Эпиграф

Мы скаковые лошади азарта

На нас еще немало ставят карт

И может быть, мы тяжко рухнем завтра,

Но это завтра … А сейчас азарт.

Вступление:

Мне подарили стихотворный сборник «Азарт» Андрея Дементьева в первый же день Нового 2014 года семья Сеткиных. Сборник был анонсирован, как «Библиотека произведений, удостоенных государственных премий СССР». Долгий по времени путь проделал подарок. Почти 30 лет. Тем радостней было получить его.

Поэта Андрея Дементьева я знаю давно. Стихи его мне нравились всегда. А теперь особенно. Андрей всегда старался привлечь внимание читателей не только к тому, что радует и волнует нас, а также к тому, что вызывает в сердце каждого из нас гнев и боль.

Творчество автора «Азарт» отличает активная гражданская позиция, жажда добра, непримиримое отношение ко злу. Но поэзию Дементьева я впитывал не торопясь, как дышим мы воздухом, и воспринимал музыку стиха, как и дыхание, вполне рядовым, обыкновенным явлением. И только, когда случается простуда и надрывный кашель разрывает легкие на части, понимаешь, какой целебный дар заложен в воздухе в его кислороде. Так и поэзия Андрея Дементьева вдохновляла нас раньше, мы восторгались ее мудрости, нежности, лиричности. Так же необходима она нам и сейчас, как свежий глоток воздуха, после блуждания в противогазе в атмосфере смрада, гнили, угарного газа сожженных и угробленных общечеловеческих ценностей.

А в сборнике, как в кислородной подушке столько много кислорода, что такой объем может дажевскружить голову и опьянить прекрасным поэтическим словом. Поэтому, прочитав за сутки, за день и одну ночь, стихотворный томик «Азарт» я взялся за исследование творчества Андрея Дементьева.

РазделI

Отцы, матери, дети

Конфликт отцов и детей всегда существовал. Но Андрей в первом же стихотворении книги «Азарт» «Отец» не говорит ни о каких конфликтах с отцом. Автор с глубоким сожалением и грустью наблюдает за тем как угасает его любимый папа. И старается не показать отцу свою тревогу:

Отец мой сдает, и тревожная старость,

Уже начинает справлять торжество.

От силы былой так немного осталось

Я с грустью смотрю на отца своего.

Как умело, метафорично и парадоксально подчеркнул поэт увядание отца: «Тревожная старость уже начинает справлять торжество». Два эпитета «тревожная» и «торжественность» полярно – противоположны. Сразу возникает масса вопросов. Какая тревога мучает старость? Ведь старость неизбежна. Можно тревожиться лишь о том, чтобы старость подольше не наступала, но это же весьма расплывчатое понятие. А торжествовать, что наступила дряхлость, вообще кощунственно. Но это просто схоластика.

Но эта необыкновенная метафора подчеркивает трогательные взаимоотношения отца и сына:

Я прячу печаль и смеюсь беззаботно.

Стараясь внезапно не выдать себя.

Он, словно поняв, поднимается бодро

Как позднее солнце в конце октября.

Старик бодрится, чтобы не огорчить сына. Это бодрячество отца автор сравнивает с подъемом позднего солнца на рассвете в конце октября. В ноябре промозглом и мрачном солнца-то уже не увидишь, короток день и в свете короткого дня видны только просветы в сплошных тучах, а не лучи солнца. Но сын-то помнит, каким был добрым и веселым, когда сам был мальчишкой, долго были в разлуке. Говорят, что время лечит раны, а у Андрея звучит горькая правда: время не только лечит, но и уносит здоровье. Поэт с сожалением констатирует факт: «Года, как тяжелые камни, побили веселое доброе сердце отца». А щемящее чувство горечи и сожаления возникает у сына.

Когда он идет по знакомой дороге

И я выхожу, чтобы встретить его,

То сердце сжимается в полной тревоге,

Уйдет … И уже впереди никого …

Но последняя строчка показывает только всплеск эмоций, крик отчаяния. На самом же деле Андрей думает. Да отец уйдет, но впереди не будет пустоты. Отец останется путеводной звездой для сына жизненной вехой. Нужно только стремиться вперед и прожить жизнь так, что бы отцу не было стыдно за сына. Не стоит идти на свет ложных ориентиров, а прислушиваться к зову сердца и ощущать парение души. Об этом у автора четко сказано в стихотворении: «Ни о чем не жалейте».

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку

Если то, что случилось, нельзя изменить.

Как записку из прошлого, грусть свою скомкав

С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.

Иль о том, что случиться не может уже.

Лишь бы озеро вашей души не мутилось,

Да надежды, как птицы парили в душе.

В двух последних строчках приведенной выше строфе Дементьев говорит об истинных общечеловеческих ценностях, которые заложены в нее свыше, и которые не стоит растрачивать попусту: «Лишь озеро вашей души не мутилось, да надежды, как птицы, парили в душе».

Какие поэтические, одухотворенные образы создал Андрей: «чистое не замутненное озеро души и парящая, как птица над этим озером, надежда.

Поэт предлагает быть щедрым, не жалеть, когда кто-то из вышестоящих, выбившихся в гении или в начальство за счет вашего участия, будет потирать от удовольствия руки, и злорадно ухмыляться от того, что азартно, как беговая резвая лошадка на скачках ипподрома, обошли вас на крутом повороте:

Не жалейте своей доброты и участия

Даже если за все вам усмешка в ответ.

Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство

Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Из этой последней строчки стиха Андрея понимаешь, что, « гении» и «начальники» стоя на пьедестале и еще не забронзовели, ощущают не радость, а самодовольство, но и оно складывается бедами, которые они несут, карабкаясь вверх. Как в присловье: «На бедного Ванюшку летят одни камушки». На самом же деле у человека, который привык загребать жар чужими руками, всегда видны ослиные уши, а не позолота вензелей царской короны:

Никогда, никогда ни о чем не жалейте,

Поздно начали вы или рано ушли.

Кто-то пусть гениально играет на флейте,

Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте

Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.

Пусть другой гениально играет на флейте,

Но еще гениальнее слушали вы.

Два прозрения автора возникают, слышатся в двух строфах окончания стихотворения Андрея: Сначала лирический герой понимает, что гениальная мелодия музыканта, играющего на флейте не его гениальный сюрприз слушателю, а парафраз или хуже того заимствование, …. Из глубин души лирического героя. Но герой и тут не отчаивается. Он слушает с удовольствием, с восторгом гениально сложенную песню им самим, в своей душе рожденной. А кто же может создать гениальную мелодию? Вопрос риторический – конечно же,гений!

В следующем стихотворении «Всех дороже» Дементьев рассказывает о чувствах сына, выросшего без отца. Сыну горько, обидно и унизительно получить от отца какой-нибудь подарок ко дню рождения. Ведь весь год он не слышал и не видел отца и вдруг подарок, который свалился на него, как снег на голову, упавший комом с крыши в оттепель. Приятно понимать, что наступает весна, тепло, тепло, ярко светит солнышко. Но свалившийся снежный ком с крыши, ударил лирического героя больше, чем, если бы его ударили обухом по голове. Ведь мальчик ждал не подачки, а мужской поддержки и отцовской ласки:

Отцы, не покидайте сыновей!

Не унижайте их подарком к дате …

Все можно изменить в судьбе своей,

Но только сыновей не покидайте.

Пока малы, за них в ответе мать –

От первых слов и до вечерней сказки.

Но как потом им будет не хватать

Мужской поддержки и отцовской ласки…

Можно сказать, что мальчика окружают мужчины: соседи, учителя в школе, возможно мать снова выйдет замуж. Но отца не сможет заменить ни один из них, пусть он будет добрый, отзывчивый, мужественный, а все же… и мальчик в отчаянии призывает всех отцов в мире.

Обида вас настигнет иль любовь –

Не уходите … Вы им всех дороже.

Ведь в жилах сыновей – отцова кровь.

И заменить ее никто не сможет.

Лирический герой восклицает о зове предков, потому что характер складывается у мальчика в детстве и юности. И формироватьхарактер поможет, конечно же, отец. Об этом сказал Андрей в стихотворении «Характер»:

У мужчины должен быть характер.

Лучше, если тихий, словно кратер,

Под которым буря и огонь.

У мужчины должен быть характер,

Добрый взгляд и крепкая ладонь.

Чтобы пламя сердце не сожгло

Можно душу отвести на людях.

Лишь бы в сердце не копилось зло.

У мужчины должен быть характер.

Если есть, считай, что повезло.

Я анализировал творчество поэта Андрея Дементьева в разделе «Отцы, матери, дети» пока касаясь только эмоций, переживаний от вечной темы отцов и детей. Но у Андрея в книге «Азарт» есть потрясающее стихотворение «Руки матери».

Руки матери не могут ничего сказать, но это только, кажется. Руки матери – символ любви и ласки и ребенок пока он не стал возмужавшим и взрослым в горе и в беде рад снова уткнутся лицом в маму, чтобы она своей доброй ладошкой погладила сына по головке как в детстве. И тогда мужчина успокоится и преодолеет беду. Ведь его любит мать.

И вот стихотворение «Руки матери».

Вот и все … Уже вещи собраны

Посидим на прощание, мать,

И молчат твои руки добрые,

Хоть о многом хотят сказать.

Руки мамы люблю их с детства.

Где б дорога моя не шла,

Никуда мне от них не деться,

От душистого их тепла.

Руки мамы, в морщинках, родинках

Сколько вынесли вы любя.

С этих рук я увидел Родину,

Так похожую на тебя,

Мама …

Мы часто сопоставляем эти два образа Родина и мать. Но такого мощного эпического по силе впечатления образа матери я до стихотворения Андрея Дементьева Руки мамы не знал, не слышал, не читал.

Я говорю об эпосе, хотя поэт употребляет не возвышенное слово: «Мать!» а ласково произносит словно ребенок: «Мама, мамочка». Но слово Родина, этот ребенок впитал в себя не только с молоком матери. Он увидел свою любимую Родину, когда мама держала его на своих ласковых добрых руках. Ни в своей колыбельке, ни ползая по полу, дитя не смогло бы окунуть широту соей Родины. А мама, взяв его на руки, приподняв ребенка, показала какая у него светлая и прекрасная Родина. И с тех пор ребенок и не разделяет эти священные два понятия: Родина и Мать. Баллада о верности – квит эссенция всего сказанного выше при исследовании творчества поэта Андрея Дементьева. Он сравнивает судьбы отцов, матерей и детей трех, нет, даже четырех поколений.

В балладе Дементьева время, которое описывает поэт на целый роман, хотя нет, а действующих героев (и в прямом и переносном смысле) персонажей всего четыре: три мужчины и одна женщина. Мужчины – воины. Первый воевал в Первую мировую войну и в гражданскую на стороне красных, за свободу – погиб. Второму пришлось встать в солдатский строй вместо отца и воевать во Вторую мировую войну, которая нами называется Великой Отечественной войной. Тоже погиб. А внук еще настолько мал, что Андрей Дементьев в то время и сам не знал о судьбе внука и сына тех солдат, да и о своей собственной судьбе не знал так же. Зато знаю я с высоты начала, с первого января, года 2014-го. Мы проиграли Третью мировую войну. Отнюдь не ядерную, и слава Богу, а идеологическую. Умудренные жизненным опытом мужчины, имеющие твердый характер, купились, как малые детишки на поданную нам с белозубой улыбкой сладкую конфетку, в блестящем красивом фантике. Но когда фантик развернули, то оказалось, что в нем завернута резиновая жвачка. Пожуй ее как корова в стойле. Но корова-то жует все-таки съедобное сено, а резинку жвачки нам пришлось жевать долго, но кроме слюны ничего не нажевали. Зато время потеряли уйму, пока не появились в нашей стране, победившей фашизм свои доморощенные фашисты. Еще более жестокие и беспринципные чем прежде. А теперь, прежде чем я приступлю к анализу литературного произведения и исследованию «Баллады о верности», хочу привести ее целиком, а не разрывать монументальную панораму баллады на цитаты мелкими кусочками. Не хочу, что бы сломался великий пафос и патриотизм «Баллады о верности»:

Отцы умчались в шлемах краснозвездных,

И матерям отныне не до сна.

Звенит от сабель над Россией воздух

Копытами разбита тишина.

Мужей ждут жены, ждут деревни русские.

И кто-то не вернется, может быть…

А в колыбелях спят мальчишки русые,

Которым в сорок первом уходить.

Заслышав топот за околицу

Бежал мальчонка лет шести.

Все ждал: сейчас примчится конница

И батька с флагом впереди.

Он поравняется с мальчишкой,

Возьмет его к себе в седло.

Но что-то кони медлят слишком,

И не врываются в село.

А ночью мать подушке мятой

Проплачет правду до конца.

И утром глянет виновато

На сына, ждущего отца.

О, сколько в годы те, тревожные

Росло отчаянных парней,

Что на земле так мало прожили.

Но много сделали на ней.

Прошли года в краю пустынном,

Над старым холмиком звезда.

И вот вдова с любимым сыном

За сотни верст пришла сюда.

Цвели цветы. Пылало лето.

И душно пахло чабрецом.

Вот так в степи мальчишка этот

Впервые встретился с отцом.

Прочел, глотая слезы, имя,

Что сам носил двадцатый год…

Еще не зная, что над ними

Там пел в тревоге небосвод

Что скоро грянет сорок первый,

Что будет смерть со всех сторон.

Что в Польше под звездой фанерной

Свое оставит имя он.

… В начале сын ей снился часто,

Хотя война давно прошла,

Я слышу, кони мчатся, мчатся,

Все мимо нашего села.

И снова, мыкая бессонницу,

И тоже долгое житье.

Идет старушка за околицу

Куда носился сын ее.

Уж больно редко – скажет глухо, -

Дают военным отпуска…»

И этот памятник разлуки

Увидит внук издалека.

В последней строчке баллады звучит такая грусть и горечь… Но другого и не следовало ожидать. В балладе Андрея Дементьева ярко показана судьба многих матерей России. Сначала женщина потеряла мужа в гражданскую войну. Привела сына, которого сама без чьей либо помощи вырастила и воспитала, но познакомить смогла не с отцом, а лишь с могилой отца.

Затем потеряла мать и сына. Он погиб защищая не только свою Родину, но и страны, которые поработили фашисты. Похоронен сын в Польше, за границей, на чужбине.

Потому-тои ведет женщина уже своего внука, которого выпестовала в грозные годы войны. На могилу деда, а не отца. Слишком далеко похоронен ее сын. И отец ее внука. Но он достойно прожил свою короткую, отчаянную жизнь.

Тут, после этих слов про жизнь, отчаянных довоенных ребят, можно перейти к осмыслению трагедии солдат, вставших на защиту Родины в 41 году. Поэт подводит итог их жизни скупо, но емко: эти парни «на земле так мало прожили, да много сделали на ней».

Уходя на фронт двадцатилетние ребята, навсегда остались молодыми. Кто-то погиб сразу в двадцать лет, а кому «посчастливилось» в двадцать пять. Но сломали хребетхищному фашистскому зверю, и, казалось навек, похоронили гитлеризм.

Внуку же приходится представлять обелиск с фанерной звездой и слушать туманные пояснения бабушки: «Уж больно редко дают военным отпуска». Это не затмение ее сознания. Для нее и муж, и сын живые и служат Родине. Просто у них служба такая трудная, что невозможно даже в отпуск съездить и навестить свою жену, маму, а потом и бабушку. Пусть нет их на этом свете, но живут их имена, тем более все трое носят одно, и тоже имя. А еще говорят, что мы Иваны, родства не помнящие. Зато те, кто из врагов воевал с нашими бесстрашными и верными присяге воинами, тот всех без разбора и называл их односложно и одинаково – Иванами. Русскими Иванами. Произносили эксклюзивное это имя со страхом и одновременно с уважением.

Хочется сказать еще о пророчестве Андрея Дементьева. В «Балладе о верности» он показал, что не прерывается цепь времен и верные сыны отечества. После развала Советского Союза всем злопыхателям казалось, что свободолюбивой стране не подняться больше с колен, не восстать как птица Феникс из пепла. Но события сегодняшних дней показывают, что враги ошиблись. Верные сыны отстояли свою Родину.

Художник Василий Верещагин, написавший уникальное полотно «Апофеоз войны», на котором возвышается монумент, как пирамида Хеопса, составленное правда из человеческих черепов голых абсолютно, словно диморфные шары объяснял зрителям свой замысел. Он, художник баталист изобразил множество героических поступков солдат и командиров. Но искал такой сюжет, чтобы зритель мог содрогнуться от ужаса результатов баталий. Верещагину были нужны для «Апофеоза» не конкретные факты побед и переживаний, а «мировая идея войны». В одном письме другу художник писал: «Передо мною ясно, во всеоружии (говоря книжно) стоит ужасный призрак войны, с которым при всем моем желании схватиться, я боюсь не совладать. К, которому, прямо сказать, не знаю, как подступиться, с которой стороны его подрыть, укусить, ужалить …»

А Андрею Дементьеву удалось показать апофеоз войны, Мировую идею войны в «Балладе о верности» на примере «конкретных фактов побед и поражений». И не ужас на читателя навевает «Баллада», а уверенность в силе духа нашего многострадального народа.

А в чем стержень несгибаемости нашего народа? На этот вопрос отвечает поэт Дементьев в стихотворении с необычным названием «Из биографии»:

В тот день меня в партию приняли

В тот день исключили из партии

Любимца студенческой братии

Профессора Трынова

Старик был нашим учителем

Неуживчивым и сердитым.

Он сидел и молчал мучительно,

Уже равнодушным ко всем обидам.

Его обвинили в семи грехах.

И мне показалось, что это травля.

И сердце твердило: неправда! Неправда!

«А может быть, правда?» - спрашивал страх.

Конечно же, поэт затронул очень важную тему в стихотворении «Из биографии». Во все времена человек с высокой гражданской позицией проходил через испытания, через суд своих товарищей, вступая в их сообщество – в партию. Дементьев не указывает, в какую партию вступал его персонаж не из лукавства. Это сейчас было создано и распалось столько партий, что пересчитать их не хватит пальцев на обеих руках и ногах. Тогда была всего одна партия и называлась она Коммунистическая: «Ум, честь и совесть эпохи». Если бы на собрании только приняли бы в партию лирического героя, возможно, не произошло бы подлома в его душе. Не возникли бы сомнения и переживания.

