятственно выезжать на свою историческую родину, поток эмигрантов хлынул заграницу. Да только не все они добирались до своих пенатов или альма-матери, а оседали, не доехав до Тель-Авива сначала в промежуточном населенном пункте – Вене или Праге и резко меняли курс на США, Канаду, Англию или Францию. Прикрываясь желанием вернуться на историческую родину, многие евреи твердо решили ещё до отъезда из СССР, что на постоянное местожительства они поедут в более «вкусные и сладкие» страны. Но всё же в большинстве своем ехали советские евреи в Израиль. Но от того, что про жизнь в Израиле пропагандисты-эмиссары многократно повторяли: «Халва, халва», во рту слаще не становилось.

Тогда изобретательные переселенцы и придумали финт с двойным гражданством: иметь и советский или российский паспорт, и израильский. Можно было теперь беспрепятственно человеку с двойным гражданством пересекать границу в любую сторону: и туда, и обратно. Даже анекдот на эту тему родился:

« - Вот вы часто бываете то в Советском Союзе, то в Израиле, - спрашивают еврея знакомые. – А где живется лучше тут или там?

- В дороге, - отвечает мудро Абрам».

Но двойное гражданство было использовано не для того, чтобы покататься из одной страны в другую. Не ребятишки малые, которым бы кататься да кататься, ехать да ехать незнамо куда, а серьезные взрослые дяди и тёти получали двойное гражданство, чтобы использовать законодательство той или другой страны для своей личной пользы. В каждой стране есть какая-то льгота, из которой можно извлечь для себя выгоду.

Именно корыстные интересы заставили Сергея, главного героя рассказа Анатолий Молоканова «Двойное гражданство» защищать свою недвижимость, квартиру в Украине. Приобрести для себя двойное гражданство России и Украины. Но не этот мрачный факт получения Сергеем двойного гражданства, заинтересовал Анатолия Николаевича. Писатель Молоканов в своей манере частного случая делает обобщающий вывод, что «половина хохлов», проживающих на Севере России, имеющие из-за «колядок» и коэффициенты при работе в районах Крайнего Севера, зарплату, превышающую в 2-3 раза зарплату на «Большой земле», воспользовались этой хитроумной уловкой, придуманной переселенцами в Израиль – иметь двойное гражданство. Но, чтобы оформить быстро, а может быть чуть-чуть и не совсем законно двойное гражданство, отметил автор в рассказе «Двойное гражданство», требуется позолотить ручку чиновника.

Весь нехитрый коррупционный механизм чиновника из правоохранительной системы очень четко показан Анатолием Молокановым в рассказе. Ведь дело-то не в самом законе, он может быть вполне очень хорошим, а в правилах права и применения этого закона. Правила же и придумывают коррупционированные чиновники. Зачем вымогать взятку, когда её принесут сами посетители, да еще и умолять будут, чтобы их «кровные» денежки чиновник сам изволил взять и положить в свой бездонный карман.

Автор показал, как капитализм бандитов лихих девяностых потихонечку «реформировался» в бандитский капитализм чиновников при власти. Они перестали быть настоящими примитивными тупо бритоголовыми реальными пацанами, бандитами, которые за стопку долларов лишат жизни любого гражданина, будь у него хоть тройное гражданство. Прихлопнут, как муху и глазом не моргнут. Теперь чиновники в своих профессиональных мундирах, про честь которого они давно позабыли и даже не вспоминают, а что же это такое – честь, а не в бандитских малиновых пиджаках и кожанках куртках, предлагают через посредников ловкачей услуги. По принципу – всё на продажу.

А теперь следует посмотреть, как изящно сумел показать эту грешную технологию коррупции автор. Сергей узнал о возможной проблеме со своей заброшенной квартиры в Украине, при отъезде на Север в парикмахерской:

« - Слышали? Украина указ, говорят, издала. Брони хотят отменить, - продолжила разговор мастерица.

- Брешут. Пол-Украины на Севере живет, - Сергей мотнул головой, но тут же, поправленный её рукой, вновь уставился в зеркало. – А вообще-то, надо подумать. Моя бронь через месяц заканчивается.

- Там северных пенсий не платят. Не признают этот стаж. Я ухитрилась, имею два паспорта, - открылась она Сергею, понизив голос.

- Чёрт – что натворили политиканы! А народ отдувается. Разрознили брата, сестру, даже мать. Сала кусок, гостинец родителей не привезти, - выразил недовольство Сергей и замолк, обдумывая свой вариант с квартирой.

