Сам Сергей Есенин так рассказывал про ажиотаж вокруг его имени сестре Шуре. В салонах мало кого интересовало его творчество, в основном расспрашивали Сергея о жизни в деревне. Он подробно и рассказывал, что корову нужно доить двумя пальчиками, а когда курочка снесет яичко ей ужасно тяжело.
При всей его открытости биография поэта была мало известна. Причину такого феномена, только ему известную, он всячески скрывал и прятал. В одной автобиографии Есенин указал всего три факта: когда и где он родился, что воспитали его тихая богомольная бабка и развеселый гуляка дед, а привили жизнестойкость и самостоятельность два дядьки: они выбрасывали его, не умеющего плавать, на средине реки и со смехом наблюдали как он барахтается в воде, пытаясь выбраться на берег. Редактор возмутился – мало, текст можно закрыть одной ладошкой. Сергей так и сделал, и осталась видна только строчка: все остальные автобиографические сведения в моих стихах. Подчас Есенин казался проказливым мальчишкой. В гостях у артиста Качалова на Сергея бросилась собака. Окрик хозяина только раззадорил пса.
- Ничего, - сказал Есенин артисту, - Собака никогда не укусит человека напрасно.
Он неуловимым движением привлек ее внимание:
- Тихо, Джим, дай мне лапу!
О своем товарище по творчеству Андрей Белый отзывался так. Его поразила одна черта Есенина – это небывалая доброта, мягкость, чуткость и повышенная деликатность. У Сергея все стихи пронизаны любовью и милосердием ко всему живому в мире. Вот строчка из одного стихотворения: «Счастлив тем, что целовал я женщин, мял цветы, валялся на траве и зверье, как наших братьев меньших, никогда не бил по голове».
Но от любви до ненависти один шаг. Кто-то в столице распустил слух, что Есенин был представлен Александре Федоровне, и читал царице свои стихи, обещав посветить ей целый цикл. Издатель журнала «Северные записки», в котором часто печатался Сергей, С.И. Чацкина была возмущена этим известием до глубины души. Ее за глаза называли «тараном царизма». А тут любимец: наш «мальчик», «душка», славит царицу. Чацкина истерически рвала рукописи и письма Есенина и визжала:
- Отогрели змею! Новый Распутин!
А дело обстояло так. Есенина призвали в армию (шла первая мировая война), как и тысячи других новобранцев. Он был направлен в военно-санитарную команду № 143 ратником второго разряда. И выступал в одном из концертов, на котором присутствовала царица. У Сергея не было ни одного словечка написанного во славу Александре Федоровне. Зато ее тезку Александра Федоровича Керенского Есенин прославил на весь мир, заявив свою гражданскую позицию: «Свобода взметнулась неистово и в розово-смрадном огне тогда над страною колифствовал Керенский на белом коне: война до конца, до победы, и туже сермяжную рать прохвосты и дармоеды сгоняли на фронт умирать. Но все же не взял я шпагу. Под грохот и рев мортир другую явил я отвагу – был первый в стране дезертир».
Короткая жизнь Есенина проходила в эпоху великих потрясений: три революции, две войны, смена политического строя. Их бы хватило не на тридцать лет, а на тридцать поколений. Разобраться в этой круговерти событий трудно. Строка из «Письма женщине» стала афоризмом: «лицом к лицу лица не увидать – большое видится на расстоянии». Есенин представлял себя в революционное время на неуправляемом корабле в шторм. Кто-то ждет гибели, кому-то плохо, а он «трезво знающий работу, спустился в корабельный трюм, чтобы не смотреть людскую рвоту. Тот трюм был русским кабаком и я, склонившись над стаканом, не вспоминал ни о чем, себя губил в угаре пьяном». От неопределенности и такой «работы» у поэта появился сборник «Стихи скандалиста». И опять поднялся шквал упреков, обвинений в хулиганстве, грязных и непристойных словах. Он во вступлении к сборнику пишет: «Я чувствую себя хозяином в русской поэзии и поэтому втаскиваю в поэтическую речь слова разных оттенков. Нечистых слов нет, есть только нечистые представления о них». А друзьям объясняет, что глупый критик или глупый читатель всегда видит не лицо поэта или писателя, а обязательно только бородавки и родинки на нем. В это время в моде бойкий поэт Демьян Бедный и назначенный поэтом номер один Сталиным - Маяковский. Своими колкостями Есенин только усиливает нападки на себя. «Есть Маяковский, есть и кроме, но он, как главный штабс-маляр, поет о пробках в Моссельпроме» – язвит горлопану-главарю Сергей, а Бедного просто уничижает. «Но я не кенар, я поэт, я не чета каким-то там Демьянам, пускай я иногда бываю пьяным, зато в глазах моих прозренья дивный свет».