Но на собрании был исключен студенческий любимец. И вновь принятому члену партии пришлось голосовать. Перед ним уже встала дилемма: поднял руку «за» и вычеркнул все добрые свои чувства к любимому профессору. Но проголосовать «против» не давало подленькое чувство страха. Герой сам себя оправдывает: «А может быть и правда, что профессор Трынов виноват?». Вот какие противоречивые чувства бурлили, кипели в душе кандидата в партию, уже получившего партбилет и имеющего права голоса. И преодолеть страх новоиспеченный член партии не смог. Он проголосовал за исключение Трынова. Хотя бояться-то было нечего. Студента бы не расстреляли, не исключили бы из списков института. Но почувствовал голосующий неловко: против совести пошел. А когда увидел глаза профессора и вовсе сник:

Страх … и я поднял руку «за»

За исключение.

И, холодея, вдруг увидел его глаза,

Как, наверно, Брюллов увидел Помпею.

Дементьев сравнивает глаза профессора с глазами художника Брюллова, когда он мысленно увидел сюжет своей выдающейся картины «Гибель Помпеи». На глазах охваченных ужасом людей рушатся здания стоявшие на них скульптуры, а пепел и огнедышащая лава вот-вот затмит белый свет. У старика – наставникаТрынова на его глазах рушилась вера в студента, которого он считал порядочным человеком, и любил по-отцовски как сына. И вот любимец смалодушничал. А для профессора это не мелочь, а трагедия не менее страшная, чем гибель Помпеи.

Этот немой укор и подвиг студента совершить суд совести над самим собой. Приговор он вынес себе такой:

Вовек не забуду я те глаза

Вовек не прощу себе подлое «за»,

Мне было тогда девятнадцать лет

Мне рано выдали партбилет.

Не о перегибах партийной линии поэт говорит в конце стихотворения «Из биографии», когда на крутом вираже честного, но не сговорчивого человека отбрасывают на обочину. Он обвиняет студента, который справедливо считает себя незрелым гражданином: «Мне рано выдали партбилет».

Еще одну взрывоопасную тему затронул Андрей в стихах: «Женщина уходит из роддома». До этого поэт обращался к отцам с призывом не бросать своих сыновей, ни при каком случае. За исключением гибели на поле боя. А в этом стихотворении Дементьев говорит о матери, бросившей ребенка. Правда, разве это мать, которая бросает ребенка в роддоме? В этом не сомневается и поэт, потому и называет ее «казенно»: «Женщина уходит из роддома».

Уходит женщина от счастья,

Уходит от своей судьбы.

А то, что сердце бьется чаще.

Так это просто от ходьбы.

Она от сына отказалась,

Зачем он ей в семнадцать лет!

Не мучат страх ее и жалость.

Лишь только няни смотрят в след.

Уходит женщина от счастья.

Под горький ропот матерей.

Ее малыш – комочек спящий.

Пока не ведает о ней.

Поэт удивлен, что любая девушка мечтает стать матерью, и вдруг находится особь, которая оставляет ребенка в роддоме. Отказывается от привалившего ей счастья …

Но все-таки, как бы не было трудно понять природный парадокс, психологический сбой поясняет читателю равнодушием роженицы и эгоизмом: «А то, сердце бьется чаще – так это просто от ходьбы».

Женщина старается побыстрее скрыться от укоризненных взглядов нянечек и счастливых рожениц, осуждающих ее непристойный поступок, потому спешит, торопится! И как замечает с горькой иронией поэт, сердечко трепыхается, но не из-за переживания, а от полного равнодушия и бессердечности. Если она заберет с собой ребенка, то он, по мнению женщины, свяжет ее по рукам и ногам. А пока она оставляет дитя на произвол судьбы: без имени, отчества, без отца и матери. Но: «Аз воздам!». Возможно, женщина и пожалеет когда-нибудь, но будет поздно. Уже нельзя ничего изменить – близок локоть, да не укусишь:

Она идет легко и бодро,

Не оглянувшись на роддом.

Вся в предвкушении свободы,

Что опостылеет ей потом.

Но рухнет мир, когда средь ночи

Приснится радостно почти

Тот теплый радостный комочек,

Сопевший у ее груди.

Как у профессора Трынова глаза вылезли из орбит, как у Карла Брюллова, увидевшего, будто наяву «Гибель Помпеи», так видит и поэт Андрей Дементьев трагедию женщины, бросившую сына в роддоме. Его метафора: рухнет мир, когда станут сниться кошмары- ребенок, этот ласковый теплый комочек сопит у ее груди. Проснется женщина в холодном поту, а вокруг никого. Одна свобода, но от такой свободы завыть захочется глухо и тоскливо, словно раненая волчица. Которая вырвалась из под красных фликов засады, бросив своих волчат в логове одних.

В завершении этого цикла поэта, мне хочется показать, что Дементьев объективно изображает не только поступки или проступки старшего поколения. Но и постоянно изменяющийся мир, и характер детей. Показательно запечатлел эти перемены поэт в стихотворении «Взрослые и дети». В первых двух строфах Андрей утверждает, что дети всегда чуточку лучше своих родителей. Они наивнее своих отцов и матерей, а взрослые защитили это святое качество, надев на свою ранимую душу булатную, непробиваемую ни мечом, ни копьем, кольчугу.

Мы не похожи на своих детей

Как жаль, что на детей мы не похожи.

Они не просто трижды нас моложе

Они честней в наивности своей.

Мы изменяем детству своему.

И все, что в детстве так душе богато,

Потом в себе мы плачем виновато.

Едва ли понимаем - почему.

Тут поспорить с поэтом трудно. Искренность детей бесподобна. Им кажется, что если дружба, то навеки, что говорить нужно только правду, а врать стыдно и нельзя. Потому законочуженные взрослые и прячут глаза, отводя их в сторону от наивного детского взгляда. Ведь для взрослых дружба – это, когда хотя бы не делаешь, друг другу пакости. Но переходя в другое состояние, мы пытаемся даже пошутить: «Я свое состояние заработал как смог». Зато как приятно в ответ на вопрос: «Ты замешан ли в корпоративной интриге», услышать: «Я не знаю, какие интриги плетутся в нашем коллективе, Слава Богу, я в них не участвую». Хорошо, когда человек с кем-то просто дружит, а не против кого он заключает союз, чтобы дружить назло своему другу.

Поэтому, когда начинают взрослеть дети, возникает тревога, что и детям придется проделать тот же путь, по которому прошли мы.

Как жаль, что мы с детством разлучились

И наши дети этот путь пройдут. –

Восторг они заменят, на учтивость,

Доверчивости хитрость предпочтут,

Природа нам оказывает милость;

Мы в детях повторяемся своих.

Но не об этом мой наивный стих.

Хочу, чтобы в нас детство повторилось.

Вот какой сложный путь от детства через взрослость и снова в детство, проходят все. Не зря говорят: «Старый, как малый». Я даже слышал шутку по поводу этого изречения. Мальчик рассказывает про своего друга: «Меня мама не пускает гулять одного и его тоже. Мама заставляет, есть манную кашу меня, хотя я эту кашу не люблю. И его тоже, а он так же не любит манную кашу. Мне 6 лет, ему 90, но мы любим друг друга и поэтому дружим».

Вот и поэт пишет, как он сам говорит об этом: «Наивные стихи, чтобы в нас детство повторилось». Хотя они мудры и проникновенны.

Раздел II

Люди и звери

Творчество певца и композитора Евгения Мартынова было популярным в 70 – 80 годы двадцатого века. В одной из первых песен Мартынова им было использовано стихотворение великого русского поэта Сергея Есенина про символ России, про березоньку. Но пика известности Евгений Мартынов достиг в 1975 году, когда он исполнил песню «Лебединая верность» на стихи Андрея Дементьева. Ни один концерт Евгения Мартынова с тех пор не обходился без его хита коренного номера про «Лебединую верность». Песня нравилась и молодым и старым. Ведь даже старинную легенду про лебединую пару, когда случайно, в расцвете сил, погибает лебедушка и камнем падает с небес на землю, то лебедь, сделав несколько кругов над местом, куда упала его спутница жизни, спев ей последнюю прощальную и печальную лебединую песню, сложив крылья вместе на груди, бросается стремглав вниз и гибнет. Он не может жить на этом прекрасном свете, не имея рядом свою любимую и верную лебедушку. Жизнь без своей спутницы теряет смысл. А кто из супружеской пары не мечтает о такой обоюдной верности?

Потому-то песня Мартынова «Лебединая верность» на стихи Андрея Дементьева, так запала в душу всему населению нашей страны.

Но Андрей на одном стихотворении про любовь, и о поступках зверей, которым хочется или хотя бы мечталось подражать людям, не остановился. Он создал целый цикл стихотворений под условным названием «Люди и звери». Ведь случаев, когда поэт, наблюдая поведение зверей на природе или в зоопарке, было хоть отбавляй, хоть пруд пруди.

К тому же в русском фольклоре столько много прекрасных волшебных сказок, в которых звери и птицы говорят на человеческом языке и помогают сказочным героям, делающие добро, защищая их от злых сил. От жестокого царя самодура, от кощея бессмертного, чахнущего над злом, от соловья – разбойника и Бабы – Яги. Кстати, и сейчас эти мифические герои живы и здоровы. Только изменили свою неказистую личину, стали более благообразными, но дела и поступки героев волшебных сказок остались на прежнем уровне. Хотя во всех волшебных сказках добро побеждает зло. Но всегда предстоит тяжелый труд и жестокая битва с силами зла, прежде чем добро и справедливость восторжествует. Взять хотя бы стихотворение Андрея Дементьева «Два лебедя».

Отбились лебедиот стаи и

Вдвоем остались в небесах

С дороги сбились и устали.

И в сердце к ней прокрался страх.

Внизу была земля чужая,

Пустыня без глотка воды.

И песня в горле задрожала,

Как плач в предчувствии беды.

Метафоричность и образность в этих двух строфах Дементьева поразительны. И такой эмоциональный подъем возникает в сердце читателя, что ни словом сказать, ни пером описать.

Андрей только в первой строке упомянул о лебедях. Но если бы этого упоминания не было, то ни у кого не возникло бы сомнения, что в стихотворении говорится о людях. Пара влюбленных попала в экстремальную ситуацию, заблудилась и оказалась в безводной пустыне, где палящее солнце нагревает зыбучий песок до такой температуры, что хоть яичницу поджаривай. Усталость, страх лебедушки Андрей показывает с таким надрывом, что сердце замирает и сжимается в комок: «И песня в горле задрожала, как плач в предчувствии беды».

А беда в бескрайней пустыне может случиться только одна: мучительная смерть от обезвоживания. Но как всегда инициативу перехватывает сильный и уверенный представитель мужского пола6

Чуть-чуть поднялся он над нею.

И вновь позвал ее вперед.

Он был мудрее и сильнее.

Он знал – лишь небо их спасет.

И забывая про усталость

Рванули белые крыла

Она уже с собой рассталась,

Но с ним расстаться не смогла.

Какой глубокий смысл вложил поэт в последние две строчки стиха «Два лебедя». «Она уже с собой рассталась … Но с ним расстаться не могла.

Лебедушка уже готова была расстаться со своей жизнью, но любовь к лебедю придала ей силы. Она была уверена, что если она упадет на землю, то и ее любимый не станет жить без нее, погибнет. Допустить это лебедушка не могла. Собравшись с силами, оба преодолели беду. Мистическое поверье, когда птица стучится в стекло окна, к разлуке, Андрей Дементьев использовал в другом стихотворении «Если что-нибудь случится …». Это стихотворение созвучно с выше приведенным: «Два лебедя». Только «Если что-нибудь …» мужчина не выводит женщину из ступора и спасает ее. Здесь он превращается в птицу и стучится в окно, предупреждая свою любимую о неизбежности разлуки:

Если что-нибудь случится

И расстаться суждено,

Обернусь однажды птицей

Постучусь в твое окно.

Ты подумаешь, что ветер,

Или ветка, или дождь,

Иль кого-то заприметив,

Вдруг к окошку подойдешь.

Полыхнет в глаза зарница,

Отпылает тишина.

И загадочная птица

Встрепенется у окна

И в душе тревожно станет,

Будто что произошло.

И предчувствий не обманет

Промелькнувшее крыло.

Комментировать стихотворение не стоит, и так все понятно. Но хочется показать читателю мастерство поэта. На его находки, великолепные изюминки. Очень изящно выглядит метафора: «обернусь птицей, постучусь в твое окно». Как это созвучно с образом их волшебной сказки: «Ударился сокол о землю и обернулся в доброго молодца». Но вот женщина подходит к окошку на тревожный стук в окошке. И что же она видит? Вспышку – «Полыхнет в глаза зарница. Отпылает тишина». Обычно тишину сравнивают со статическими действиями и эпитетами. Тишина мертвая, застывшая, а у Андрея тишина «отпылает». То есть полыхнула за окошком зарница беззвучно. Даже если это дальние отблески грозы, все равно скорость света многократно выше скорости звука и раскат грома услышится через несколько секунд после зарницы. Но тишина-то «опылала», осветилась этой зарницей.

Далее Дементьев усиливает свой необычный образ интригой. Мужчина только мысленно собрался обратиться птицей, а женщина то видит ее уже наяву: «и загадочная птица встрепенется у окна». Ее душу охватывает тревога и «предчувствий не обманет промелькнувшее крыло».

Как тут не вспомнитьпушкинское «Меня обманывать не трудно, я сам обманываться рад …».

Когда я читал стихи Андрея «Два лебедя», то перед глазами у меня вставали белоснежные с благородной осанкой сказочные гуси – лебеди. Поэтому с удивлением и с некоторой долей удовлетворения я прочитал название «Черный лебедь». Если среди птиц темной, почти черной окраски бывают альбиносы, например, белая ворона, ставшая притчей во языцах для любой живой особи выделяющейся от основной массы сородичей своим необычным внешним видом. Этот вид и вызывает неприязнь серой безликой массы и ее насмешку над «альбиносами». Выражение «белая ворона» как раз и имеет этот неприятный смысл. Черный лебедь ведь, тоже «альбинос» среди белокрылых и белоснежных сородичей. Поэтому, уже в самом названии стихотворения поэт заложил узнаваемый, предполагаемый образ и смысл.

Под черным лебедем Андрей Дементьев подразумевает любимца народа, поэта – барда Владимира Высоцкого. Уже, какой грязью, каким мазутом только не поливали певца с хрипотцой в голосе, который исполнял песни собственного сочинения – автор стихов и сам же композитор.

- Не может такого быть, чтобы в трех видах искусства Высоцкий был одинаково талантлив. – Твердили невежды.

А он был равнозначно талантлив не в трех видахискусства, а в пяти. Ко всем перечисленным видам можно приплюсовать еще два таланта: киноактера и писателя – драматурга.

И вот пронзительное стихотворение Андрея Дементьева «Черный лебедь». Это реквием по Владимиру Высоцкому:

Еще одной звезды не стало, и свет погас

Возьму упавшую гитару, спою для вас.

Слова грустны, мотив не весел в одну струну.

Но жизнь, расставшуюся с песней, я помяну.

И снова слышен хриплый голос, он в нас поет

Не мало судеб опалялось об голос тот

И под душой – что в синем небе, не властна смерть

А черный лебедь, хриплый лебедь мне так не спеть.

Восходят ленты к нам и снимки, грустит мотив.

На черном озере пластинки вновь лебедь жив.

Это стихотворение Андрей Дементьев написал через короткое время после смерти своего собрата по перу, по нерву стиха, по накалу страстей в строке, по гражданской чести и мужеству.

Стихи Андрея прозвучали тогда, когда не только замалчивали о творчестве Высоцкого а, даже не оповестили о его смерти. Шла в Москве Олимпиада, так зачем же властям будоражить народ известием о смерти барда, если он при своей жизни так часто будоражил ее своими заковыристыми песнями.

Величие Владимира Высоцкого Дементьев признавал всегда. В стихах о «Черном лебеде» он говорит:

- Ах, черный лебедь, хриплый лебедь, мне так не спеть.

Но Андрей никогда и не пел песни. За него это делали блестящие артисты и мастеровые композиторы. Но песни звучали с эстрады, в кинофильмах, со сцены, а сам поэт создал колоссальный образ «Черного лебедя»!

Для балета «Лебединое озеро» написал бесподобную музыку нам великий русский композитор Петр Ильич Чайковский. Кто не знает «танец маленьких лебедей» и «Умирающего лебедя»? Знают все. А Андрею Дементьеву удалось создать уникальный образ черного Лебедя горделиво проплывающего по глади «черного озера пластинки». Сразу же после смерти Высоцкого в обществе возникли дискуссии: «Как долго останутся в народной памяти песни Высоцкого». Многие склонялись к тому, что в песнях Владимира поэзией и не пахнет. У него песенки однодневки на манер куплетов частушечников: сегодня в газете, а завтра в куплете. И только Андрей Дементьев сразу же заявил – творчество поэта Высоцкого бессмертно «Восходят ленты к нам и снимки, грустит мотив. На черном озере пластинки вновь лебедь жив …»

Но и белого лебедя в том же «Лебедином озере» исполняла балерина, тут жанр другой. Ее фамилия Плисецкая, а зовут Майя: изяществу и пластике сценического образа, созданного Майей Плисецкой нельзя не восхищаться. Очарован былисполнительницей роли «Умирающего лебедя» и поэт Андрей Дементьев:

Сандаловый профиль Плисецкой

Взошелнад земной суетой

Над чьей-то безликостью светской

Над хитростью и добротой.

Осенняя лебедь в полете

Чем выше – тем ярче видна.

- Ну как вы внизу там живете?

Какие у вас времена?

Андрей сразу же прибегает к образу возвышенной парящей над нами лебедушки. Хотя по балетному либретто лебедь, умирая все ниже и ниже склоняется к земле, пока, наконец, распластавшись, замирает. Но любому зрителю кажется, что полет лебедя продолжается и чем выше – тем ярче видна Плисецкая. Никому не хочется верить в смерть лебедя. Такие индивидуумы бессмертны. Солидарен с этим мнением и Дементьев. Он восклицает, восхищенный изящным танцем балерины и гениальной музыкой композитора:

Вы музыкой зачаты, Майя

Серебряная струна.