- Поэтому и говорю, что паспорт второй вам нужен. Полгорода, все хохлы, давно их потеряли, - повторилась она.

- В паспортном - не дураки. Раскусили небось этот фокус. Сверки, запросы – сразу всплывет афера, - не веря в затею, ответил Сергей.

- Волков бояться – в лес не ходить. Всё они знают и понимают. Такие же люди. Неразбериха сейчас.

Из этого диалога, который привел в рассказе Анатолий Молоканов, можно проанализировав его хорошенько, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, украинские великодержавные мужи всё сделали, чтобы вернуть свое народонаселение в Украину, нисколько не заботясь об интересах своих же граждан. Хотя власть не обязательно любить, но и уважать-то её решения не за что: запретили бронировать квартиру, а если украинец не вернется на родину и квартиру не приватизирует, то она перейдет в собственность государства, а если приедет, то повышенную пенсию с северными надбавками, заработанную в России в Украине выплачивать не станут – хай москали тоби её платють.

Во-вторых, закон же ведь тоже чиновники и составляли, которые щелочку для взимания мзды себе и оставили. А в парикмахерских консультантов хватает, и в магазинах они имеются, и в самих жилконторах.

В-третьих, зачем национальную украинскую валюту – сало через границу перевозить. Пусть все везут в Украину более твердые российские рубли, чем украинская гривна, а еще лучше более прочные доллары США. Валюту уже самим чиновникам в банке покупать не придется.

В-четвертых, кто из украинцев будет иметь и российский паспорт, то ему, как формально числящемуся гражданином России, а проживающего по другому паспорту в Украине, Россия же и будет оплачивать повышенную северную пенсию. Сама же Украина, тем самым, снимает с себя бремя выплачивать половине своих граждан пенсию по старости – пол-Украины на Севере работают. Но как только они окончат работать на Севере, тотчас приедут на ридну Украину, где по украинскому паспорту у них прописка местная имеется – двойное гражданство. Я писал, что фишку с двойным гражданством придумали израильтяне - с черта два! Получать пенсию в России, как работник Севера, а жить в Украине, на благодатном Юге – это тоже евреи придумали. Нет уж, нет уж! Сами с усами. Поговорка не зря есть – «Там, где хохол прошел, еврею делать нечего».

В-пятых, жена Сергея заподозрила сразу же в намерении бросить её на Севере, и поджениться по второму паспорту, и на полном законном основании не нарушать закон о многоженстве – два паспорта, две жены. Одна гражданка России, другая – гражданка Украины. В России только одна жена. И в Украине тоже только одна. Какой же Серега будет многоженец. Хоть мыслишки у него такие в голове мелькают. Автор приводит диалог всё в той же парикмахерской:

« - Как будем стричься?

- А так, чтобы девкам нравился, - харахористо ответил Сергей, разглядывая себя в зеркале.

- Вот и готово! Все девки будут ваши, - сняв простыню и стряхнув её, произнесла мастерица».

Дальше покатилось-поехало. Жена долго сопротивлялась Серегиному решению, потом пригрозила:

« - Выписывайся. Назад для прописки согласия не дам. Вот так! - глаза её заискрились».

Начальник ГОВД не очень-то верил рассказам Сергея о потере паспорта. И даже вслух свои сомнения высказал:

« - Куда катимся мы все? Каждый день заявления, просьбы, - и тут же размашисто в левом углу начеркал: «Начальнику паспортного стола. Выдать взамен утерянного».

Прилетев в Донецк, Сергей удивился как «таксисты» обдирают желающих уехать из аэропорта на такси, поехал на троллейбусе. Он-то знал чем можно добраться до дому без подсказки со стороны и реальную цену проезда, а не как в анекдоте: «Напиток у вас божественный, только цены безбожные».

И в Донецке у Сергея был знакомый начальник отделения милиции, но он уже ушел на пенсию. Вместо него назначили зама, которого Серега тоже знал, но и он дорожил своей репутацией – на пенсию самому скоро уходить, отправил посетителя в Российское консульство в Киеве. Не помогло, что в советском паспорте не было российского вкладыша. Проживал Сергей после 1992 года в России, не определился с гражданством и по закону он автоматически стал гражданином России. Вот если он в консульстве докажет, что российское гражданство Сергей не принимал и ему выдадут официальную справку на сей счет, тогда начальник ГОВД в Донецке будет решать на законном основании о выдаче клиенту украинского гражданства и разрешит выдать паспорт гражданина Украины.

