Анна Снегина
(пьеса)
Сценарий Владимира Крайнева
по поэме Сергея Есенина «Анна Снегина»
* * *
Действующие лица:
Сергей – поэт
Возница – случайный извозчик
Прон Оглоблин – знакомый Сергея
Анна Снегина – первая любовь Сергея
Мать Анны – помещица из Радова
| 1-й крестьянин – | } активные друзья Прона |
| 2-й крестьянин – |
Мельник – радовский друг Сергея
Жена (старуха) – мельника
Друг из Питера –
1. Песня «Мне осталась одна забава: пальцы в рот и веселый свист» – где Анна критикует за дебош.
2. Песня «Ты жива еще моя старушка» - перед началом спектакля и рефреном при всем разговоре Возницы.
3. Песня «Отговорила роща золотая» - в начале 7 картины, когда Сергей сидит с ружьем на крыльце.
4. Песня «Будто я весенней гулкой ранней прискакал на розовом коне» – перед 3 картиной, когда просыпается на сеновале.
5. Песня «Клен ты мой опавший» - после слов; «Пойдем-ка мы Прон в кабак»
* * *
Картина 1
Весна. Полевая дорога. Возница сидит на передке телеги, погоняя лошадь. Сергей, свесив с неё ноги, слушает неторопливый рассказ крестьянина
Возница. Село, значит, наше – Радово,
Дворов, почитай, два ста.
Тому, кто его оглядывал,
Приятсвенны наши места.
Богаты мы лесом и водью,
Есть пастбища, есть поля.
И по всему угодью
Рассажены тополя.
Мы в важные очень не лезем,
Но все же нам счастье дано.
Дворы у нас крыты железом,
У каждого сад и гумно.
У каждого крашены ставни,
По праздникам мясо и квас.
Недаром когда-то исправник
Любил погостить у нас.
Оброки платили мы к сроку,
Но – грозный судья – старшина
Всегда прибавлял к оброку
По мере муки и пшена.
И чтоб избежать напасти,
Излишек нам был без тягóт,
Раз – власти, на то они власти,
А мы лишь простой народ.
Но люди – все грешные души.
У многих глаза – что клыки.
С соседней деревни Криуши
Косились на нас мужики.
Житье у них было плохое,
Почти вся деревня вскачь
Пахала одной сохою
На паре заезженных кляч.
Каких уж тут ждать обилий, -
Была бы душа жива.
Украдкой они рубили
Из нашего леса дрова.
Однажды мы их застали…
Они в топоры, мы тож.
От звона и скрежета стали
По телу катилась дрожь.
В скандале убийством пахнет.
И в нашу и в их вину
Вдруг кто-то из них как ахнет! –
И сразу убил старшину.
На нашей быдластой сходке
Мы делу условили ширь.
Судили. Забили в колодки
И десять услали в Сибирь.
С тех пор и у нас неуряды.
Скатилась со счастья вожжа.
Почти что три года кряду
У нас то падеж, то пожар.
Сергей. Какие печальные вести поешь ты мне, дядя, весь путь! Я в радовские предместья поехал чуть-чуть отдохнуть.
Война мне всю душу изъела.
За чей-то чужой интерес
Стрелял я в мне близкое тело
И грудью на брата лез.
Я понял, что я – игрушка,
В тылу же купцы да знать,
И, твердо простившись с пушками,
Решил лишь в стихах воевать.
Я бросил мою винтовку,
Купил себе «липу», и вот
С такою-то подготовкой
Я встретил 17-й год.
Возница (возбужденно). Свобода взметнулась неистово.
Сергей.
И в розово-смрадном огне
Тогда над страною калифствовал
Керенский на белом коне.
Война «до конца», «до победы»,
И ту же сермяжную рать
Прохвосты и дармоеды
Сгоняли на фронт умирать.
Но все же не взял я шпагу…
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу –
Был первый в стране дезертир.
(Насмешливо, передразнивая позера Керенского, закладывает правую руку за воображаемый борт френча и, подняв вверх левую, говорит).
Возница (равнодушно, не воспринимая подчас Сергея).
Дорога довольно хорошая,
Приятная хладная звень.
Сергей (восхищенно).
Луна золотою порошею
Осыпала даль деревень.