Бессмертие – как это мало,

Когда ему жизнь отдана.

Во власти трагических судеб

Вы веку верны своему.

А гения время не судит,

Оно только служит ему.

Да, несомненно, прав поэт. Музыкой серебряной струны зачата необыкновенная пластика танца балерины. И танцует Майя Плисецкая, у которой и профиль-то под стать ее образу – сандаловый, - гениально. Но о гениальности гения может сказать и показать эту гениальность, только ему подобный. Ведь разве мог бы бесталанный человек написать такую афористичную строку: «А гения время не судит … оно только служит ему».В этих словах и основан смыслбессмертия! Только века определят, шедеврам было сказанное, или песком в песчаных часах времени, который струится, течет в узкую горловину часов. Но песчаные часы не вечный механизм. Пересыпались песчинки из одной колбы в другую, и пока не коснется рука человека часов, не перевернет их вверх тормашками, то песок, так бы и лежал себе да лежал неподвижно, мертво на дне колбы. А время не останавливает свой бег – оно вечно и бесконечно.

Во второй части стихотворения не слушает голос Плисецкой, идущий с небес, а сам, покоренный изяществом балерины, смотрит на нее снизу вверх и спрашивает: «Ну как наверху вам живется?». Но лучше поэта мне не передать ту возвышенную тоску, которая дарит балерина, Белая Лебедь, людям:

Великая пантомима

Ни бросить, не повторить.

Но все на земле повторимо

Лишь небо не повторить.

Сандаловый профиль Плисецкой

Над временем как небеса.

В доверчивости полудетской

Омытые грустью глаза.

Из зала я – как из колодца

Смотрю в эту вечную синь.

- Ну, как наверху вам живется

Я Лебедя тихо спросил.

Не менее распространенная тема в поэзии про журавлей. Любой из нас с ностальгией вспоминает курлыкание журавлиного клина, пролетающего высоко над землею в голубом небе. В дождь мы птиц не видим, или они также не любят дождливую погоду в перелетах на юг.

Да и Дементьев восклицает об этом, напоминая, что увидеть журавлей в небе – хорошая примета:

- Взгляни на небо … журавли летят … Хорошая примета, говорят.

Однажды поэту довелось увидеть не обычную классическую картину – журавлиного клина, а сумбур, разброд стаи журавлей:

Но странно журавли себя вели:

Нарушив ряд, они сбивались в стаю

Кружились над землей, не улетая,

И снова удалялись от земли.

Но на земле вожак не отвечал за них

Ему для неба требовалась смелость.

И потому, он показал пример –

Клин заострил, опять войдя в доверье.

И треугольник синеву обмерил

Как пашню обмеряет землемер.

На примере журавлиного клина, где удивляешься красоте полета птиц, их четкому порядку строя и доверия всей журавлиной стае воле вожаку. Так происходит и в обществе людей, в котором доверие вожаку необходимо для выживания всему обществу. Но стоило вожаку журавлиной стаи опустить крылья и, прогуливаясь праздно по сжатому полю, по старке, что бы беспечно полакомиться земляными лягушками, ослабить внимание за подопечными, сразу же и произошел сбой в распорядке стаи. Начался разлад и шатания.

Не имея общей цели, каждый журавлик тянул общее одеяло на себя. Кто-то рвался в облака, как в крыловской басне, кто-то возвращался назад на землю, где провели ночевку, а кому-то захотелось полетать по кругу. Время-то драгоценное летит, а зимушка – зима сурова и жестока. Не позволит золотой осени покрасоваться сверх срока. Не уступит ни единого денька красотке. Напустит холода, завалит поля снежными сугробами.

Зато как радует глаз летящий косяк журавлей их треугольный клин, которым они меряют расстояния в небе. И, отринув беспорядок, вожак стаи устремляется в небо. И на душе у глядящих в небо людей снова просыпается романтическое настроение:

Уже давно не видно журавлей

Журавли летят в душе твоей

В душе моей все журавли парят

Хорошая примета говорят.

В детстве я тоже считал, что увидеть журавлиный клин в небе – хорошая примета. Однажды, задрав вверх голову, я провожал взглядом стаю. Мой старший, лет на 5-6, товарищ тоже видел, как перед полетом журавли танцевали на поле, подкрепляясь лягушками.

- Видишь,сколько много журавлей собралось на поле? – спросил друг – Поле прямо как будто кипит журками. Я знаю даже загадку про это: «Когда пришел на поле он, поля кипели журавлями».

- Какая же это загадка? - удивился я – ты просто говоришь обыкновенные слова. Сообщаешь мне, что на полях собрались журавли для отдыха.

- Эх ты, балда, - засмеялся Серега – сейчас я прочту эту фразу медленно и четко. Слова будут те же, но ты сразу же поймешь в чем разгадка в моей загадке.

И Сережа стал, как и обещал тщательно произносить слова. Фраза сразу приобрела иной смысл:

- Когда пришел Наполеон, поляки пели журавлями. Понял?

- Понял, чем старик старуху донял – проворчал сначала я, а потом чуть ли не завизжал от восторга – Конечно же, увидеть журавлиный клин хорошая примета. Если бы мы с тобой не наблюдали, как красиво летят журавли, то ты бы не загадал мне загадку и не сообщил сразу же разгадку: «Когда пришел на поле он, поля кипели журавлями». Оказывается если сказать по-другому, то получится история другая: «Когда пришел Наполеон, поляки пели журавлями.

Но есть в природе люди и птицы, которые стремятся к неограниченной свободе. Люди такого менталитета никогда не станут работать на монотонном сборочном конвейере, не будут маршировать на плацу всю жизнь и не станут кадровыми военными. Они предпочтут рутинной работе творчество, и станут учеными, художниками – живописцами, романтиками – поэтами. О таких индивидуумах и написалстихотворение Андрей Дементьев «Раненый орел». Орел красивая гордая птица, селится высоко в горах и не летают, трепыхая быстро-быстро крылышками, как какая-нибудь мелкая пичужка, а парит под самыми облаками. Орел – царь птиц. Но как у любого царя есть враги, так есть они и у орла. Охотник хотел из вольной птицы чучело, да маху дал. Только решил орла, перебив ему дробью крыло. Что произошло дальше, Андрей Дементьев стал свидетелем:

Я к друзьям приехал в гости

Горы, воздух,синий край.

И над быстрой речкой мостик

Что твоя дорога в рай.

Здесь у речки утром ранним

Мы увидели орла.

Кем-то был он подло ранен:

В пятнах крови полкрыла.

Не зато ль орел наказан,

Что так верен небесам?

Он смотрел зеленым глазом

Полный ненависти к нам.

Мы с орлом вернулись к дому,

Оказав владыке честь…

Все он понял по-другому,

Отказался пить и есть.

Люди пытались помочь раненой птице, но орел не понимает их, считая их подлыми тварями, которые изуродовали ему жизнь, лишив силы крыла. Он теперь не сможет взвиться ввысь.

Мало того, что ранили. Они хотят сделать его пленником, затащили в какую-то пещеру, внутри которой не увидишь синего неба над головой. Вот и смотрит раненый орел зеленым глазом полный ненависти и презрения. Все попытки их накормить и напоить орла, он отвергает. Лучше умереть от голода и жажды, чем сидеть в плену.

Тогда люди попытались отдать орлу хотя бы свободу и вдохнуть полной грудью пьянящий свежий горный воздух и видеть над собой свою стихию – высокое голубое небо. Чудо что произошло потом, иначе как не назовешь. У подножия горы, куда принесли его, раненый орел вдруг понял, что не все люди сволочи, а есть добрые и отзывчивые:

Мы снесли его к подножью,

В голубую круговерть.

В небо он взлететь не может,

Может рядом умереть.

Но… С этого момента и начались чудеса …

У Максима Горького есть стихи в прозе «Песня о соколе». В ней разбившись о скалу сокол, под недоуменным взглядом ужа, решил, оттолкнувшись от утеса еще раз, может быть в последний, ощутить величественное чувство полета. И он его ощутил, пав смертью храбрых. И уж так и не понял порыв сокола: «Рожденный ползать - летать не может».

Зато в стихотворении «Раненый орел» Андрея Дементьева мужественный «Владыка» находится не на краю бездны, а у подножия вершины. И тогда раненый орел стал подниматься по склону горы вверх – к своему любимому небу. Чтобы стоя на вершине, вновь почувствовать себя в своей стихии, хотя и оставаясь неподвижным, из-за раны, не сумев преодолеть земное притяжение.

Но, взглянув на нас без гнева

Он поднялся тяжело

И пошел пешком на небо,

Волоча свое крыло.

Шел орел осиротело

Клювом мясо рвал с крыла.

Будто выклевать хотел он

Боль, что тоже в небо шла.

Только там он сможет выжить

Иль погибнуть в синеве …

Он успел на память вышить

Строчку красную в траве.

Когда я читал последние строчки то, ком подкатился к горлу. Понимая, что орел осиротел без неба, ведь только в нем он смог бы увидеться со своими сородичами, а если орел погибнет, сам осиротею. И когда царь птиц рвал клювом мясо на своем крыле, мне казалось, что и мое сердце от сострадания рвется кусками на части. Боль, которую чувствовал при этом орел, отзывалась во мне.

А метафора поэта Андрея Дементьева «Он успел на память вышить строчку красную в траве» потрясла меня до глубины души. Тем не менее, холодный рассудок увидел необыкновенно динамическую рифму поэта: «выжить и вышить!». К глагольным рифмамлитературоведы относятся пренебрежительно. Их прощают только начинающим поэтам. А Андрей Дементьев не только зрелый поэт, но и необыкновенно талантливый. Но как прекрасно он подобрал в стихотворении «Раненый орел» динамичную глагольную рифму. Слово «выжить» отличается от слова «вышить» всего одной буквой: вместо буквы «ж» в первом случае, во втором слове появляется буква «ш». А если учесть, что буква «ж» звонкая согласная, и глагол «выжить» оптимистичен, то буква «ш» - шипящая, а слово «вышить» звучит как приговор раненому орлу. Он не выживет, а только вышьет на траве кровью строчку своему мужеству. Но и это дорогого стоит. А рифма в контексте с тала шедевром, настолько она не примитивна, а многозначна, являясь стержнем при создании образа раненого орла поэтом Дементьевым.

В стихотворении «Лось» Андрея попытка человека помочь животному удалась. И можно гордиться, что есенинские, в общем-то, лирические, а не сентиментальные строчки, которые, тем не менее, отражают наше желание не обижать младших братьев – животных, заставило относиться к лосю горожанина доброжелательно. Напомню сначала строчки Есенина, прежде чем перейти к исследованию творчества поэта Дементьева: «Счастлив тем, что целовал я женщин, что мял цветы, валялся на траве. И что зверье, как наших братьев меньших, я никогда не бил по голове.

А вот проникновенные строчки Андрея:

Лось заблудился. Он бежал по городу.

И страшен был асфальт его ногам.

Лось замирал, надменно вскинув морду,

Навстречу фарам, крикам и гудкам.

В обиде тряс скульптурной головой.

То фыркал, то глядел на мир сердито.

Гудели как набат его копыта,

И боль его неслась по мостовой.

Когда я из Питера проезжал по шоссе вдоль берега Финского залива мимо Солнечного, Репино, Разлива в Сестрорецк через дорогу часто перебегали лоси. Но они не пугались машин, а забредали в мелкую воду залива метров на триста от берега. Не зря же Финский залив петербуржцы называют иногда в шутку «Маркизовой лужей». Но у Дементьева-то лось забежал случайно в город. И на мелководье не скроешься от благ цивилизации.

В стихах Андрея красавец лось остолбенел на проезжей части улицы города, но даже его испуг величественен. Вот как мастерски рисует поэт величие лося: «Лось замирал, надменно вскинув морду»; «В обиде тряс скульптурной головой», а копыта – «гудели как набат».

Разве не из-за этой надменной осанки и короны рогов, развернутой веером на лопате основания черепа охотники годами бродят по тайге, что бы заполучить такой трофей и повесить на стенке в своей квартире? Но поэт показывает читателю живого лося, хотя когда он стоит гордо на асфальте, то кажется, что это скульптурное изваяние. Но вот зацокали, застучали громко, как набат копыта, и тревога лося передается и людям:

А город все не отпускал его,

И за домами лось не видел леса.

Он на людей смотрел без интереса.

Утрачивая в страхе торжество.

И, как в плечо, уткнулся в старый дом.

А над столицей просыпалось утро.

И кто-то вышел и сказал: «Пойдем …»

И было все так просто и так мудро.

В этом отрывке Дементьев показывает перемену настроения лося. Исполина лося охватывает апатия, и он уже без интереса оглядывает окрестности города. Страх сбивает его торжество, лось теряет горделивую осанку, и будто маленький лосенок утыкается в угол старого дома, как в плечо могучего отца – сохатого. И вот тут-то и пришел ему человек на помощь:

И доброту почувствовав внезапно,

За человеком потянулся лось.

И в ноздри вдруг ударил милый запах,

Да так, что сердце в радости зашлось.

В дали был лес … И крупными прыжками

К нему помчался возбужденный лось.

И небо, что он вспарывал рогами,

На голову зарею пролилось.

Какой шикарный апофеоз стихотворения! Человек не обманул ожидание покорившемуся ему лесного великана. Вывел на окраину города, куда примыкала лесополоса. Тоски как не бывало. В несколько прыжков достигает лось своего родного спасительного леса.

Он опять сильный, независимый, уверенный в себе дикий зверь. Вскинув рога, лось вспарывает ими небо и заря, которая предвещала солнечное утро, «на голову пролилась». Вот что делает доброта. Лось готов жонглировать солнечный диск рогами, чтобы все радовались вместе с ним наступившему утру. Пусть страхи останутся во мраке ночи, а пока пылает рассветная заря.

В стихотворении «Быль» Дементьев тоже показывает трагедию на асфальтовой дороге. Но она случилась не с диким животным, а с домашним:

На перекрестке двух дорог

Лежал огромный рыжий дог.

Он голову на лапы положил,

Как будто бы от бега изнемог.

Так, что подняться не хватило сил.

Водители сигналили ему,

Сбавляли скорость, проезжая мимо.

А дог лежал все так же недвижимо.

И лишь вблизи я понял почему …

И тут же у дороги на пеньке

Сидел мальчишка с поводком в руке.

Андрей, как хорошим знатокам детектива, не торопится раскрыть интригу повествования. Зато, какие подробные эффектные детали он показывает читателю: рыжий дог, лежащий на перекрестке дорог, как будто от бега изнемог. Вот и лежит себе спакойненько, положив голову на лапы, и не обращает на лихачей автомобилистов никакого внимания, хотя они сигналят ему, бибикают, нажимая на клаксон. Не понятно, правда, почему же это Дементьев упоминает про мальчишку, сидящего на пеньке. Но читаю дальше:

Таксист о чем-то спорил с постовым.

А дог был мертв. Темнела кровь под ним.

По-видимому, сбил его таксист …

Не потому ли был он так речист.

Прочитав эти строки, застываю в изумлении, как тот мальчик, сидящий на пеньке у обочины дороги. Мне не важно, как вешает на уши милиционеру лапшу, говорливый таксист. Мои глаза видят последние строчки стихотворения, и я понимаю всю трагедию дога и мальчика:

А мальчик, что дружка не уберег,

Был также не подвижен, как и дог.

Почему же гибнут от безалаберности ни в чем не повинные звери и птицы. Может быть, есть способы, чтобы избежать бессмысленную гибель наших «братьев меньших»? Прочитав стихотворение Андрея Дементьева «Жалею зверей», находишь в нем и необходимые рецепты спасения животных и тупиковые попытки сотворить для зверюшек и птиц благо. А как известно благими то желаниями и намерениями выстилаются дороги, ведущие в ад. Так сверим курс нужного направления с мыслями в стихотворении Андрея Дементьева «Жалею зверей»:

Жалею зверей в зоопарке.

И в цирке мне жалко зверей.

Как люди на зрелища падки!

Когда же мы станем добрей?

И лев уже ходит под кличкой,

Барьер на манеже берет.

И царскую гордость публично

Меняет на бутерброд.

А некто, войдя к нам доверье,

Устроил аттракцион

И в пасть онемевшему зверю

Сует свою лысину он.

Лев нежно обходится с нею.

И, занятый скучной игрой,

Он кажется много умнее,

Чем этот манежный герой.

Если поэт в «Раненом орле» показал несгибаемую волю царя птиц, то в стихах «Жалею зверей» Андрей показывает жалкого опустившегося ниже плинтуса царя зверей – льва: «и царскую гордость публично меняет на бутерброд». Но говорит поэт не с пренебрежением, а с жалостью. Он осуждает нас, людей, падких на такие экстравагантные зрелища, дающие зверюшкам клички.

Дрессировщику зверей без клички не обойтись. Рявкнет: «Ко мне, Джульбарс!» - И собачка бежит к нему на полусогнутых лапках за кусочком сахара, за подачкой.

Поэт не восхищается героизмом циркового артиста – дрессировщика, который осмелился засунуть хищному зверю, льву, в пасть голову. Дементьеву удалось создать шарж на этот аттракционный номер. Балаган он и есть балаган. С каким сарказмом поэт восклицает: «И в пастьонемевшему зверю сует свою лысину он». Ко льву же Андрей испытывает симпатию. Умный лев, скучая в этой грустной комедии, выглядит статистом, а не главным героем – коварным и опасным.

На проход зрителей вдоль клеток и вольеров в зоопарке тем временем продолжается:

Жалею зверей в зоопарке,

У неба украденных птиц.

Вон той молодой леопардке

Все хочется клетку отгрызть,

Не терпится выйти на волю,

Вернуться в былую судьбу,

Но приступы гнева и боли

Весьма забавляют толпу.

Я взглядом встречаюсь с гориллой,

В глазах у гориллы упрек:

«Я предков тебе подарила,

А ты меня в клетку упек».