Но не так прост Есенин, как кажется. У него имеется очень большое самомнение. Когда ему было всего 20 лет, он сказал своему другу Анатолию Мариенгофу: «Уехал из Москвы, сказав, что в Ригу еду бочки катать, а Петербург на денек заскочу, пока партия грузчиков соберется. Какие там бочки! За мировой славой в столицу приехал. За бронзовым монументом». Сестрам же своим, дурачась, признавался, что он не поэт-то вовсе, а божья дудка. Поэтому и стихи его такие напевные.
За мировой славой поехал Есенин и с Асейдорой Дункан в Америку через Гамбург, Париж в Нью-Йорк. Но Америкой он быстро разочаровался. «Американские журналисты литературу считают, если она не ремесло, пустой забавой. В Америке распахнуть перед кем-то свою душу также неприлично, как ходить с расстегнутой ширинкой». Сергей возвращается домой. Да и не мог он не приехать на Родину. О своей любви к ней Есенин говорит: «Если крикнет рать святая: брось ты Русь, живи в раю! Я скажу не надо рая, дайте Родину мою».
Возвратившись, за последние два года жизни Сергей Есенин написал больше и ярче, чем за все предыдущие годы. Он создавал вокруг себя огромное напряжение, воздействие которому не могли противостоять люди. Особенно это чувствовалось во время его выступлений. Трудно представить себе, что творилось после прочтения стихов. Все вскакивали с мест, бросались к эстраде, к нему, кричали и умоляли прочитать еще что-нибудь. Но сказать, что все было благостно и безмятежно нельзя. Спора нет, в характере Есенина было немало трудного. Спасали поэта поездки в родное Константинова. Говорили, что он ярый антисоветчик. Но разве сказал так Есенин о Ленине, если бы он был таковым. Крестьяне спрашивают поэта: «Что нового в Питере слышно? С министрами ведь знаком. Не даром едрит твою в дышло воспитан ты был кулаком… Качались, скрипели ступени, и помню под звон головы: скажи кто такой Ленин? Я тихо ответил – он вы!». Но, возвращаясь в Москву или в Петроград, он осознает, что его родная деревня уже малопонятна ему. «И это я, я гражданин села, которое лишь тем и будет знаменито, что здесь когда-то баба родила скандального российского пиита».
От понимания, что он отделяется от земляков, у Есенина происходят психологические срывы. Друзья настаивают, чтобы он подлечился в санатории. Сергей следует их совету, а психиатры даже не допускают к нему его близких. Но уже на следующий день его видят в Мышиной норе, сдувающего с кружки пива пену.
- Сбежал, говорит Сергей другу, - Перед глазами все время мельтешат сумасшедшие. Того гляди и сам рехнешься.
И вот последние строчки Есенина (последние ли? Существует по этому поводу много версий): «Не печалься и не хмурь бровей. В этой жизни и умереть не ново, но и жить, конечно, не новей».
Сергей Есенин появился неожиданно на литературном российском небосклоне яркой кометой и также быстро исчез, как комета, сгорев в муках творчества. Вокруг кометы всегда вращается много песка и космической пыли. Было это и в жизни Есенина. Никто не сообщал о трагедии, происшедшей с ним, но в похоронной процессии участвовало более сотни тысяч человек. Гроб с телом Есенина трижды обнесли вокруг памятника Пушкину, и Александр Сергеевич скорбно смотрел на Сергея Александровича. Было тихо и, в этот декабрьский день, по-весеннему тепло, таял снег. Но наше горе, от безвременной кончины поэта, не растает никогда, а свет и тепло таланта великого русского поэта до сих пор струится и согревает землю, весь мир, который он так любил, и о котором так искренне писал.