А в посольстве лишь бы деньги были, любой документ имел ценник, и выдавали его, не задавая лишних вопросов, сразу же после оплаты. Я уже упоминал, что всё выставлено на продажу и эпизод посещения Сергеем посольства, который приводит писатель Анатолий Молоканов в рассказе «Двойное гражданство» тому доказательство.

«Мужчина, лет сорока, в белой рубашке с короткими рукавами, внимательно выслушал его просьбу:

- За выход берем мы дороже – шестьсот тридцать девять тысяч купонов. Готовьте свою фотографию и заполните заявку, - обрадовал Сергея он с явной насмешкой. – И дело с концом.

- У меня фотки нету, - произнес с сожалением Сергей.

- В фойе, слева, обслуживает фотограф. У нас всё предусмотрено для клиента…

Сергей вышел из кабинета. Отыскал мостившегося под лестничной клеткой фотографа.

- Триста тысяч и фото готово, - предложил он свои услуги, беря в руки заряженный «Полороид».

Не дожидаясь вторичной очереди, Сергей вошел в кабинет.

- Вот вы почти гражданин Украины.

- А можно ли получить мне справку, где вновь бы «почти» я стал гражданином России? – улыбаясь и снизив голос до шепота, произнес Сергей. – Естественно, за услуги плачу.

Клерк мельком взглянул на Сергея и, улыбнувшись, проговорил:

- Хоть на китайца. Платите сто семьдесят тысяч.

- Какой разговор? – обрадовался Сергей, не обдумав ещё хорошо, зачем ему нужна эта справка и быстро выложил деньги».

Вот так в своей родной Украине Сережа мог бы и в китайца превратиться. Пока деньги еще не все израсходовал. Был бы с тройным гражданством и катался бы со своим паспортом, куда заблагорассудится, словно шенгенскую визу в Шанхай ему открыли. Чудны дела твои, Господи…

 

Спаси и сохрани

В рассказе «Умоляю, вернись» и «Я знаю, что мы будем вместе» писатель Анатолий Молоканов поднимает тему о подростках, которые из-за своего максимализма очень трудно, потому-то и называют «трудными» подростками, воспринимают все семейные конфликты взрослых. Принимают решительные действия, направленные доказать их самостоятельность. Но не имея ни жизненного опыта, ни материальных возможностей оказываются иногда в безвыходных, а иногда смертельно опасных ситуациях. От беды их спасает иногда лишь господь Бог.

Мать пятнадцатилетней марины Клавдия вышла второй раз замуж. Отчим придирается по всяким пустякам к падчерице, пьет, матери финансово не помогает, но Клавдия, пытаясь удержать возле себя второго мужа, часто пропускает мимо ушей несправедливые упреки его в адрес дочери. Марина не завидует обновке своих подружек, у которых более обеспеченные и «благополучные» родители. Ведет себя достойно: не курит, не пьет, не появляется в компаниях «трудных» подростков, которые занимаются криминальными делишками в поисках денег на сигареты, вино, водку, подворовывают или вымогают деньги у младших ребятишек, или же у более слабых сверстников.

После очередного скандала с отчимом Марина давно готовилась к побегу, копила деньги на билет, чтобы поездом добраться до Омска, где проживает её родной отец после развода с матерью, уезжает от Клавдии и отчима. Действует девушка опрометчиво. Не зная даже адреса в Омске своего отца, покупает плацкартный билет, как камикадзе, в одну сторону. Денег на обратный путь она не накопила, да и не старалась особенно – к родному отцу едет.

Клавдия, спохватившись, что дочь исчезла без предупреждения, корит себя, выгнала отчима, какой это муж – запойный пьяница от водки не просыхает и умоляет Бога помочь ей, и дочь в молитвах просит: «Умоляю, вернись».

Может быть, молитва матери и уберегли Марину от беды. Произошел счастливый случай. Попутчик, парень-призывник, перед отправкой в армию, ехал тоже в Омск, помочь по хозяйству бабушке, в одном вагоне с беглянкой.

Только благодаря ему, Марина смогла выплыть из водоворота жизненного омута, куда опрометчиво бросилась от отчаяния. Ангелом спасителем для девушки стала бабушка Жоры – Марфа Ивановна. Отца Марина не разыскала, он выехал на Север. Этот трагический эпизод нельзя читать в рассказе Анатолия Молоканова «Умоляю, вернись» без содрогания: «Марина усердно выводила на листке данные об отце. Руки её дрожали:

- Вот, протянула она в окошко листок.