Тяжелым грузом на сердце падают слова: «украденные у неба птицы». Птицы, принадлежащие небу, отгорожены от него металлической сеткой, и мне вырваться на волю нельзя размять крылья в полете. Они облезлые и полинялые, даже на свое чучело не похожи, а так комок перьев. Зато молодаялеопардка еще вымещает свой гнев на прутьях клетки и ее дверцы, а в ответ на ее бессильную выходку слышит только злорадный хохот: «Ага! Попался, который кусался».

Но поэта сразил мудрый взгляд примата – гориллы. И на него снизошло озарение:

И вдруг осенил меня предок

Печальной догадкой своей:

«Ведь им безопасней из клеток

Соседствовать с миром людей».

Но если крутануть детскую игрушку – калейдоскоп вспять, то действительно горьким судьбам орла, льва, леопардке, догу не позавидуешь. Они гибнут ли животные непосредственно от руки человека, или же из-за его равнодушия и тщеславия неважно. Неожиданный вывод поэта очевиден: «Ведь им безопасней из клеток соседствовать с миром людей».

Раздел

О своих собратьях

Говорят, что время лечит. Но Андрей Дементьев не может смириться даже спустя около двух веков с ранней и трагической кончины великого поэта мирового уровня Александра Пушкина.

У истории нет сослагательного склонения: Если бы, да кабы, то во рту выросли б грибы. Но Дементьев анализирует ситуацию и, перебирая в мыслях подробности и детали перед трагедией, находит варианты, при которых случись все по-другому, Гений, Солнце русской поэзии, понял все – Александр Сергеевич Пушкин остался бы жив, так как дуэль бы не состоялась.

И поэту эти вариации спасения Пушкина приходят не только наяву, а даже во сне:

А мне приснился сон,

Что Пушкин был спасен

Сергеем Соболевским.

Его любимый друг

С достоинством и блеском

Дуэль расстроил вдруг,

Дуэль не состоялась.

Остались боль и ярость,

Да шум великосветский,

Что так ему постыл …

К несчастью, Соболевский

В тот год в Европе жил.

Да, друг Пушкина Сергей Соболевский не оставил бы один на один горячего и вспыльчивого поэта со своими сомнениями о верности Натали перед насмешниками над ним с карикатурами рогоносца перед великосветскими сплетнями. Действительно, блестящий полемист Соболевский сумел бы так сатирически, саркастически высмеять клеветников, что им бы ничего не осталось, как извиниться перед Пушкиным за свои оскорбительные выходки и отказаться от дуэли.

Второй шанс был у жены поэта – Натали. Она проезжала на карете у Троицкого моста, когда Пушкин направлялся на место дуэли на Черной речке. Но по своей близорукости жена не узнала карету и самого мужа. А как бы Натали могла убедить Пушкина не подвергать свою жизнь опасности. Андрей представляет эту встречу так:

А мне приснился сон …

Что Пушкин был спасен …

Все было очень просто:

У Троицкого моста

Он встретил Натали.

Их экипажи встали

Она была в вуали

В серебряной пыли.

Он вышел поклониться,

Сказать – пускай не ждут.

Могло все измениться

За несколько минут.

К несчастью, Натали была

Так близорука,

Что, не узнав супруга,

Растаяла вдали.

Третий шанс прекратить дуэль, по мнению поэта, имел другой друг Александра Сергеевича – Данзас:

А мне приснился сон,

Что Пушкин был спасен…

Под дуло пистолета

Не опуская глаз,

Шагнул вперед Данзас.

И заслонил поэта

И слышал только лес,

Что говорил он другу

И опускает руку

Несбывшийся Дантес.

Но и этот последний рискованный шанс не был использован:

К несчастью пленник чести

Так поступить, не смел,

Остался он на месте

И выстрел прогремел.

А теперь вернемся ко второму шансу, который был у Натали. Она была прекрасна, спору нет. Дементьев не пожалел красок, написав ее портрет нежной и прекрасной Натали: «Их экипажи встали. Она была в вуали, в серебряной пыли». А вот к причине, почему же экипажи разъехались безмолвно – вопрос. Хотя Андрей Дементьев и оправдал Натали «Была так близорука, что, не узнав супруга, растаяла вдали». Но в этом «оправдании» есть, как мне кажется, скрытый подтекст. Экипаж ведь не вещий сон, который может растаять, в памяти не задержаться, стоит человеку проснуться. Возникает и другое сомнение. Так ли уж была Натали близорука, что не узнала сама супруга, он был далеко не богатырь, то хотя бы карету-то его такую огромную и громоздкую могла бы опознать. Но не опознала и умчалась вдаль туманную. Туманнее чем сон. И прогремел роковой выстрел от роковой любви. И Натали его не услышала или не захотела услышать?

Этот вопрос, наверно, задавал себе и Андрей Дементьев, стоя с цветами у могилы Натали. Стихотворение Андрей назвал «У могилы Натальи Николаевны Пушкиной». Хотя на надгробии стояла другая фамилия:

«Здесь похоронена Ланская

Снега некролог замели

И слух по-прежнему ласкает

Святое имя Натали.

Как странно, что она Ланская,

Я не Ланской цветы принес,

А той, чьей образ возникает

Из давней памяти и слез

Нам каждый день ее был дорог

До той трагической черты,

До Черной речки, за которой

Настало время суеты!

В этих строчках слышится недоумение, боль за судьбу поэта, который пошел на смерть за честь женщины, которая, пусть из-за трудных материальных обстоятельств, но быстро сменила фамилию гения на фамилию респектабельного генерала. Обидно и горько за поэта.

Но и сама Наталья Николаевна лишилась, не только фамилии, а и ореола необыкновенной женщины, которую любил гениальный поэт. Таких поэтов, как Пушкин, - единицы. А генералами в России во время военных компаний в тридцать лет становились. Ланской же был уже не молод, а многодетная вдова в самом расцвете сил, его устраивала. Рога не наставит. Детей нужно воспитывать и растить.

Единственное утешение в этой истории, что Александр уже не узнает о дальнейшей судьбе. А мертвые срама не ищут: Андрей же сожалеет:

Как странно, что она Ланская,

Ведь вслед за выстрелом сама

Оборвалась ее мирская,

Ее великая судьба.

И хорошо, что он не знает,

Как шли потом ее года.

Она фамилию сменяет,

Другому в церкви скажет «да».

Со вторым венчанием от Натальи Николаевны отлетают все осуждения ее – браки осуществляются на небесах. Понимает это и Дементьев, но горечь за такую нелепую судьбу его собрата по перу ничем не подсластишь:

Но мы ее не осуждаем,

К чему былое ворошить.

Одна осталась – молодая

С детьми – а надо было жить.

И все же как-то горько это, -

Не знаю, чья уж тут вина,

Что живых любовь поэта

Так для него отдалена.

Я не исследовал, кому именно посвятил стихотворение Пушкин «Я вас любил», но предполагаю, что Натали, которая стала матерью его детей, а он все еще ревновал ее:

Я вас любил, любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит.

Я не хочу печалить вас не чем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим.

Это стихотворение звучит как завещание Натали. Разумеется, что Пушкин непревзойденный мастер драматических поланзий, между глагольными видами избегает изъявительных форм совершенного вида, Александр Сергеевич сделал единственное исключение: любовь еще быть может, в душе моей угасла не совсем.

Пушкин оканчивает октаву отрицанием и слова: «как дай вам Бог» говорят о наступлении невозможного. Лирический герой считает, что его любовь не может заменена другой, она выше всего, что может быть потом случится с этим единственным собеседником – женщиной.

Да, да! Стихотворение «Я вас любил» - это речь, обращенная к одной слушательнице; и она построена по всем правилам риторики. Классические традиции еще были живы в 30-х годах 19 века. Хотя Пушкин и утверждал, что не читал Цицерона, а предпочитал Анурия, но классическое настроение «Я вас любил», говорят об обратном. Поэт хорошо владел риторикой. Стихотворение лирическое, но где же образы. Это пример безобразного стиха, хотя талант Пушкина превратил его в многообразное, когда один образ – любовь, вплетен так умело в ткань поэзии, что отделить его по частям невозможно.

Теперь хочется сказать несколько слов в рефлекс Андрея Дементьева. В первом стихотворении о Пушкине: «А мне приснился сон, что Пушкин был спасен». Он был произнесен Андреем трижды, вначале каждой октавы, а потом один раз в конце стиха. «А мне приснился сон, что Пушкин был спасен». Это пророческое предсказание Андрея Дементьева. Недавно по телевидению я узнал невероятную гипотезу о том, что Пушкин, будто бы не погиб на дуэли. Произошла изощренная мистификация. Рана в брюшную полость по тем временам была не только болезненно – мучительная. От нее смерть наступала в течение нескольких часов. Но Пушкин по свидетельству очевидцев лежал в своей комнате двое суток. Авторы версии, что Пушкин не погиб, ссылались на аксиому следователей уголовного сыска: «Врет, как очевидец». Хотя их версия о том, что русский писатель Александр Пушкин и автор авантюрных романов Александр Дюма одно и то же лицо. Не менее фантастично, чем гипотеза авторов первой версии. Телекамера показывает видеоряд портретов Александров обоих: Пушкина и Дюма. Накладывает их друг на друга: сходство несомненное, особенно в профиль: нос, лоб, губы. Правда, у Дюма лицо помассивнее, пополнее. Но это бывает в жизни, когда худощавый человек внезапно толстеет, набирая излишний вес.Но как же посмертная маска Пушкина? Могли маску снять и с живого Александра, чтобы запутать следы и тайну его исчезновения из России, и воплощение уже во Франции под именем и личиной другого человека. Ведь хоронили то Пушкина в закрытом гробу. А кто там лежал или что там лежало – одному Богу известно.

Приводят мистификаторы и еще веские аргументы Александр Дюма родился почти как Пушкин в 1802, а год рождения великого поэта известен все 1799г. Дуэль произошла в 1837 году, а Александр Дюма умер в 1842 году. Но самый главный факт в гипотезе, что Александр Дюма стал известен, как романист, в 1838 году. Через год после смерти Пушкина. Они полились на голову благодарных читателей, как струи городских фонтанов: интересные, увлекательные, с интригами приключенческими и любовными… Версия опять же обоснована: Пушкин писал их, проживая в России, а, приехав во Францию инкогнито, стал издавать их за короткий период своей далеко не творческой командировки.

И тут есть весомый аргумент. Пушкин был, как говорят теперь, агентом влияния. И в Кишинев он ездил дважды не в ссылку, а так же, как агент влияния. С Турецкимишоуслужбами наводил контакты.

Да не знал Андрей Дементьев, когда писал в стихотворении о Пушкине строчки: «А мне приснился сон, что Пушкин был спасен». Он становился пророком. Его мысль подхватят через тридцать лет спустя мистификаторы. Как тут не вспомнить любовь Александра Дюма писать сценарии к сериалам о жизни четырех мушкетеров: 10 лет спустя, 20 лет, 30 лет … и т.д. и т.п.

Поэтому пора познакомить читателей с лирическим стихотворением Андрея о мушкетерах: «Двести лет спустя»:

В присутствии дамы четыре поэта

Себя мушкетерами ей объявили.

Глаза ее всех четырех вдохновили,

И тут же была она в тостах воспета.

Шампанское кровь и беседу нагрело.

Как шпаги, блистают веселые взгляды

И этой игре они искренне рады

Где ревность без боли и шутки без гнева.

Не видно в игре никакого изъяна.

Хотя отклонились они от сюжета.

И нет ни Констанции, ни д, Артеньяна.

А есть лишь влюбленных четыре поэта.

Она поздним вечером с ними простится.

И всем пожелает добра и удачи …

И все же Констанцией в дом возвратится

И ночью о том, о четвертом заплачет…

Какое прекрасное произведение создал Андрей Дементьев. Он воспользовался привилегией поэта у Дюма, то, что изложеноАндреем на одной страничке, что заняло в романе страниц двести. Но разве не чувствуется в «Двести лет спустя» атмосферу жизни мушкетеров? Те же яркие краски разухабистого веселья и нежно – церемониального отношения к даме сердца: «Как шпаги сверкают веселые взгляды», «Шампанское кровь и беседу нагрело». А как галантно ухаживают четыре влюбленных поэта за дамой! Играючи. Дама рада такому вниманию благородных мужчин: Пусть завидуют соперницы – она прельстила четырех мужчин. Да каких – королевских мушкетеров. И только оставшись наедине с собой, дама понимает, что игра, она и остается только игрой. И не заменит горячего чувства любимого человека, любящего так, что он готов отдать за их любовь, даже не сомневаясь ни сколько, свою жизнь. А потому горько и плачет, что не понял ее любви д, Артеньян. Не воспринял ее как Констанцию…

Как в поэзии, так и в любви требуется вдохновение. Александр Сергеевич Пушкин так высказался по этому поводу: «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать!»

В стихотворении «В бильярдной» Андрей Дементьев сумел соединить два несовместимых чувства – азарт и вдохновение. Я приведу несколько цитат, а потом подискутируем с вами.

Лирический герой зашел в бильярдную, чтобы полюбоваться классной игрой на бильярде своего друга. Ставки сделаны. Они велики, гигантские. И на ристалище зеленого сукна стола, держа киль, как копья, схлестнулись игроки. Герой переживает за друга:

Ждет выигрыш тебя или победа?

Но ставки высоки, как имена.

И гений сцены ставит на поэта,

Как будто на поэта есть цена.

Разинув рты, своих шаров ждут лузы.

И вот он, твой решающий удар …

За время, что украдено у музы,

Ты вновь получишь круглый гонорар.

О, как горьки все эти гонорары!

Пособие от дьявольской игры.

За те стихи, что не берут журналы,

За те стихи, что словно кий остры.

Какая живописная картина: Лузы, раскрыв рот, ожидают своих шаров. У биллиардистов есть термин – свояк. Это означает, что игрок забивает в лузу шар, в который он бьет кием, но так, чтобы шарик хотя бы бочком коснулся шара, который стоит рядом с лузой. Андрей упоминает, что лузы ждут «своих» шаров. Это понятие двоякое: любой шар для лузы свой, но есть еще особые забитые шары – «свояки». О них я и говорил выше. Герой, наблюдающий за схваткой гения сцены и поэта, осуждает своего собрата по перу: «За время, что украдено у музы ты вновь получишь крупный гонорар». И одновременно понимает, что азартная дьявольская игра не дает поэту нищенствовать. Ведь гонорары за выигрыши позволяют сводить концы с концами его другу, так как в редакциях журналов он гонорар не получает. Стихи «острые как кий» поэта не печатают. Вот и тратит он время, когда его посещает Муза, на игру в бильярд, на деньги.

Перехватив укоризненный взгляд автора «В бильярдной», друг заявляет после ремарки:

Но вдруг поняв мое недоуменье,

Ты говоришь: «Хочу с тобой сыграть…

Как видишь, продается вдохновенье,

Коль невозможно рукопись продать…»

Оказывается в экстремальных обстоятельствах, когда рукописи не покупают, продают вдохновение. А как же быть, в таком случае Музе?

В стихотворении «Муза» Андрей поднимает пророчески тему, когда приходится продавать не только вдохновение, а жизнь и спокойствие своих братьев в обмен на золотого тельца. Стихотворение «Муза» написано лет 40 назад. Сейчас, когда смотришь сцены убийства в черном дыму в зареве пламени на Киевском майдане, то кажется, находишься не на земле, а в кромешном кошмарном аду. Есть присловье: Когда говорят пушки – Музы молчат. Но Андрей Дементьев тогда и сейчас так не считал и не считает:

Муза моя, ты сестра милосердия,

Мир еще полон страданий и мук.

Пусть на тебя, чья то радость не сердится,

Нам веселиться пока не досуг

Горем истерзана, залита кровью.

Наша планета опасно больна.

Муза, ты сядь у ее изголовья,

Пусть твою песню услышит она.

Знаю, что песня ничто не изменит,

Мир добротой переделать нельзя.

Все же ты пой … оценит,

Позже поймет твою песню Земля.

Вот такое трогательное, лирическое стихотворение создал Андрей. Но не все в нем однозначно. Поэт призывает Музу не умолкать, когда говорят пушки, когда брат убивает брата и, одновременно заявляет: «Знаю, что песня ничто не изменит, мир добротой переделать нельзя». Неужели такая безысходность грозит земле и мирной жизни? Ведь известна одна истина, одна аксиома: «Добро побеждает зло».

Но это, по-моему, крик души от отчаяния всего происходящего. Оканчивает стихи «Муза» Дементьев все же на оптимистической ноте, что песню Музы оценит позже наша Земля. Зло будет наказано, а добро восторжествует.

Неординарно воспринимает Андрей Дементьев и сложную трагическую судьбу другого поэта, который принял эстафету у Пушкина, после гибели его на дуэли – Лермонтова. Но недолго нес Михаил Юрьевич знамя великой русской литературы. Он сам погиб на дуэли.

Андрей рассматривает трагическую гибель Лермонтова через призму восприятия бабушки Лермонтова. Дементьев так и назвал свое стихотворение «Бабушка Лермонтова»:

Елизавета Алексеевна Арсентьева

Внука своего пережила

И четыре черных года тень его

Душу ей страдальческую жгла.

Как она за Мишеньку молилась:

Чтоб здоров был и преуспевал.

Только Бог не оказал ей милость

И молитв ее не услыхал.

Дементьев представляет, как горевала бабушка Лермонтова. Ее душа летала над горой Машук, где происходила дуэль Лермонтова с Мартыновым, чтобы хотя бы с душой внука пообщаться и попытаться задать вопрос Всевышнему: «Господи, почто его не спас. А свинцовый тяжелый гроб, который катился, поэт Дементьев сравнивает с «черной слезой». Слезы не бывают черными, но именно такой неожиданный эпитет применит Андрей к слову «слеза». Ведь если Пушкина считали в России Солнцем русской поэзии, то Лермонтова называли Луной – ночным светилом. А если над небосводом не всходит, пусть даже не полная Луна, а хоть ущербный месяц, то наступает непроглядная тьма. Во тьме же все кошки серы или темны, черны. Другой, как черной, слеза и не представляется:

И вот встречаются бабушка и внук. Для нее он не погиб и Арсентьева собирается с силами. Нужно проявить самообладание. Она так долго была в разлуке с Мишенькой, пока он воевал на Кавказе. Ни сабля, ни пуля не брала его в бою. А вот злой рок не уберег внука от пули дуэлянта:

И откуда ей достало силы

Выйти на порог его встречать.

