Режиссер Олег Ковалов на I Всероссийский кинофестиваль-конкурс «Быль. Российские фильмы о российской истории» привез два своих кинофильма: документальный – «Остров мертвых» и художественный – «Концерт для крысы».
Документальная лента посвящена памяти кинозвезды русского экрана Веры Холодной. Коллаж, в котором использован материал игровых, документальных, мультипликационных фильмов раннего русского кинематографа, обретает новое, неожиданное звучание. Но тема русской истории начала ХХ века в различных вариациях остается.
«Концерт для крысы» – художественная лента. Фильм посвящен 90-летию со дня рождения Хармса, 100-летию кинематографа и 50-летию Победы над нацистской Германией.
Оба кинофильма отмечены жюри: документальный занял второе место, а для художественного за прекрасное стилистическое решение была учреждена номинация «Специальное упоминание жюри».
Но Олег Ковалов не баловень судьбы и его удача на кинофестивале не случайна. Олег считает, что фильм зависит только от игры актеров и таланта режиссера. Можно взять для сценария стихи гениального поэта Маяковского или психологическую драму Достоевского, но, как говорится, «кина не будет». Будет лишь адаптация к роману или же кинофильм будет напоминать запись эстрадного выступления артистов погорелого театра. А коллектив талантливых актеров и режиссера может сделать шедевр по сценарию, написанному на основе банального текста бульварного романа.
В Берлине в 1963 году был снят антифашистский фильм. Современные улицы, обычный быт, а не съемки о диктаторе, о Гитлере. Но антифашистская тема выражено четко: был бы человек свободен, то никакая диктатура не страшна.
Ковалов не понимает телевизионного артиста, который так громко орет, выражая и играя гнев и боль «народную», что зритель видит все его золотые коронки на зубах во рту… А вот психологическим выражением эмоций Олег восхищается. В кинофильме «Самурай» Ален Делон, этот слащавый ловелас-проказник ограничен в средствах самовыражения. Черный плащ скрывает руки и жестом не выразить эмоции. Шляпа надвинута на самые брови и огромные поля ее затеняют самое выразительное, что есть в человеке – глаза. В сцене, где он вообще повернулся к зрителю спиной, Ален Делон напрягся и спиной выразил всю гамму чувств: ожидание, терпение, готовность к борьбе.
Или Мерилин Монро. Аура сексуальности вокруг нее не исчезает, хотя в ее игре нет никакого намека на пошлость: но женственностью дышит каждая клеточка ее тела. Она всего-навсего пальчиком потрет свой капризный носик, а мужскую часть зала уже трясет от возбуждения.
Сейчас многие режиссеры этого не понимают, а актеры такого плана не ценятся. По опыту наших отечественных артистов: ошибиться на съемке невозможно – никто из режиссеров потом не возьмет неудачника на другую роль, но и сыграть очень хорошо тоже плохо – приклеится ярлык актера одного фильма. У нас были отличные актеры, которые могли бы стать великими, но этого не случилось. Николая Рыбникова снимали бы в фильмах безудержно. Но когда Рыбников постарел, от него все отвернулись. Татьяну Самойлову после роли в фильме «Летят журавли» «оберегали» и не снимали нигде, чтобы светлый ее образ, созданный вместе с Алексеем Баталовым, никогда не замутился. Георгий Юматов, безусловно, гениальный актер, звезда мировой величины, а застрелил дворника, попал в тюрьму, после умер как бомж. А режиссеры неправильно его понимали, плохо использовали, не чувствовали – к ним пришел гений. Не позволили поэту Евгению Евтушенко сыграть роль Христа. С его фанатично горящими глазами и голосом редкой убедительности роль у него получилась бы. Да вот не позволили.
Но и «замыленные» физиономии одних и тех же актеров, которые со своей маской кочуют из сериала в сериал, Ковалов видеть в упор не хочет. Он просматривает актеров из провинциальных городов. В Москве почти нет выбора: или эстрада в чистом виде и никакого артистизма или «звезданутые», не адекватно оценивающие свои способности люди. Но Олег Ковалов побаивается все же приглашать часто провинциалов. Не за себя боится, а за них. У большинства после первого фильма голова закружится так, что в театр они не возвращаются. Роли в кино больше не предлагают, а играть в театре уже не хотят. Вред для искусства? Несомненный. Ведь актер-то хороший, а с колеи сошел. Смотрит уже в один фокус – экран. От такого пристального внимания тает живая искорка в глазах. Пустыми становятся они.
Приглашает Ковалов как профессиональных, так и не профессиональных актеров. Иногда непрофессиональный актер выглядит на экране выразительнее, чем профессиональный: свой парень, как будто бы перешел из зрительного зала на другую сторону экрана. Обязательна для Олега правда сценического образа. Когда он видит солдат, идущих в атаку в чистеньких и отглаженных утюгом гимнастерках, то вся игра, как бы талантлив о актеры не работали, кажется ему фальшивой.
Погоны, приготовленные костюмершей, нужно какое-то время поносить, чтобы почувствовать себя солдатом. И тогда и грязь на галифе будет замечательно выглядеть, а протертые нитки штанин на коленях – неотразимо. Когда на экране лежат под лавкой сапоги, а зрителю видно, что в них жил человек, значит уже не зря оператор израсходовал несколько метров кинопленки. Однажды Ковалов увидел в кадре башмак деревенского мужика. Оператор, как бы исследуя предмет, долго удерживал внимание на ботинке, на шнурках, подошве. Всем становилось ясно, что человек долго ходил по лесу, полям, пришел усталый домой, а его вся родня дожидалась. Раскидали обувь по углам и увели за стол в комнату.
Так что за прекрасное стилистическое решение фильма приз Олег Ковалов получил не за красивые глазки. Он подмечает с удовольствием удачи и у своих коллег. Когда уважаемый им режиссер сумел показать веру в бога, не используя крупный план, а на дальнем уголочке экрана актер склонил всего-навсего затылок, а потом воздел глаза к небу – жесты выражали его искренность. Олег понял, как создаются шедевры. Если человек идет попариться в баню, желает очистить уже не душу, а тело, и по дороге в парную ломает веники, целую охапку – бессмысленная гибель сломанной березы вызывает шок.
Сейчас, сожалеет Олег, некоторые режиссеры стали снимать художественные фильмы под документальный. Зритель-то думает, что он смотрит документальную ленту, верит, что это правда, переживает, а оказывается, все увиденное – вранье. Сам Ковалов не любит смешение жанров. У него если фильм художественный, то он и должен быть художественным, а не документальным. И наоборот.
Но то, что это явление (смешение жанров) появилось, говорит о том, что зритель соскучился по хорошему кинофильму. Хорошая документалистика, слова неравнодушных реальных людей привлекают в кинотеатры. Не водку приходят суда пить, а за прекрасным.