- С вас восемь двадцать. Подойдите часа через два, - произнесла в ответ женщина.

Марина долго рылась в карманах кофты. Среди записок и прочих бумажек нашла только шесть рублей, последние, что остались у ней.

- У меня шесть рублей, - робко сказала она, протянув в окошко мятые два трояка.

- Вечно у вас не хватает. Принесете, - буркнула женщина и подняла телефонную трубку».

Когда узнала о том, что отец в Омске не проживает, у неё случился шок: «Марина стояла в растерянности. Никчемность этой затеи ошеломила и раздавила её. Душили слёзы.

- Девушка, доплатите два двадцать. Чуть не забыла, - добавила женщина, уставив глаза на Марину.

К Марине пристали местные хулиганы, стали предлагать выпить, а она, чтобы получить на закуску кусок колбасы и хлеба взяла и стакан с портвейном. Только резкие решительные действия Жоры, который бросился её разыскивать, спасли девушку от неприятностей. И вот прощание Марины и Жоры с ангелом-хранителем:

« - Ехать надо, баба, - ответил Георгий, отставив пустую посуду в сторону. – Отъелись с Мариной мы на твоих харчах. Неделю гостим. Поднадоели, небось, порядком?

- Что ты, что ты, внучок! Сколько дел переделали. Все грядки Марина одна выполола. Где мне старой бы справиться? Спасибо. Дай Бог, вам здоровья! - и кончиком косынки утерла слезу.

Марина в бабы Марфином старом халате гладила после стирки свою одежду. Георгий бродил по двору, затыкая дыры от кур в заборе.

- Не сидится ему, - посматривая в окно за его работой, произнесла баба Марфа. – И так каждый год. Подмога старухе, - радовалась она за внука».

Вот так и отогрелось сердце Марины от доброты пожилого немощного человека, исчезла озлобленность. А помощь юноши и девушки бабе Марфе была бальзамом от одинокой жизни. Доброе слово и кошке приятно, а забота о пожилом человеке вызывает в нем море благоприятных эмоций. Недаром баба Марфа прожила на белом свете, если такой заботливый внучок вырос.

У этой остросюжетной истории получился счастливый конец. Он редко встречается в произведениях автора, чаще всего рассказы у Анатолия Молоканова заканчиваются неопределенностями, недомолвками, а то и вовсе неоконченностью действия. Писатель всегда оставляет для читателя возможность пофантазировать и предположить, а что-то случится дальше. А в этом рассказе «Умоляю, вернись» у Анатолия Николаевича звучат четкие оптимистические нотки:

«Уже на выходе, удаляясь от дома в сторону остановки, Марина с Георгием долго видели у калитки опершуюся на палочку бабу Марфу, машущую вслед им рукой.

«Спасибо за всё тебе, бабушка!», - произнесла про себя Марина и, ухватившись за руку Георгия, старалась идти с ним в ногу».

Счастливый финал и в рассказе Анатолия Молоканова «Я знал, что мы будем вместе», но не с помощью взрослых подростков, отбросив в сторону свой экстремизм, обретает душевный покой.

Как это произошло в рассказе «Умоляю, вернись» потому я по тематике и соединил их анализ в одной главе. Счастливый финал произошел как раз из бурной вспышки отчаяния мальчишки, из-за его экстремистской выходки.

Отец и мать старшего сына Георгия и младшего Вовки готовились к разводу. Мать не собирается отдавать детей мужу или разделить их. Ведь ребятишек же двое. Их можно разделить поровну. Но эта возможность чисто математическая и теоретическая. А практически, как можно разделить двух братьев, которые не разлей вода. Это по живому нужно резать. Пролетела бессонная ночь, а ответа на вопрос: «Как быть?», Георгий так и не нашел. И он стал задавать его матери и отцу по очереди. Для матери Георгий приготовил убедительный довод:

« - Но папка хороший! У Генки, вон, батя колотит мамку.

- Этого не хватало! – перебила она его. – У папы другая женщина, - выдавила она из себя, не зная, зачем это надо сыну. – И он уходит от нас».

К отцу Георгий тоже подошел, ожидая понятного ему объяснения.