Возле гроба бабы голосили.

«Господи, дай сил не закричать».

Сколько лет он вдалеке томился,

Забывал между забот и дел.

А теперь навек к ней воротился.

Напоследок бабку пожалел.

Вот какой страшный финал. Елизавета Алексеевна все боялась умереть, не повидавшись с внуком. Он ведь такой молодой, почти мальчишка. Но Лермонтов возвратился к своей любящей до умопомрачения его бабушке. Пожалеть бабку. Жаль, что приехал к ней в свинцовом гробу. Умер раньше, чем ласковая, заботливая бабушка.

Но и за свою короткую жизнь успел Михаил столько в литературе, что его не забудут благодарные потомки. Будут помнить великого поэта. Об этом и говорит Андрей Дементьев в своем экспромте – афоризме:

Одни по воротам целят

Другие играют в пас.

Не важно, как нас оценят

Важней – чем вспомянут нас.

Лермонтова вспоминают с благодарностью.

Но кто вспомнит первую юношескую романтическую любовь Михаила Юрьевича? Вспомнил Андрей Дементьев и написал стихотворение «Лермонтов и Варенька Лопухина». Когда я, взяв в руки сборник Андрея «Азарт», читал вышеназванное стихотворение, мой знакомый прочел заглавие «Лермонтов и Варенька Лопухина» и спросил:

- Разве первую жену Петра Первого Лопухину звали Варенькой? Она же, как я помню, звалась Евдокией.

Мне пришлось, чтобы не причинить обиду знатоку истории, согласиться с ним:

- Да, жену Петра Первого звали Евдокией Лопухиной. Но Петр Первый тут ни причем. К тому же Лермонтов жил не при Петре Первом, а при Николае Первом, в другую эпоху. А Вареньку Михаил любил, но она не стала его супругой…

Об этом и говорится в стихотворении «Лермонтов и Варенька Лопухина». Стихотворение построено Андреем, как баллада или поэма. Она состоит из двух частей. В первой части клятвенное завещание Вареньки о вечной любви к Мишелю перед разлукой и после нее скоропалительное венчание. Бабушка дождалась, хоть и мертвого внука, а Варенька дожидаться не захотела:

Они прощались навсегда

Хотя о том пока не знали.

Погасла в небе их звезда,

И тихо свечи догорали.

«Я обещаю помнить вас…

Дай Бог, дожить до новой встречи…»

И каждый день, и каждый час

Звучать в нем будут эти речи.

Она его не дождалась,

С другим печально обвенчалась.

Он думал: «Жизнь не удалась».

А жизнь лишь только начиналась.

Очень четко фиксирует этапы драмы поэт Дементьев. Он сразу же заявляет: «прощались навсегда», хотя сами влюбленные не предполагали об своем разрыве. Но слова Вареньки: «Я буду помнить вас» грели душу Лермонтова, вселяли надежду на счастливую супружескую жизнь. И в ушах Михаила, где бы он не был, звучал ангельский голосок Вареньки.

Но звезда любви скатилась по небосклону. Только тусклый свет догорающей еще в сердце свечи любви не позволит русскому поэту окунуться в полный мрак. Но этот сумрачный вид всегда отпечатается на челе Лермонтова. Но загорелась яркая звезда на литературном небосклоне, Лермонтов стал Поэтом. Потому-то первая часть баллады и заканчивается так торжественно: «Он думал: Жизнь не удалась…», а жизнь лишь только начиналась».

Я часто думал: «Как мог 25 летний молодой человек сумел написать такое колоссальное произведение, как «Герой нашего времени»? Как он сумел очень тонко понять хитросплетения чувств женщин, которые любили Печорина? Видимо только в собственных страданиях, можно понять боль, отчаяние, жажду любви другого человека. А крах первой юношеской любви великое жизненное испытание. Вот почему Андрей Дементьев с такой уверенностью заявил: «А жизнь лишь только начиналась». Лермонтов начинал свой путь на литературный олимп. Хотя он был кавалеристом и поэтому-то так стремительно взлетел на Парисе, на крылатом Пегасе.

Но вернемся ко второй части баллады и узнаем, что же пришлось пережить Михаилу Лермонтову:

Он ставит в церкви две свечи

Одна – за здравие любимой,

Чтоб луч ее мерцал в ночи,

Как свет души его гонимой.

Свечу вторую он зажег

За упокой любви опальной.

И может пламя горьких строк

Зажглось от той свечи печальной?

Две горьких жизни … Два конца …

И смерть их чувства уравняла,

Когда у женского лица

Свеча поэта догорала.

Я знаю, что Андрей Дементьев стихотворение «Поэт» посвятил не Лермонтову, другому поэту. Но, мне кажется, что строчки Андрея могут относиться и к Лермонтову:

Что в нашей жизни, словно в минном поле,

Ты ищешь настороженной строкой?

Рискуя между гибелью и болью,

Когда вдруг ахнет мина под ногой.

Саперы ошибаются так редко,

А ты как будто лезешь на рожон.

И жизнь твоя, как в минном поле метка,

Куда лишь смелым доступ разрешен.

Когда я прочитал стихотворение Дементьева «Мираж», то почувствовал, насколько он проникся, пропитался романтическим творчеством поэта Лермонтова. Кто не знает знаменитого Лермонтовского «Паруса»? «Белеет парус одинокий в тумане моря голубом, что ищет он в краю далеком, что кинул он в краю родном»? Ответ дает сам Михаил Юрьевич, хотя он довольно уклончивый: «Увы, он счастия не ищет, и не от счастия бежит».

Стихотворение так завораживает слушателя, поэзия, как все слова Лермонтова в этом стихе лучезарная, захватывающая дух, а смысл-то оказывается простой: парусу нужен вольный ветер свободы и широкий морской простор. Как любому судну: по морям, по волнам, нынче здесь, а завтра там. Лозунг всех путешественников, пилигримов.

В стихотворении «Мираж» Андрею показалось, что он увидел около горизонта тот самый белый Лермонтовский парус. Какой завораживающий образ. Действительно, как мираж. Смотришь вот – вот он колыхался с волны на волну. Вдруг скрылся внезапно в туманной дымке, а из облачка тумана так и не вынырнул. Но какая притягательная сила в этом мираже. Хочется схватитьлюбое подручное плавательное средство, столкнуть его в воду и помчаться вдогонку за белым парусом:

Гроза над морем отгремела

И солнце растащило тьму.

Куда девался парус белый?

Опасно в море одному.

А с этой отмели песчаной

Лишь даль прохладная видна.

И тихой музыкой прощальной

Звучит над отмелью волна.

Я поплыву искать твой парус

На этом стареньком челне.

И если я с волной не справлюсь,

Не думай плохо обо мне.

Оба поэта Пушкин и Лермонтов ворвались в литературу внезапно, искрометно, уверенно. Но так же быстро и покинули поэзию. Не по своей вине. Оба погибли на дуэли. Оба погибли из-за любовных интриг и переживаний. Пушкин стрелялся за честь своей жены, которой по жизненным обстоятельствам пришлось сменить фамилию мужа на другую – Ланская. А любимой девушке Лермонтова Вареньке Лопухиной даже не пришлось менять фамилию. Она после разлуки с Михаилом тут же обвенчалась с другим. Неразделенная любовь сыграла злую шутку с поэтом. Он, как будто специально искал смерти. И погиб на дуэли. К дуэли подвели двух гениев подлецы, которые талантливо плели интриги и играли на самолюбии поэтов, а также женская красота и показная любовь.

Эпиграмма Андрея Дементьева лучше и красочней объясняет, чем я написал выше:

О, как порой природа опрометчива:

То подлеца талантом наградит,

То красотой поделится доверчиво

С тем, за кого испытывает стыд.

На примере Пушкина и Лермонтова Андрей Дементьев сделал вывод, что в литературе важны не только опыт и знания. Не менее (а может быть и более) важны молодой задор и талант. Взять хотя бы Петра Павловича Ершова, который написал, как любил говорить Василий Аксенов, нетленку – сказку в стихах «Конек – горбунок» в восемнадцать лет. Петр Павлович восторгался сказками Пушкина и учился, когда Александр Сергеевич издал несколько сказок. Загорался этим жанром народного фольклора и Ершов. Он принес посмотреть уже тогда именитомупоэту Пушкину. Александр сам когда-то сказал в стихотворении о выпускном вечере лицее: «Старик Державин нас поздравил и, в гроб, сходя, благословил». Настал черед благословлять Пушкину молоденького поэта Ершова. А вот что сказал о молодых писателях и поэтах Андрей Дементьев:

Поэзия жива своим уставом

И если к тридцати не генерал,

Хотя тебя и числят комсоставом,

То, ты как будто чей-то чин украл.

Не важно, поздно начал или рано,

Не все зависит от надежд твоих.

Вот тот мальчишка – в чине капитана,

А этот старец ходит в рядовых.

Пусть ничего исправить ты не в праве,

А может и не надо исправлять.

Одни идут годами к славе.

Другим всего-то перейти тетрадь.

Но предупреждает Андрей, нельзя возомнить себя, если быстро продвинулся к вершине славы, гением всех стран и народов. Как только у тебя шевельнулась в мозгу мыслишка: «Я гений!», считай, что ты прокол как творец. Коготок увяз в тщеславии, и птичка пропадет, потеряв свободу полета:

И гений трижды может быть ничтожен,

Когда он дружбой выгоду итожит.

Когда во след своей любви былой

Он посмеется, словно шутке злой.

И в третий раз всего ничтожен он

Когда забудет, где он был рожден.

Последней строчкой Дементьев опровергает расхожее мнение: «Нет пророков в своем отечестве». Он не гремит литаврами, чеканя и декларируя лозунги о патриотизме. Он просто тихо говорит, что нельзя забывать свою Родину. Где родился там и пригодился. Всего ничтожнее для поэта человек, который, забудет, где он был рожден. А эмигрантов таких было много у нас.

Я уже хотел поставить точку на этом разделеисследования творчества поэта Андрея Дементьева. Но мне помешала это сделать реплика моего знакомого:

- Зачем же наш современный тонкий лирический поэт Дементьев Андрей обратился к популяризации давно ставшими классиками Пушкина и Лермонтова. Ведь возвратить назад в историю, в прошлое нельзя.

Я не нашелся сразу, что ему ответить. Затем поразмыслив, понял, что да, возвратиться назад нельзя, но можно обогатиться прошлым. Не так ли обогащался им Гете когда, создавая «Фауста», он использовал Библию. Вот и Андрей время оценивает сменой способа литературного изображения.

Лермонтова часто спрашивали:

- Разве можно назвать Печорина героем? У него же не тот характер.

И тогда Михаил Юрьевич, чтобы не задавали ему праздных вопросов, написал ответ для всех читателей сразу: «Может быть, некоторые читатели захотят узнать мое мнение о характере Печорина? – Мой ответ – заглавие этой книги». - «Да это же злая ирония!» – скажут они. – «Не знаю».

Как видите, вероятно, и для Лермонтова Печорин не герой. Но он только тот, кто может стать героем.

А взять Евгения из поэмы Пушкина «Медный всадник». Ведь у него же нет даже фамилии. И Пушкин акцентирует эту «фамильярность»: «Прозвища нам его не нужно». Александр уже видит раздражение критиков: «Что лучше,ежели, поэт возьмет возвышенный предмет, что нет к тому же перевода прямым героям…» Ну, какой же Евгений герой, он просто щепка на волнах наводнения. Он жертва не только наводнения, а исторической эпохи… Евгений не способен на протест.

А заголовок произведения Лермонтовалишь фиксация факта. Печорин герой, не имеющий возможности совершить героический поступок.

Раздел

Эмоции, чувства, поступки

На свете много истин о добродетельности и злости, зависти и великодушии, добре и зле. Кто-то подает на суд читателя эти не прописные истины в завуалированном виде, а кто-то сразу бьет не в бровь, а прямо в глаз. Хотя от того, что выбьешь глаз проповеднику, истина не засияет ярче, чем она есть.

В стихотворении «Найди свою радость» Андрей предлагает в тонкой интеллигентной манере радоваться чужим успехам, удачам, а не злиться на свою судьбу – бедолагу, которая не поторапливается вывезти твою колесницу на финишную прямую, и отпраздновать триумф победителю:

Чужому успеху завидовать грех –

Когда то мне дед говорил.

Прекрасная песня, ведь это для всех.

Спасибо тому, кто ее подарил.

Чужая удача всем сил не придаст,

Коль зависть вам душу горчит

И чей-то успех не обрадует вас,

Простите, скорее он вас огорчит.

Написан роман, установлен рекорд.

Не важно, что автор не ты.

Над залом звучит гениальный аккорд,

Он ждет и твоей доброты.

Но что же за такое понятие – доброта? Точных формулировок ее не существует. Это не математика, в которой существуют жесткие правила: к двум прибавить три – получается только пять, а не шесть и не четыре. Доброте нельзя научиться ни в школе, институте или академии. Там только объясняют, что такое доброта, а вот делать ее, творить добро человека учит только сама жизнь. В стихотворении «Доброта» Андрей Дементьев доступно и трогательно раскрывает секреты, откуда же возникает доброта:

Доброту не купишь на базаре.

Искренность у песни не займешь.

Не из книг приходит к людям зависть.

Не из книг мы постигаем ложь.

Видимо порой образованью

Тронуть душу не хватает сил.

Дед мой без диплома и без званья

Просто добрым человеком был.

Значит, доброта была в начале?

Пусть она приходит в каждый дом,

Что бы мы потом не изучали,

Кем бы в жизни не были потом.

После «Доброты», конечно же, пишет Андрей стихотворение о любви, назвав его: «Душа не хочет перемен». Возвышенным чувством пронизаны все строки этого стихотворения. А четыре даже начинаются с этого радостного нежного слова – любовь. Но поэт вкладывает в это необходимое чувство для каждого человека столько блестящих образов, что они слепят глаза влюбленных и видят друг друга душами. Потому и стихотворение называется «Душа не хочет перемен». Зачем нужны перемены, когда душа поет и сердце наполняется любовью. Любовь восходит в душе как заря. Такую метафору создал поэт: «Пока заря в душе восходит». То есть зарождается любовь. Но Андрей и предупреждает об опасности… В чем опасность? А вот послушайте:

Любовь не только возвышает,

Она порой нас разрушает,

Ломает судьбы и сердца…

В своих желаниях прекрасна.

Она бывает так опасна.

Как взрыв, как девять грамм свинца.

Она взрывается внезапно.

И ты уже не можешь завтра

Не видеть милого лица.

Вот какие страсти вызывает чувство, вызывает в душе любовь. Столько эмоций – буря, ураган, тайфун, взрыв вулкана. И осколки от этого взрыва или от выстрела пули, которая весит девять граммов, могут вонзиться в ваше сердце. Но от любви еще никто не умирал. Это яркое и сладкое чувство. И даже Амур, стреляя из лука в самое сердце влюбленного юноши или девушки, оставлял их жить и любить. Спел про девять граммов в сердце и Булат Окуджава: «Не везет мне в смерти, повезет в любви». Но предупреждение об опасности прозвучало из уст Андрея Дементьева. Он упоминает еще об одной опасности.

Полюбив человека, а любовь привязывает его крепче каната, теряешь частично свободу. Но этой осторожностью влюбленные пренебрегают и сами сдаются в плен. Надевают на себя обязательство, которое называется: брачные узы. И лишить этих уз не желает душа. Душа не хочет перемен:

Любовь не только возвышает,

Любовь вершит и все решает.

А мы уходим в этот плен,

И не мечтаем о свободе.

Пока заря в душе восходит,

Душа не хочет перемен.

Но любовь – это не только возвышенное, одухотворенное чувство, а и имя не от имени девушки произошло слово любовь, а наоборот. Ведь девушку с любым именем называет влюбленный: «Моя любимая, Любовь моя!»

И у Андрея рождается искрометный шедевр из нескольких строк:

Твое весеннее имя

На русский непереводимо.

Оно на твоем языке

Звучит, как вода в роднике.

А на моем оно –

Как в хрустале вино.

Любовь всегда ассоциируется с весной. Природа оживает, цветет. Расцветают и женщины от предчувствия любви. Поэтому, почему применил Андрей эпитет «весеннее» к слову «имя», понятно. Почему имя непереводимо на русский язык, так же можно догадаться. Я уже заметил, что в имени Любовь слились два понятия. И любовь к человеку с именем - неразделимы.

Теперь внимательно посмотрим его строчку: «Оно на твоем языке звучит, как вода в роднике» У тезки Дементьева Андрея Вознесенского есть одна любопытная фонетическая миниатюра. Он произносит слово «мать многократно и непрерывно. «Мать, мать, мать …» И чем дольше повторяешь прекрасное имя мать, тем явственней слышится нечто страшное: «тьма тьматьма». А мне в словах: «звучит как вода в роднике» показалось, что эта строчка возникла от булькающей в родниковом ключе воды. Взять фразу: Люблю Любу, но не прочесть только раз, а повторить многократно, то получится тот же фонетический эффект, как и у Вознесенского. Любу люблю – «буль…ю, буль..ю». Булькает как ключевая водичка. А водичка эта так чиста и прозрачна, как сама любовь. Смотришь на дно родника и видишь там пульсирующие песчинки и от их шороха и слышится «буль, буль» - журчание родника. А на вкус чистая родниковая вода, хотя и говорят, что вода не имеет ни запаха, ни вкуса, ни цвета, такая вкусная, что ни словом сказать, ни пером описать. Если есть сомнение, попробуйте глоток родниковой воды и сравните его с глотком воды из-под крана. Отличие существенное.

Про красоту последней фразы и дискутировать не стоит: «А на моем оно - как в хрустале вино». Грани хрусталя бокала создают невероятные блики солнечного света, проникающие через вино малинового или золотистого цвета, что от этих бликов невозможно отвести взгляд, как и от сияния восхищенных глаз любимой.

Наряду с добротой и любовью у поэта в табеле о рангах стоит такое редкое в современном мире чувство, как доверчивость. Доверчивыми бывают только добрые люди. Злой человек не бывает доверчивым, он подозрительный, как Фома неверующий, которому нужно потрогать предмет руками, а на слово веры нет. Доверчивый же любое слово воспринимает за чистую монету. И так горько потом осознавать, что тебя обманули. Доверчивый человек клянется в душе, что теперь не станет верить никому и … опять верит всякому зверю, которому нельзя верить. Укусит за руку, хотя у тебя было намерение не ударить, а погладить собачку:

Я снова за доверчивость наказан,

Не разберешь, где правда, а где ложь.

Давно бы надо с ней покончить разом,

Но век учись, а дураком помрешь.

Я пожалел чужого человека,

В беду его поверил, приютил.

Все с ним делил от песен до ночлега.

И добротой своею счастлив был.

Не надо мне ни платы, ни награды.

Душа добро творит не на показ.

Когда мы часто в этом доме рады,

То эта радость согревает нас.

Начинается стихотворение «Доверчивость» с разочарования лирического героя. Его доверчивость наказана, на душе скребут кошки, но герой обвиняет не обманщика, а самого себя: «Век живи, а дураком умрешь». Вроде бы умудренный годами человек, а не может отличить правду ото лжи. Доверчивый. Но что поделаешь: «Душа добро творит не напоказ».

Ничего не поделаешь со своею доверчивостью. Только в душе, которая творит добро не напоказ остается горький, тяжелый осадок:

Но все забыл, тот человек неверный,

Забыл добро, хоть не прошло и дня.

Как мне забыть? Ведь он уже не первый,

И, видно не последний у меня.

В последних двух строчках стиха «Доверчивость» такая уверенность героя в том, что он, несмотря на упреки в свой адрес: «Век живи, а дуракомумрешь», не собирается навсегда, навеки распрощаться с такой наивной чертой характера, как доверчивость. Гимном доброте звучат слова лирического героя, что он ошибается в людях не первый и не последний раз.

В стихотворении «Жизнь без тебя» Андрей Дементьев размышляет о такой неприглядной черте характера, как ревность. И, тем не менее, каждому приходилось испытать это жгучее и испепеляющее чувство.

Но в этом стихотворении лирический герой старается убедить свою возлюбленную, что ревность его не зачем. Если предстоят командировки, не следует надевать, как актеры Древней Греции, на лицо печальную трагическую маску. Но увидев на лице любимого улыбку, не стоит разыгрывать трагедию. Ведь пребывая в кругу друзей, в их веселой компании, чтобы не прослыть белой вороной, он вежливо улыбается. А на самом деле это тоже маска, только другого персонажа: оптимиста с улыбкой до ушей. Но даже кто-то мрачный и хмурый, увидев эту комическую, древнегреческую маску, сможет невольно засмеяться, поборов свою грусть:

Ты не ревнуй, когда в кругу друзей

Хотя тебя нет рядом,

И кто-то возле радости моей

Добреет сердцем и светлеет взглядом.

Ты не ревнуй … Ведь над моей душой

Не властен этот праздник поневоле.

Он отраженье радости чужой.

Зачем друзей тревожить нашей болью?

В вопросе последней строчки и содержится риторический ответ. Так умело приводит этот вопрос автор. Зачем же тревожить друзей своими проблемами, своей тревогой и болью разлуки. А в разлуке и жизнь не жизнь друг без друга. Время разлуки – это бесцельно и напрасно истраченный отрезок нереализованной совместной жизни. И герой сожалеет об этом:

И знаю я, что каждый мой отъезд

Для нас обоих время остановит.

Жизнь без тебя – как машинальный жест,

Иль крик души, не выраженный в слове.

Вот и соединились два переживания воедино. Друзьям свою боль не показывают, скрывают от них свою боль, смеются, улыбаются. А душа-то внутри кричит от боли, но слова, которые готовы вырваться из груди, тщательно приглушают. Это внутреннее чувство влюбленных нельзя выносить на всеобщее обозрение. Это внутреннее интимное чувство.

И что же делать лирическим героям. Ведь душа терзается, разрывается на части, что, кажется, вот-вот от острой боли возьмет сегодня и вырвется наружу и вспарит в небесах. И не будет тогда будущего. Да прошлые радости некому будет вспоминать. Для такой ситуации у поэта Андрея Дементьева есть особый рецепт выхода их этого тупика. Он выписал его на фирменном бланке и поставил на нем свое факсимиле:

Чтобы сердце минувшим не ранить,

И не жечь его поздним огнем.

Не будите уснувшую память.

А живите сегодняшним днем.

Вас судьба одарила любовью,

Осенила волшебным крылом.

Не гадайте, что ждет вас обоих,

А живите сегодняшним днем.

Как прекрасно двум родственным душам

В целом мире остаться вдвоем.

Не терзайтесь былым и грядущим,

А живите сегодняшним днем!

Жить сегодняшним днем опытные умудренные жизнью люди не рекомендуют. На такого человека наклеивают брезгливо – пренебрежительно, процедив сквозь зубы ярлык: «Пустой человек! Живет одним днем!» А поэт романтик видит такой образ жизни панацеей от всех жизненных неурядиц. Особенно если этот день влюбленные провели в деревенской глуши на сеновале, куда их загнал кратковременный летний июльский ливень. В стихотворении «В деревне» Андрей рисует райскую идиллию сегодняшнего дня. Я приведу цитату:

На сеновале душно пахнет сеном

Из щели бьет зеленый свет травы,

Стихает дождь … И скоро в небе синем

Расплещутся озера синевы.

Стихает дождь. Я выйду из сарая

И все вокруг как будто в первый раз,

Я радугу сравню с вратами рая,

Куда при жизни я попал сейчас.

В последней строчке опять звучит отрицание прошедшего, былого и будущего. В рай попадут, если, конечно, попадут наши души. А лирический герой переполнен до краев счастьем сегодняшней жизни. Он восторженно разглядывает окружающий его мир: разливы синевы неба, как гладь озерной воды, зелень травы, а радуга – коромыслом согнута повисшая в небе, кажется ему триумфальной аркой над входом в рай. Но герой-то жив и полон сил. А попасть в рай при жизни удается не каждому. А вот лирический герой «В деревне» по воле автора сумел туда попасть при жизни.

В русской литературе есть два непревзойденных лирических героя: Евгений Онегин и Татьяна Ларина. Роман, которому название дал Евгений Онегин многолиственен и многоцветен. Но говорить о литературных героях его, как о живых людях, нельзя. Они по-другому начинают любить друг друга и по-другому расстаются. Зато у лирических литературных героев есть одно великое преимущество перед живыми людьми. Они имеют право уходить из жизни в романе - без смерти. Герои как бы вырезаны из времени. Татьяна в своем всемирно известном письме, отвергает вновь возникшую любовь Онегина: «Но я другому отдана и буду век ему верна». Евгений несчастен. А стала ли счастливой Татьяна? Не знаю. Но приведу несколько строчек, вышедших из под пера Пушкина, и судите и отвечайте на мой вопрос сами.

Вот штрихи из судьбы Татьяны. Она прощается с домом в деревне и собирается уезжать в Петербург … Настроение ее омертвелое:

«Природа трепетно бледна, как жертва пышно убрана …» Осень заканчивается, наступает зима: что ее ждет в Петербурге: «Татьяне страшен зимний путь. ..»

И что же ждет ее. Церемонию брака Александр Сергеевич описывает нарочито буднично. Во время бала на Татьяну загляделся важный генерал. А она его даже не замечает. Две тетки ей объясняют, где стоит ее суженый, и в каком месте нужно поискать нареченного жениха глазами. Татьяна видит свою судьбу и с удивлением восклицает: «Кто? Этот толстый генерал?» Да, да, это тот самый главный заслуженный спутник Татьяны.

Но мысль о том, что литературные герои его стихотворений имеют право уходить из жизни без смерти известно. От классика ли он узнал. Или у него у самого родилась эта идея, исподволь не знаю. Но зато прекрасно вижу, что лирические герои его стихотворений стали бессмертными.

Взять хотя бы стихотворение «Эпиграф к воспоминанию». Это гимн бессмертной любви. Если эпиграф преобразуется в гимн, в ораторию, то чего стоит весь стихотворный сборник «Азарт»? Наверняка произведения Андрея Дементьева запечатлены на небесных скрижалях:

Последний вечер и последний танец,

И мы с тобой при всех наедине.

А новый день нас вместе не застанет.

Но мы не говорим об этом дне.

И музыка, и грусть, и нежность с нами.

Ты, не стесняясь, обняла меня.

И танец наш, как долгое признанье.

Как будто искра от великого огня.

Твои глаза, омытые слезами,

Печальны и прекрасны в этот миг.

И я пред ними виновато замер,

И весь я – словно молчаливый крик.

Вновь две слезинки на твоих ресницах.

Под шапочкой волнующая прядь.

И потому все снова повторится.

И так же будет музыка играть.

Сколько творческих находок в «Эпиграфе». Влюбленные, когда встречаются, а тем более танцуют вместе, ничего не видят вокруг. Они остаются одни в суматохе толпы, в толчее танцплощадки. Это состояние их поэт изобразил афоризмом: «И мы с тобой при всех наедине».

Настораживает первая строка «Эпиграфа» «последний вечер и последний танец …»Неужели нет слова завтра? Нет … О новом завтрашнем дне, когда они расстанутся, не желают говорить оба. Они живут сегодняшним днем. Женщина нежно, никого не стесняясь, обнимает кавалера. Танец длится долго и им кажется, что от этого долгого молчаливого прощания в любви и пробежала вновь искра от великого огня. И все же он знает, что их пути завтра разойдутся в разные стороны. Но нет ожесточения, а магия нежности переполняет его сердце. Он молчаливо кричит, увидев печальный, но прекрасный взгляд, замечает на ресницах две слезинки, невольно заблестевшие, и обмирает при виде волнующей всегда – всегда прядки волос, выбившейся из-под шапочки. Из этих нежных моментов и складывается симфоническая музыка гимна любви.

Но все-таки гимн хорошо исполнять вместе, вдвоем. Когда произошла разлука, наступают сумерки одиночества. Поэт Андрей Дементьев не желает, чтобы его лирические герои выли как одинокие волки зимой, глядя на одинокую луну, желтым пятном еле-еле пробиваясь призрачным светом сквозь мутную пелену неба. У него сумерки-то какие-то необыкновенные. А чтобы узнать какие они, нужно прочесть сначала стихотворение поэта «Сумерки»:

Давай помолчим, мы так долго не виделись.

Какие прекрасные сумерки выдались!

И все позабылось, что помнить не хочется.

Обиды твои и мое одиночество.

Почему же у женщины только обиды, а у мужчины – одиночество? Может и женщина не нашла другого спутника жизни? Но лирический герой не знает, одинока ли она. А если и знает, то, не ведает какое же одиночество у нее. Зато свое видит ясно, как на ладони:

Душа моя, как холостяцкая комната.

Ни взглядов твоих в ней, ни детского гомона.

Завалена книгами площадь жилищная,

Как сердце словами … Теперь уже лишними.

Ах, эти слова, словно листья опавшие,

И слезы на целую жизнь опоздавшие.

Да, слезами горю не поможешь. Тем более если слезы, запоздавшие на длительное время. Прошла в одиночестве целая жизнь лирического героя. Но были же когда-то улыбки на лице. Поэтому герой и утешает женщину искренними, мягкими, тихими словами. С благодарностью к радостям совместно прожитых лет и … сумеркам. Во время прекрасных сумерек пусть она не увидит, как заблестела и на его щеке одинокая слеза одиночества.

Не плачь, у нас встреча с тобой, а не проводы,

Мы снова сегодня наивны и молоды.

Давай помолчим, мы так долго не виделись,

Какие прекрасные сумерки выдались!

Какое прекрасное лирическое, нежное стихотворение.

Какое же требуется лекарство, чтобы обида исчезла из сердца покинутой женщины. Возможно, она исчезнет, если пожалеть ее, приголубить. Но бывают такие жизненные ситуации, когда плачет не женщина, а мужчина. Как тут быть? Взрослого человека не погладишь ласково по головке, как ребенка. Мужчине может и нужно сочувствие, но жалости к себе он не переживет и взорвется от негодования. Мужчина чувствует себя намного сильнее, чем представительница слабого пола, хотя часто бывает наоборот, и автор стихотворения «Обиду не вылечитжалость» не собирается утешать лирического героя.

Не смотрите мужчине в лицо,

Когда слезы глаза застилают.

Видно в это мгновение он

Что-то очень родное теряет.

Может женщина тихо ушла

И о ней он так горестно плачет.

Только ею душа и жила.

И не знает, как жить ей иначе.

Могут быть и другие причины для слез: предал друг, заболели родители, и шансов на выздоровление нет. Разные причины бывают поплакать. Но жалей, не жалей, обиду жалость не выгонит. Горечь от потери близкого человека, в прямом и переносном смысле, слезами и утешениями не сможешь побороть. А если виноват был сам, то слезами хотя бы очистишь свою замутненную совесть.

Особенно не приемлет поэт, когда ахают и охают люди, почти не знающие плачущего. Это уже лицемерие, и оно не утешает, а раздражает…

Или что-то случилось еще –

Чтоб почувствовать, надо быть ближе.

Я б мужчине подставил плечо,

Если б знал, что его не обижу!

Деликатность лирического героя в сложной ситуации, лишь подтверждает замысел автора: «Обиду не вылечит жалость». Они, обида и жалость, полярные чувства, и точек соприкосновения у полюсов не бывает. Зато магнитные линии однополярных магнитов не притягиваются, а отталкиваются. Контакта душине будет …

Об этом чувстве запоздалой вины говорит поэт в стихотворении «Иные дни придут». Обида как поздняя весна. От весны ждешь тепло, а она то завьюжит, то морозцем землю прихватит. Будто и, не весна по календарю, а осень. Но Андрей Дементьев подразумевает в стихотворении не весну в природе, а в душе. Но, как и в природе, как бы долго не держалась за свои права зима – настанет весна. И теплым дождичком смоет снежный покров. Дожидайтесь весеннего дождика:

И смоет он печаль с души,

Растопит солнце в сердце лед.

Ты огорчаться не спеши.

Весна в пути, она придет.

Хорошее средство от хандры и тоски предлагает поэт: «растопит солнце в сердце лед». Но сожалеет, что слишком надолго задержалась весна и заставили весенние заморозки заледенеть сердце:

Какая поздняя весна,

Как велика ее вина.

И всеже я хочу снова вернуться к теме, где одиночество испытывает только мужчина. А на долю женщины остается только обида. Совсем неправильно, вернее не до конца я понял Андрея Дементьева. Обида пронзает сердце женщины из-за одиночества. От него и страдает она больше, чем от обиды. О ее страданиях и надеждах так романтично рассказал поэт в стихотворении «Одиночество»:

Особенно тоскливы вечера

Когда ты в доме у себя как пленница.

Сегодня так же пусто как вчера.

И завтра вряд ли что-нибудь изменится.

И это одиночество твое

Не временем бы мерить, а бессонницей.

То книги, то вязанье, то шитье.

А жизнь пройдет – и ничего не вспомнится.

И все-таки однажды он придет.

И сбудутся надежды и пророчества.

Твои он губы в темноте найдет.

И шепотом прогонит одиночество.

Как трогательно прописан счастливый финал поэтом. Одиночества боятся люди, а одиночество,боится их любви. Как только любовь вступает в свои права, то одиночество пускается в бегство, удирает от влюбленных, только пятки сверкают. А по пути разметает в своем стремительном беге обиды, тревоги, печали. Жизнь прекрасна и удивительна, а все плохое тут же забывается.

А причина эйфории проста. Он, лирический герой, разыщет в полумраке комнаты губы любимой и тихонечко шепнет ей на ушко нежное слово. Все. Одиночество, словно призрак, растает и исчезнет.

Зато, с каким гневом набрасывается на мещанство. От этой общественной болезни происходит много бед в нашем подлунном мире. Хотя мы все довольно снисходительно относимся к такому явлению, как мещанство. Стихотворение Андрея по этому поводу так и называется «Мещанство»:

Мы за мещанство принимаем часто

Смешную бесшабашность дурака.

Не верьте! Настоящее мещанство

Зловеще, словно ненависть врага.

Лишенное романтики и таинств

Как прежде, надуваясь и сопя,

Оно весь мир нулем считает

И единицей чувствует себя.

Какое удивительное сравнение и метафора: Мещанство принимается за «Смешную бесшабашность дурака». А с дурака какой спрос. Даже восхищаются скоморохами: «А уж наши дураки – загляденье какие!»

Вторая творческая находка поэта в его четкой оценке мещанства. Оно «зловеще, словно ненависть врага». Опасно когда в руках озлобленного дурака окажется дубина и он, размахивая ею, начнет раздавать удары направо и налево, не жалея голов ни правых, ни виноватых. Говорят же психиатры, что их подопечные воображают себя наполеонами, вождями, прокурорами. И считают себя «единицей», при которой остальные люди абсолютные нули. А ведь единица с нулем превращается в огромное число, и это число сразу же возвышается над всеми. Обладатель этого числа возвышается над миром, как самая высокая гора на земле – Эверест. Как известно, что разряженный воздух на такойвысоте может быть опасен. Наступает кислородное голодание. Но мещанство неистребимо, поскольку на пик горной вершины они не взбираются. Просто воображают, что забрались на Эверест. У них другие, совсем не возвышенные интересы, как у альпиниста, они приземленные люди:

Подсиживанье, трусость и так далее,

Слепое поклонение вещам…

А вот скажите, вы хоть раз видали

На честность ополчившихся мещан?

О, как они расчетливы, канальи!

И как коварны в помыслах своих!

И сколько душ великих доконали

За то, что те талантливее их.

Сущность мещан вскрыта поэтом. Они творят подленько и исподтишка нанести тем, кто удачливее их. Но пусть только кто-то посмеет сказать им честно, глядя прямо в глаза про трусость и подсиживание их. Сколько грязи выльют эти твари. В порошок его сотрут. Сдунут с ладошки и скажут, что все так и было. К этому и подводит поэт:

Мещанство не прощает превосходства,

Завидует успеху и уму.

И если уж за что-нибудь берется,

Так, значит, это выгодно ему.