«Зачем ради какой-то другой, незнакомой женщины нужно оставлять мать и их самих». Поэтому не хочет воспринимать половинчатое решение отца. Да, мать сказала про причину их разрыва и это правда. Отец пытается объяснить сыну, что он уже взрослый «мужик» и должен понять его поступок. Но Георгий и слушать не желает, что у них с Вовкой не будет отца. У взрослого «мужика» не взрослый, а детский ум и любящее сердце, в котором мать и отец живут неразрывно. Разорви это единство и белый свет будет не мил мальчишке. Он заявил, что если отец разведется с матерью, то убежит из дома, и ни он, ни мать его больше никогда не увидят. И вот наступил судный день и судный час. Действие Георгия, которые изображены в истории Анатолия Молоканова неожиданны для окружающих, но продуманы мальчиком. Это не его экспромт, а вполне осознанная акция:

«Направляясь от школы в сторону нарсуда, он вновь обдумывал свои действия. Без труда нашел злополучное здание, робко прошмыгнул в его двери.

В конце коридора стучала машинка. Георгий остановился у двери с вывеской «Зал заседаний». В приоткрытую щель он увидел отца и мать. Напротив, за желтым столом, сидели три женщины. Одна из них читала бумажку: «.. гражданское дело о разводе…» донеслось до Георгия. Сердце его сжималось. Он ловил каждое её слово. Но последних слов не расслышал. И тут как будто кто-то его подтолкнул. Он распахнул дверь и кинулся к столу.

- Не надо! Не надо! Я не дам! Я хочу маму и папу! – кричал в волнении он, хватая со стола бумаги.

Судья растерялась.

- Ваш это сын? – произнесла она, вырывая из рук Георгия, скомканные листы.

Мать с отцом кинулись к Георгию.

- Сынок, сынок, успокойся, не надо, - умоляла в недоумении мать, обнимая сына. Сердце её сжималось от боли.

Отец так же старался обнять сына, но мать заслонила его своим телом».

Георгий осуществил свою угрозу и дома не появился. Мария и Геннадий сбились с ног, разыскивая сына. Мать уже умоляет мужа искать его, но потом, оставив Геннадия дома с Вовкой, бросается рыскать по городу сама. Тщетно. Никто не видел мальчишки после суда: ни друзья, ни знакомые, ни соседи, ни родственники.

Геннадий, как может, успокаивает Марию, а чтобы успокоиться самому выходит на улицу покурить и за поленницей увидел очертание съежившейся в клубок фигурки сынишки. Не веря своим глазам, отбросил полено, приготовленное для предполагаемой крысы в поленнице, он с радостью в сердце он схватил сына на руки и, прижимая его к груди, бросился в дом.

« - Нашел! Нашел! Мария, нашел! – радостно выговаривал он, переступая порог.

Мария с минуту стояла в растерянности. Но тут же, с радостью и тревогой бросилась к сыну.

Георгий открыл глаза. Увидел рядом отца и мать (он заснул за поленницей).

- Мамочка, мама! Я знал..! - он обвил ручонками отца и мать, крепко прижался к ним. – Я знал, я знал, что мы будем вместе, - произнес он, не выпуская их из объятий».

Вот какие крепкие объятия оказались у слабенького мальчугана. Они не позволили семье развалиться. А за смятые и порванные листы судебного приговора о разводе Марии и Геннадия, Георгия не пожурила даже сама судья. Ведь мальчик и ей помог вершить правосудие. В бракоразводных процессах главная цель судьи – склонить к примирению супругов, а не развести их. Она подписала оглашенный приговор о разводе Марии и Геннадия вынужденно. Из-за упрямства взрослых, из-за их взаимных оскорблений и обид, не желающих помириться. Но вот явился на суд главный аргумент для сохранения семьи и, этот уже вынесенный вердикт, самолично ликвидировал.

Спаси и сохрани и всех вас, следивших за ходом разбора литературных произведений Анатолия Николаевича Молоканова, от ошибок и неудач, про которые так ярко рассказал автор. Ни в одном своем литературном произведении писатель не повторился сюжетом, всё читается с интересом, на одном дыхании, взахлеб. Говорят, что надо учиться на чужих ошибках. Другие говорят, что даже собственные ошибки ничему не учат. И всё же… У Анатолия Николаевича Молоканова в литературных произведениях столько рассказано необыкновенно-познавательных историй, что не грех воспользоваться чужим опытом проб и ошибок. И затем, не допускать их в своей жизни.

 

Крайнев В.В. – критик.

г. Старый Оскол Белгородской области