Мещанство не только создает вокруг себя атмосферу затхлости, и меркантильности. Делают то, что им выгодно лично. А об выгоде общественной не пекутся. Вот тут-то и проявляется бесшабашность дурака. Ведь и мещане живут не в безвоздушном пространстве и зависят от процветания общества. Но палец о палец не ударят ради блага других. Ничего личного, только собственная выгода.

Так в чем же грозная сила такого темного бездуховного слоя общества, как мещанство? Почему иногда пасуют перед ним намного умнее и талантливее мещан люди? На этот вопрос Андрей Дементьев отвечает в стихотворении «Беззащитность».

Да талантливые люди зачастую бывают беззащитны перед хамством мещан. Они пасуют от беспринципности мещанства:

У меня от хамства нет защиты

И на этот раз она сильней.

Звонкие хрусталики разбиты

Позывные доброты моей

Такая весомая по смыслу и поэтически звонкая изящная фраза создана Дементьевым: «Звонкие хрусталики разбиты – позывные доброты моей».

У военных летчиков есть опознавательные сигналы: «Свой – чужой». У поэта звучали в душе хрусталики с мелодичным звоном – дарите люди доброту. И вот хамы их разбили. Но в душе все же звучит грустная музыка. «На старинной скрипочке играет печаль». Зато волны обиды захлестывают ее от уличного хамского смеха. Издевательские насмешки отзываются болью в сердце:

Ну а хамство руки потирает,

Все ему пока что сходит с рук.

Сколько мир от этого теряет

Только нам сплотиться недосуг.

Вот где таится ахиллесова стопа беззащитности. Беззащитны люди пока они не сплотились и не дали отпор хамству. Поэт пытался хрустальным звоном призвать людей для сплочения, но хамство разбило хрусталики и поэт восклицает:

Как обидно, что в душе моей

Звонкие хрусталики разбиты.

А ведь я берег их для людей.

Мне же думается, что звон доброты, разбившихся хрусталиков от хамства будет услышан людьми доброй воли. Звон разбитого стекла всегда режет слух, и совестливые люди бросаются на этот звук, чтобы схватить хулиганов – хамов за руку и привести их в чувство, наказать по закону. Вы скажете, что нет никаких законов для наказания хамов? Напрасно, людская молва и презрение на хамов действует отрезвляюще. И беззащитность превращается в реальную силу, когда люди сплочены воедино.

Еще один из человеческих пороков осуждает поэт в стихотворении без названия, которое вполне можно назвать очень коротко «Лесть».

Как трудно отличить реальную похвалу, справедливую оценку человеческой деятельности от подхалимства и лести. Но воспринимая лесть, как должное, недалеко и от тщеславия. О разрушительной силе лести. Само слово «лесть» созвучно со словами «пролезть в какую-то щель», «влезть в душу». А лесть и влезает и пролезает, разрушая все доброе и хорошее на своем пути:

Лесть незаметно разрушает нас,

Когда молчаньем мы ее встречаем.

И перед ней, не опуская глаз,

Уже стыда в себе не ощущаем.

Нас незаметно разрушает лесть.

Льстецы нам воздвигают пьедесталы.

И нам туда не терпится залезть.

Как будто вправду мы иными станем.

С иронией относится Андрей к людям, взгромоздившимся на постамент, на пьедестал и замереть на нем памятником самому себе любимому. Но нельзя воспринимать лесть за чистую и звонкую монету. Тебя любимого другие-то не очень-то и любят. А себялюбцу хочется и всенародной славы и всеобщей любви к собственной персоне.

Историк Александр Николаевич Веселовский собирал легенды и у него есть труд Славянские сказания о Соломоне и «Питеврасе». Питеврас – Кентавр. Он принимает участие в строительстве Иерусалимского храма, а по мудрости был равен Соломону. Но ходил всегда прямо, даже по кривым улочкам, сметая все на своем пути. Однажды его попросила вдова обойти ее домик, чтобы он, единственное пристанище вдовы, не обрушился. Питеврас последовал совету женщины и сломал себе два ребра. Затем сказал довольно умную, афористичную фразу: «Мягкое слово – кости ломит». Очень похоже на соломоновские изречения. Но Питеврас занесся до такой степени, что возомнил себя выше мудрого Соломона.

На вратах Софийского собора Великого Новгорода на первом поле изображена такая картина: Исполинская фигура крылатого Питевраса держит в руках небольшую фигурку с зубчатой короной на голове – царя Соломона, и собирается забросить эту фигурку куда-нибудь подальше. Но о Питеврасе мало кто помнит, а мудрость царя Соломона до сих пор считается эталоном.

А Андрей Дементьев продолжает иронизировать над человеком, который воспринимает с удовольствием лесть в свой адрес: льстецы довольны, что у объекта лести голова закружилась и дух захватило, когда он взобрался, взгромоздился на пьедестал.

А друзья уже опасаются за его жизнь. Вдруг от головокружения потеряет равновесие и с высоты пьедестала рухнет вниз, на брусчатку площади. Ведь падать вниз с пьедестала никто не собирается. А если бы знали, что могут свалиться с постамента, то не брусчатку бы просили замостить, а вместо нее соломку постелили:

А старый друг печалится внизу,

Что до друзей не может докричаться,

Не понимая, как мы на весу

В пространстве умудряемся держаться.

Я несколько раз упоминал про романтические стихи поэта Андрея Дементьева. И вдруг встретил в середине сборника «Азарт» стихотворение не только романтическое, а вообще про романтику. Правда меня сразу же покоробило и заинтересовало неожиданное название этого литературного произведения «Продается романтика». Романтика же мечты, грезы, необычные приключения, порыв души, а тут такое непристойное название: «Продается романтика».

Но прочитав, глубоко задумался. Горько и обидно, когда романтический чистый образ, на который всю жизнь ориентировался, а его по неосторожности или специально, взяли, замазали липкой грязью. Это все равно, если бы пираты, захватив корабль с Алыми парусами Александра Грина, вывесили не только пиратский «Веселый Роджере» черный флаг с белым черепом и с двумя скрещенными костями на матче, а потом взяли и перекрасили бы алые паруса в черный мрачный цвет.

Я процитирую несколько строф:

Старый учитель продает клубнику

Вместе с торговками в одном ряду.

Я узнал его – тихого – среди крика.

И вдруг испугался: «Не подойду…»

Ученику не хотелось смутить старого учителя, которому и самому-то неловко стоять в одном ряду с базарными, крикливыми и нахальными торговками. Стоит тихонечко возле них и помалкивает в тряпочку. Стесняется, что приходится ему, учителю гуманитарных наук торговать клубникой. Вроде бы, что тут стыдиться. Ведь учитель вырастил клубнику на грядках приусадебного участка, или на даче, а не укроп на участке соседа. Но…

Купите ягод! Жалеть не станете, -

И смотрит. И, кажется, не узнает.

И я смотрю – какой он старенький!

Зачем он ягоды продает?

- Берите! Смотрите, какие спелые! –

И глядя на лакомый тот товар,

Я вспомнил наши уроки первые,

Он нам романтику преподавал.

Два чувства смешивают в душе ученика: досада и смятение. Старенький учитель – инородное тело на рынке. Его старческий вид вызывает жалость. А в голове свербит мысль: «Он же преподавал нам романтику … А тут клубничку продает… Пассаж! Почему же он здесь? Какая беда случилась, что пришлось на старости лет торговать ягодками клубники?».

Вопросы роем мелькают в голове, но ученик деликатный и тактичный человек. Он молчит и не признается, что они были когда-то знакомы:

Но я его ни о чем не выпытываю.

Меня и так смутил его вид.

Продается романтика позабытая.

И горькою платою мой рубль звенит.

Горькую историю рассказал Андрей Дементьев. Но это не значит, что он не любит и не ценит учителя, учителей. Для него это слово учитель – святое слово.

Следующего стихотворения нет в поэтическом сборнике «Азарт». Но я его до сих пор помню наизусть. В этих стихах об учителях Андрей Дементьев выступает торжественно и гордо прославляя учителей как публицист, как оратор, который обращается к многочисленным ученикам старенького учителя, которых он многих уже и позабыл. Но не потому память ослабела, а от того, что выросли ребята, изменилась внешность, и не каждого теперь узнаешь. И вот поэт заявляет:

Не смейте забывать учителей!

Они о нас тревожатся и помнят.

И в тишине задумавшихся комнат

Ждут наших возвращений и вестей.

Им не хватает этих встреч нечастых.

И сколько бы ни миновало лет,

Слагается учительское счастье

Из наших ученических побед.

А мы порой так равнодушны к ним,

Под Новый год не шлем им поздравлений.

И в суете, иль попросту из лени

Не пишем, не заходим, не звоним.

Они нас ждут, они следят за нами.

И радуются каждый раз за тех,

Кто снова кто-то выдержит экзамен

На мужество, на честность, на успех.

Не смейте забывать учителей,

Учителями славится Россия.

Ученики приносят славу ей.

Не смейте забывать учителей.

Почему я до сих пор помню стихотворение Андрея Дементьева «Не смейте забывать учителей!»? А разве можно позабыть патриотические строки, но не пафосные, а проникновенные: «Учителями славится Россия, ученики приносят славу ей». Поэта Андрея Дементьева я считаю своим учителем. Это он повинен в том, что я стал членом Союза писателей двух государств: России и Беларуси. Я вырос на его стихах: честных, смелых, добрых и мудрых. Он никогда не следовал за извилистой генеральной линией партией, а шел своей трудной, но своей колеёй. Вспомните стихотворение о приеме в партию и фразу автора, у которого существует такое родное теперь явление как совесть: «Мне рано выдали партбилет».

У нас с Андреем разные стили, разные жанры. Но один нравственный стержень общечеловеческих истин и ценностей.

Истоки нравственности

Летят годы, шагают неторопливо века. Многие люди успевают пожить в двух столетиях. Повезло в этом смысле и мне. Родился в 20 веке, и живу, себе в ус не дую, уже в 21-м. Меняемся мы, меняется и мир. Андрей в стихотворении «Переменчивый мир» беспокоится об одном свойстве переменчивого мира. Когда мы меняемся вместе с миром, то очень часто теряем что-то родное и близкое:

Ничего не вернешь … даже малого слова.

Только кто-то окликнет меня из былого.

И душа замирает и сердце болит!

Мы когда-то о жизни своей загадали

Да сгорели ромашки на прошлой войне.

Не мелели бы души, как речки с годами…

Потому что душа постоянно в цене.

Прочитав первые строчки второй строфы, я замер… Дементьев говорит о моих сверстниках, которые родились, так же как и я в 20-м веке. Но фраза: «Мы когда-то о жизни своей загадали, но сгорели ромашки на прошлой войне. Подчеркивает разницу двух сверстников, двух современников, между которыми проходит виртуальная граница: одни родились до войны, а другие после. Андрей родился до, а я после. Во фразе про ромашки звучит ностальгия о светлом времени юности, когда молодежь гадала, отрывая лепестки ромашки, приговаривая: любит не любит … И так до последнего лепестка с замиранием сердца ожидая, что можно закричать от восторга: «Любит, любит!»

Но война перечеркнула все планы и мечты. Они эти мечты юношей и девичьи грезы, сгорели в огне страшной войны … О двух пограничных поколениях одного и того же века я то же написал несколько строк:

Разбита церковь … Нет к ней веры –

Уж до войны как без креста.

Уж до войны начало эры

Как с дня рождения Христа

А я родился в новой эре …

И моя новая эра тоже была не сладкой, столько потерь и утрат. Ушли преждевременно из жизни мои родители, ушла в небытие и страна, в которой я родился, жил. Мир чересчур переменчив. Но мы с Андреем стоим не по разным сторонам границы. Наш мир хоть и переменчив, но он наш. Потому что не сгорели ни в огне войны, ни в огне предательства наши души, они не обмелели как речки. А почему, отвечает сам поэт: «Потому что душа постоянно в цене». Кто продал свою душу желтому дьяволу или золотому тельцу, а чистая душа не девальвируется и постоянно в цене.

Лирический герой «Переменчивого мира» как будто подслушал мои мысли о водоразделе, проходящему по зыбкой грани понятия: «до войны и после». Можно рвать сердце на части, обвинять власти во всех смертных грехах. Но герой говорит, что мы не схожи судьбами, а память наша схожа – век один:

Ничего не вернешь… Оттого все дороже

Переменчивый мир, и морозы, и зной.

Мы судьбою не схожи, но памятью схожи,

И поэтому вы погрустите со мной.

Но самому себе Дементьев не позволяет расслабиться в меланхолической грусти. Сказав о бесценности, а не только о бессмертии человеческой души, поэту претят фарисейские разглагольствования о высших проявлениях духа.Для поэта высшее проявление духа, это не забираться в заоблачные дали, а находиться вблизи от своих близких людей. Не дистанцируясь от них. И спасает его от головокружения, витая в заоблачной выси – поэзия:

Вы все о высших проявленьях духа?..

Хоть жизнь сложна, для вас загадок нет.

Поэзия – как мудрая старуха.

Что ни вопрос – на все готов ответ.

И дальше задает вопросы Андрей, на которые властитель дум и проявитель высшего духа не отвечает, да и не собирается отвечать ни кому:

Вы все о высших проявлениях духа?

Мне вашу бы премудрость одолжить,

Но к чьим-то болям сердце станет глухо.

Как рядом с горем безмятежно жить?

А ваша мысль так высоко витает,

Где ей себя не в силах превозмочь…

С таких высот не видно, кто страдает,

С таких высот как ближнему помочь?

Про другого персонажа с высшим проявлением духа поэт высказался еще более резче, применив известный афоризм: «Отвеликого до смешного один шаг». А стихотворение назвал по имени этого персонажа, известного всему миру «Наполеон».

Но что смешного в судьбе Наполеона? Его судьба человека, возомнившего себя гениальным полководцем, скорее трагична, чем смешна. Он был скорее в начале баловнем судьбы, которая дарила ему удачу за удачей, а потом низвергла его вниз. И не проявил Наполеон высоту духа в самый ответственный момент для его армии. Трусливо сбежал во Францию, домой, бросив на произвол судьбы своих солдат.

«Судьба играет человеком, - говорится в одной песенке легкого жанра – Она изменчива всегда. То вознесет его высоко, то бросит в бездну без стыда».

Когда Наполеон оказался под Москвой, и, узнав, что город пуст, он был шокирован. Когда никто из бояр и дворянства не вышел к нему навстречу и вовсе расстроился. Таков тяжелый был удар по его самолюбию. Тот громадный результат, добытый в результате невероятных усилий, превращался в форс, от которого и можно было сделаться смешным, еще не вступая в Москву.Но Андрей Дементьев опускает в своем стихотворении подвиг Наполеона, а начинает повествование с побега Наполеона во Францию:

Никем не встреченный, нежданный

Примчался он тайком в Париж.

Но ни восторгов барабанных,

Ни ликований – только тишь.

И вспоминая Ватерлоо,

Метался в гневе до зари.

И словно траур по былому,

Темнел печально Тюильри.

Но прошли те времена, когда все и монаршая «Европа толпилась в страхе у дверей». Его ожидала тюрьма на острове Святой Елены:

Министр полиции Фуше

Посол его придворной черни,

Злорадно радуясь в душе,

Ждет от кумира отреченья.

Только, всегда скорый на решения, Наполеон не спешит. Хотя ждать милости от лизоблюдов, которые еще вчера возносили его заслуги до небес, никогда не простят ему поражения… Они ждут, что их бывший кумир вручит им приговор самому себе. Наконец-то свершается развязка:

И в руки радостному гному,

Его вручит и ахнет враг,

Как от великого к смешному

Он сделает последний шаг.

Многие историки выдвигают основную версию отступления победоносной французской армии из-за суровой русской зимы и генерала Мороза. Французская армия оказалась среди снежных полей, как корабль среди льдов в Арктике. Но нельзя сбрасывать со счетов и пожар в Москве. Наполеон приказал маршалу Мортье ни жечь, ни грабить Москву: «Вы отвечаете головой! Защищайте Москву от всего и против всего!» Но в Москве запылал пожар. Мортье срочно доложил Наполеону, что французы ни при чем. Реакция была ужасна: «Так это они! Скифы! Сколько чудесных построек, дворцов! Что за решимость! Что за люди!»

И все, кто считался друзьями императора Франции, мгновенно отвернулись от него. Но предательство друга не приносит предателю ни чести, ни славы. По этому поводу у Андрея Дементьева есть четверостишье – афоризм.

Когда себя от дружбы отлучаем

Мы угасаем сердцем и умом.

И света изнутри не излучаем,

Как брошенный хозяевами дом.

А может быть люди, которые набивались в друзья высокопоставленному чиновнику, вовсе не были друзьями? Просто вместо дружбы притаилась хитрость? О хитрости есть стихотворение, у поэта оно так и называется «Хитрость»:

Не люблю хитрецов, не умею хитрить,

Не могу дурака похвалой одарить.

Не умею молчать, если сердце кипит.

Не меняю на выгоду горьких обид.

Можно хлеба краюху делить пополам.

Половину души никому не отдам.

Отдавать так уж всю без остатка, без дна,

Потому что как жизнь неделима она.

Не люблю хитрецов, не умею хитрить.

Что подумал о ком-то, могу повторить.

Все могу повторить, глядя прямо в глаза.

Если б также друзья поступали всегда…

Да, другом может стать только авторитетный человек. Но в наше время слово «авторитет» изменило свой первоначальный смысл. Теперь это слово чаще употребляют в уголовной среде: «Вор в авторитете» или просто – «Авторитет». Об этой нравственной проблеме и переменчивости нашего мира и размышляет Андрей Дементьев в своем стихотворении «Авторитет»:

Я помню до войны у нас в деревне

Мы старших почитали… А теперь.

Усмешку может вызвать старец древний.

Старуху могут выставить за дверь.

Теперь все по-другому – кто моложе

Да посильнее - тот авторитет.

Сын на отца уже прикрикнуть может,

Послать подальше, не смотря, что сед.

И чья-то мать, когда-то просто мама,

Не знала, что дождется черных дней.

И кулачки, что к сердцу прижимала,

Вдруг силу будут пробовать на ней.

А мы росли совсем в другой морали:

Когда я в детстве что-то натворил –

Чужие люди уши мне надрали –

И батька их за то благодарил.

Потому-то батька и мама и остались авторитетами для лирического героя.

Но если у Наполеона был авторитет удачливого полководца. Взять хотя бы его триумф, когда солнце, поднявшись под Аустерлицем осветило его. Утопия и сатира всегда были истеричны. Но были в истории случаи, когда голый король только вообразил, что шествует перед парадом в шикарном одеянии. И лишь ребенок, не понимая лести, воскликнул: «А король-то голый!». Правда существование в карточной колоде Короля не может отрицать, что в Европе существовали и реальные короли.

Андрей Дементьев в стихотворении без названия решил показать потуги голого или карточного короля, хотя бы на мгновение предстать перед парадом настоящим королем. О таком высокомерном ничтожестве и идет речь в стихе поэта:

Откуда эта в нем гордыня?

Взгляд свысока, в усмешке рот.

Ну, понимаю, было б имя.

Или уже невпроворот.

А-то ведь кроме кабинета

И чина, мало что и есть

Но, к сожалению, за это

Ему оказывают честь.

Диву даешься, как же сумел добиться поста и отдельного кабинета человек, у которого ума не палата, а маленькая норка, норушка. Но пост и кабинет заставляют окружениебездаря высказывать ему подобострастие:

И лесть замешивают в речи

Готовы гнуться пополам.

И все при нем: больная печень,

Машина, дурь и фимиам.

Из перечня «заслуг» и понимаешь, как же сумел достичь поста бездарь. Больная печень указывает на бесконечные пьянки с нужными высокопоставленными, влиятельными людьми. В этих застольях он и купил фимиам своим покровителям, чтобы скрыть собственную дурь. Вместо ума сверкал лакированной поверхностью своего шикарного лимузина, льстил и гнулся пополам перед выше сидящими и вышестоящими над ним. Чтобы потом испытать эйфорию надсебеподобными льстецами и подхалимами… Обидно, противно, но такова жизнь. Не все могут одолеть серость. Поэтому, даже тем, кто заслужил к себе уважение, поэт рекомендует уступать дорогу лирическому герою наступающим ему на пятки молодым претендентам на корону славы и доблести:

Как важно вовремя уйти,

Уйти пока ревут трибуны.

И уступить дорогу юным,

Хотя полжизни впереди.

На это надо много сил –

Уйти под тихий шепот судей,

Уйти покуда не осудят

Те, кто вчера боготворил.

Но ведь история знала случаи, когда спортсмены возвращались в большой спорт после тяжелых травм. Взять Валерия Брумеля, мирового рекордсмена в прыжках в высоту. Он попал в аварию, разбился на мотоцикле. Казалось, не то, что прыгать, ходить-то не сможет. Но Брумель развеял все сомнения скептиков. Стал прыгать и вновь покорил двухметровую высоту, которую тогда никто не брал.

Есть такие примеры и в искусстве. Илья Репин, великий русский живописец к 80-ти годам стал терять цветоощущение, сухожилия правой кисти руки он растянул и ему трудно было писать кистью новые полотна. Но видели ли вы его картину «Танцующая»? Такой цветной колорит, такой лукавый взгляд женщины, кажется, мог бы только юный художник, а Репину было 80 лет. Он жил отшельником Куоккале, в России все его средства национализировали после революции. И Илья Репин писал картины из-за нехватки денег на линолеуме и на фанере. Даже финские художники и поэты боготворили Репина. Эйно Лейно написал про него две строчки, но какие:

Илья Репин, мы любим тебя Бескорыстно, как русские Волгу.

Андрей Дементьев считает, что уйти нужно, пока не станут осуждать те, кто раньше боготворил тебя. Это решение мужественного и благородного человека, и спортсмена. И вот как он оценивает такой мужественный поступок:

И лишь соперник твой поймет,

Сорвав удачливые кеды,

Что был великою победой,

Тот неожиданный уход.

Тут произошли даже две великие победы. Одна победа над самим собой, а вторая победа нового фаворита, который и не сумел поставить новый рекорд, но поднялсяна высшуюступеньку пьедестала почета.Теперь пару слов о самом поэте Андрее Дементьеве. Он не спринтер, а стайер. Идет и идет себе по беговой поэтической марафонской дорожке успешно. Свои «удачливые кеды» не собирается срывать с ног. Или как пел «Черный лебедь», Владимир Высоцкий не собирается менять «коньки на санки».

Но иногда и ему хочется сказать «Прощай». Но не молодому спортсмену, или молодому поэту, а молодой совсем юной девушке, полюбившей не только стихи, поэзию Андрея Дементьева, а самого его. Об этом стихотворение «Прощай».

Ты моложе моих дочерей …

Потому мне так горько и грустно,

Что в душе несмышленой твоей

Просыпается первое чувство.

Ты моложе моих дочерей…

На влюбленность твою не отвечу.

Только утро у жизни твоей,

А в моей уже близится вечер.

Не казни в себе эту печаль.

Без меня свои праздники празднуй.

Говорю тебе тихо: «Прощай».

Не успев даже вымолвить: «Здравствуй …»

Вот какое лирическое и трогательное, по-рыцарски, стихотворение.

А другое лирическое стихотворение, которое называется «Монолог Врубеля» Андрей Дементьев раскрывает о любви до гробовой доски. Любовь эта страстная и благодарная. Которая, не оборвется, даже если произойдет убийственное событие для пылкого возлюбленного – его любимое божество, вдруг разлюбит его. Любовь настолько страстная, как и трагическая. Про такую пару влюбленных не скажешь, как в конце русской народной сказки «Они прожили вместе долго и радостно, и умерли в один день».

Я приведу немного цитат. Но какие все сильные страсти бушуют и в них:

Даже если ты уйдешь,

Если ты меня покинешь,-

Прокляну тебя … И все же

Ты останешься богиней,

Ты останешься во мне,

Как икона в божьем храме,

Словно фрески на стене,

Словно алой розы пламя.

И пока я не умру

Буду на тебя молиться

По ночам и поутру,

Чтоб хоть раз тебе присниться.

Чтоб проснулась ты в слезах,

И как прежде улыбнулась…

Но не будет знать мой прах,

Что любимая вернулась.

Лирический герой проклинает свою возлюбленную за то, что она ушла от него. Но сила любви к женщине такова, что она навсегда остается в его памяти. Облик девушки становится для него божественным образом. Удивительное сравнение создает воображение поэта Андрея Дементьева: возлюбленная, покинувшая навсегда героя, остается все же внутри его … Как икона в храме. Потрясающая метафора. Притом это видение лирического героя многолико. То икона превращается в монументальную картину – фреску, то сияет нежным светом, как пламенеют в утренних лучах солнечного света бутоны кустов алой розы.

Герой стихотворения не сожалеет ни о чем и знает, что дни его сочтены. Поэтому любимая все равно вернется к нему, усопшему и упокоившемуся под надгробной плитой, сказать последнее прости. Он только понимает, что о последней встрече ему уже не придется узнать. Оттуда из запредельной черты не увидишь и не услышишь любимую богиню. Ни у одного мужчины нет собственности на красоту.

Поэт Андрей Дементьев с тонким лиризмом обращается к такой деликатной теме, как красота. Но в его стихотворении звучит не только преклонение перед женской красотой. Он берет более возвышенно и расширяет понятие красоты до масштабов планеты. Красивы женщины, природа, моря и океаны, леса и горы, и купол голубого неба или темноты ночи с сияющими в высоте маленькими звездочками. Прекрасна земля и на ней человек. И вот строчки поэта:

Собственности нет на красоту.

Ни какой – ни личной, ни общественной.

Будь она природой или женщиной,

Собственности нет на красоту.

Красота многолика и неповторима. Лежащий снег на ветках деревьев растает весной. Вечерний закат медленно угасает, и его яркие краски тускнеют, пока не наступит тьма. Эти картины мелькают перед нашими глазами как кадры видеоряда кинокамеры:

На деревьях грустных снег лежит

Он в окне, как будто фотоснимок,

Красота его не объяснимая

Лишь глазам принадлежит.

Эту грусть деревьев, этот печальный, грустный, но красивый пейзаж тоже не может стать собственностью. Он принадлежит глазам, но, к сожалению, они запечатлеют только его на мгновение, но не оставят навсегда как фотоаппарат фотоснимок. И все же поэт благодарен переменчивости мира. Поранив душу красотой, ранимее относится к ней, быстроисчезающей натуры:

Пусть она восходит над людьми –

Милым ликом иль рассветом ранним,

Красотою наши души раним,

Чтобы стать ранимее в любви.

Собственности нет на красоту.

Нашим клятвам – поздним или ранним

Я твою улыбку предпочту,

И останусь с красотой бесправным.

Потрясающий вывод сделан поэтом. На красоту нет собственности, она достояние всех людей. Но это бесправие никого не угнетает. Это «бесправие» предоставляет свободу всем ценителям красоты. Не позволяет узурпировать право на красоту кому-то одному избранному свыше, но без щедрости души. Не зря же Достоевский Федор Михайлович изрек: «Красота спасет мир».

Я приводил примеры из творчества Андрея Дементьева из красоты любви, но такого изящества красоты природы, нарисованное поэтическим словом, а не красками на холсте, я встречал не много. Очень редко. Посудите сами, прочитав несколько строф из стихотворения Андрея Дмитриевича «Вечерний пейзаж:

Зеленый водопад плакучих ив

Беззвучно ниспадает в гуще сада.

Не от него ли так легка прохлада?

Не потому ли вечер так красив?

И очень жаль, что рядом нет тебя,

Что эту красоту ты не увидишь.

Вон тополь встал – как будто древний витязь,

Поводья еле слышно теребя.

Сколько поэтов вдохновил прелестный вид плакучих ив не счесть числа! Их склоненные к воде ветви – косы навевают грусть и минорная мелодия, так и просится для ритмы в стихотворения. Не зря же и вы назвали плакучими…

Но Андрей Дементьев взглянул на ивы по-другому, свежим взглядом. Ему представились зеленые густые шапки ветвей их струящимся водопадом. Будто водные зеленоватые струи водопадного каскада, стекают бурным потоком в зеркальную гладь воды, превращая ее мелкую рябь. Вот какая могучая энергетика идет от строчек про плакучие ивы.

И, кажется, что и прохлада-то идет не от воды, а от самих ветвей ив и вечер-то так прекрасен, что энергия «водопада» притягивает и завораживает одиноко прогуливающегося здесь человека. Сказочная красота заставляет фантазию включить максимальную скорость и представлять себе сказочные образы: «Вон тополь встал, как будто древний витязь поводья еле слышно теребя.Тополь очень мощное и стройное дерево и, несомненно, сообразуется с внешним видом древнего витязя в кольчуге. Ведь серебристые с внутренней стороны листья тополя, когда ветер шевелит листву, издали вполне смахиваютна стальные «кружева» металлической рубашки, защищающей тело от удара меча.

А ветки, которые покачивает ветер, вполне могут сойти за поводья уздечки коня, которые теребит слегка наездник.

Лирический герой сожалеет, что рядом нет его возлюбленной, и она не может полюбоваться таким прекрасным летним пейзажем. Но он приходит на постоянное место встречи их и зимой:

Вот выкована ель из серебра –

Таких красивых не видал я с роду.

О, как бы не любили мы природу

Нам век не оплатить ее добра.

Благословляю тихий звон дубрав.

И красоту, что вновь неповторима.

Мне в сердце проливается незримо

Покой деревьев и доверье трав.

Ель заснеженная, запорошенная инеем «кажется, будто выкована из серебра или вылепленная из гипса скульптора. Ветра нет, и ель не шелохнется, стоит торжественно – величаво.

Зато летом в дубравах лирический герой слушает мелодичный звон, а не шорох листьев. Жесткие твердые дубовые листья и впрямь как будто звенят на ветру. Наблюдательность заложена в душу поэта свыше. Потому-то и «в сердце проливается незримо покой деревьев и доверье трав». А такое доверие заслужить непросто. Красота природы переменчива: сейчас она такова, а через мгновенье совсем иная. Но деревья, не смотря на это, живут многие столетия, а мы до конца одного не все сумеем дожить. Но пока живешь, нужно радоваться всему, что нас окружает:

Мы все в гостях у этой красоты.

Приходим в мир ее любить и помнить.

Потом однажды – утром или в полночь –

Уйдем, оставив легкие следы.

Наши следы легки и воздушны, так как, послушав или почитав такие легкие парящие строчки поэта, и самому хочется парить над обыденностью, не касаясь ногами земли, а лишь иногда, для сохранения равновесия чуть-чуть дотронуться до поверхности, чтобы снова взмыть вверх!

Если природа совершенна в своей красоте, то взаимоотношения между людьми бывают немного сложнее. Притом не знаешь по своей вине или чужой возникает в нашем мире несправедливость, когда любовь одного убивает эгоизм другого, да так, хоть и говорят, что надежда умирает последней, но от предательства она умирает сразу.

Лирический герой берет на себя вину даже за тех, кто убил наповал чью-то надежду! Стихотворение Андрея Дмитриевича называется «Несу вину»:

За все несправедливости чужие

Несу вину сквозь память и года.

Зато, что на одной планете живы

Любовь и боль, надежда и беда.

Я виноват, что не промолвил слова.

Которое могло все изменить:

Вернуть любовь – кто в ней разочарован,

Вернуть надежду – если нечем жить.

Одним словом герой собирается помочь страждущему, стать более удачливым и счастливым. Ведь если человек не верит в удачу, значит у него небогатый жизненный опыт. Но и для счастья нужно как следует потрудиться. Ведь кто надеется только наудачу и на счастливый случай, редко бывает сам счастливым. А Лев Толстой даже сформулировал, изобрел формулу счастья: «Счастье есть удовольствие без раскаяния».

Но именно раскаяние его в том, что он испытал сам счастье, а другому помочь не успел:

Будь проклято несовершенство мира –

Наш эгоизм и слабый мой язык.

Прошу прощенье у больных и сирых

За то, что я к вине своей привык.

Как всегда финал стихотворения Андрея неожиданный. Вина героя в том, что он привык к своей вине и за вину ее уже не считает. А в этом и есть его вина. Не осчастливил он ни больных и сирых. Хотя может быть и смог бы. И все же … Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Мой приятель любит повторять: «Когда начинает везти, я сразу настораживаюсь, а не станет ли хуже чем было». Да и не привыкли как-то в наш стремительно изменяющийся мир, верить в счастье-то. И это у нас в крови. Русская народная поговорка гласит: «Счастью не верь, а беды не пугайся». Но пришла беда – отворяй ворота: Любовь и счастье выскользнут все равно: И через забор перемахнут, и через дыру в заборе пролезут. Пропала, сгорела любовь, и летят в печку письма с объяснениями в любви. Есть даже шутливая частушка об этом: «Печку письмам и топила, не подкладывая дров. Все глядела, как горела, моя первая любовь». Частушку поют девчата задорно, весело, залихватски, а у самих на сердце кошки скребут. В стихотворении: «А в сердце моем» Андрея Дементьева лирический герой не ерничает. А сжигая письма, как полководец Цезарь сжигал за собой мост через реку Рубикон, зная, что возврата назад уже нет:

Сегодня я все твои письма порвал.

И сжег … И смотрел на них с болью.

И вспомнил, как эти листки целовал,

Прощаясь с твоею любовью.

Историки оставили в нашей памяти только мужественный, решительный поступок Цезаря, но даже не заикнулись о том, что же полководец переживал в душе. Какие сомнения роились вихрем мыслей: поймут ли его маневр сократы, или же сжав в твердой решимости зубы, резко взмахнув рукой,отдал короткую команду: «Поджигай! Пусть мост горит синим пламенем».

Поэт же оставляет лирическому герою люфт. Письма же сгорели, а в сердце теплятся те чувства, которые когда-то согревали их любовь.

Печально и трепетно письма твои

Давно отпылали в камине.

А в сердце моем уголочек любви

Еще освещал твое имя.

После этого романтического образа мне казалось, что лучше и ярче не сказать. Но тут же на странице почти рядом мелькнуло изящное название стихотворение: «Торжокскиезолотошвеи». Здесь Андрей Дементьев воспевает не только мастерство золотошвеи и ее любовь к своей профессии. Он показывает, что только любовь к родному краю, к своей семье, к Родине и позволили мастерице совершить чудо …

Смотрела крепостная мастерица

На вышитую родину свою …

Толь серебро, толь золото искрится,

Толи струятся слезы по шитью.

И лишьночами вспоминала грустно

Как бьется лебедь в лапах у орла.

Откуда пришло твое искусство?

Чьим колдовством помечена игла?

И поэт называет истоки мастерства. Да жизнь и быт крестьянки не сахар. Даже лучам солнышка трудно пробиться в каменное мутное оконца поносившейся избушки. Но яркие весенние лучи солнца однажды золотым потоком нитей-лучиков прошили темное пространство избы и распластались на глинобитном полу ярким, цветным узором. Ей красоту даровало небо, и мастерице оставалось только повторить этот чудесный узор. И никакого колдовства.

И не было прекраснее товара.

На ярмарках заморских, чем ее.

Она надежду людям вышивала,

И горе и отчаянье свое.

Что видела – на шелк переносила.

И много лет пройдет еще пока

Свободной птицей спустится Россия

На синие счастливые шелка.

Вот какой оптимистический финал. Мастерица вышивала мечту и она свершилась. Потому и ценились ее ковры в заморских странах. Но самым бесценным вкладом золотошвеи стало то, что мечта ее, в конце концов, осуществилась.

В качестве эпилога моего исследования творчества Дементьева Андрея Дмитриевича, одно четверостишье поэта. Оно не выдернуто, как цитата, из какого-то крупного, во всех смыслах, его произведения, а стоит особняком, как четверостишье. Но как по капле воды можно определить из чего состоит океан, та и в этом четверостишье, на мой взгляд, отражается все творчество Андрея Дмитриевича. В нем и любовь к женщине и к Родине, и ко всей жизни на нашей такой сложной и прекрасной земле:

Живу то будущим, то прошлым Воспоминаньеми мольбой. Я без тебя сто жизней прожил И лишь мгновенье был с тобой.

Владимир Крайнев

Член Союза писателей России и Беларуси

Телефон домашний: 353-006, г. Витебск

мобильный: +375333016561

Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.