Возница (радостно). Ну, вот оно, наше Радово! Доехали, парень.
Здесь!
Недаром я лошади вкладывал
За норов её и спесь.
Позволь, гражданин, на чаишко,
Вам к мельнику надо?
Так вон!..
Я требую с вас без излишка
За дальний такой прогон.
Сергей (слезает с телеги и рассчитывается с возницей, протягивает ему деньги). Возьми сороковку…
Возница (резко). Мало!
Сергей. Возьми ещё двадцать.
Возница (категорично). Нет!
Сергей (качает головой, пожимает плачами). Какой отвратительный малый
Возница. Да малому тридцать уж лет
Сергей. Да что ж ты?
Имеешь ли душу?
За что ты с меня гребешь?
Возница. Нам хочется тоже кушать, а нынче плохая рожь.
Давайте ещё незвонких
Десяток иль штучек шесть –
Я выпью в шинке самогонки
За ваше здоровье и честь…
Сергей (нехотя, достает ещё купюры). Так что ж я на мельнице?
Возница (ловко прячет взятые у Сергея деньги).
Ельник
Осыпан свечьми светляков
(Возница показывает на вышедшего, на улицу мельника). От радости старый мельник не может сказать и двух слов
Возница уезжает.
* * *
Картина 2
Мельник бросается навстречу Сергею, обнимает, выходит на крыльцо и его жена.
Мельник. Голубчик! Да ты ли?
Сергуха!
Озяб, чай? Поди, продрог?
Да ставь ты скорее, старуха,
На стол самовар и пирог!
Сергей. В апреле прозябнуть трудно,
Особенно так в конце.
Мельник. Да, вечер
… задумчиво чудный,
Как дружья улыбка в лице.
Сергей. Объятья твои так круты.
От них заревет и медведь,
Но все же в плохие минуты
Приятно друзей иметь.
Мельник. Откуда? Надолго ли?
Сергей. На год.
Мельник.
Ну, значит, дружище, гуляй!
Сим летом грибов и ягод
У нас хоть в Москву отбавляй,
И дичи здесь, братец, до черта,
Сама так под порох и прет,
Подумай ведь только…
Четвертый
Тебя не видали мы год…
Пьют чай с блинами. Старуха, собрав на стол, выходит из-за стола в горницу.
Мельник. Беседу закончили…
Чинно
Мы выпили весь самовар.
По-старому с шубой овчинной
Иди-ка на сеновал.
Сергей (мельник его провожает). Пойду я
… разросшимся садом,
Лицо задевает сирень.
Так мил моим вспыхнувшим взглядом
Состарившийся плетень.
Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!»
Далекие, милые были.
Тот образ во мне не угас…
Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас.
* * *
Картина 3
Сергей просыпается на сеновале. Утро только забрезжило. Мельник трясет его за ногу.
Мельник. Ну что же!
Вставай, Сергуша!
Ещё и заря не текла,
Старуха за милую душу
Оладьев тебе напекла.
Я сам-то сейчас уеду
К помещице Снегиной …
Ей
Вчера настрелял я к обеду
Прекраснейших дупелей.
Сергей вскакивает, улыбается.
Сергей. Привет тебе, жизни денница!
Встаю, одеваюсь, иду.
Мельник. Дымком отдает росяница
На яблонях белых в саду.
Сергей. Да, мельник, смотри
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.
Мельник (не воспринимает восторг Сергея) А, сколько с войною несчастных уродов теперь и калек.
Сергей (мрачнея).
И сколько зарыто в ямах!
И сколько зароют ещё!
Я чувствую
в скулах упрямых
Жестокую судорогу щёк.
Нет, нет!
Не пойду навеки.
За то, что какая-то мразь
Бросает солдату-калеке
Пятак или гривенник в грязь.
Сергей входит в дом, мельник идет за околицу. Жена мельника накрывает на стол. Сергей завтракает.
Сергей. Ну, доброе утро, старуха!
Ты что-то немного сдала?
Жена (старуха). Ты слышал, как кашляю глухо?
Дела одолели, дела.
У нас здесь теперь неспокойно.
Испариной все зацвело.
Сплошные мужицкие войны –
Дерутся селом на село.
Сама я своими ушами
Слыхала от прихожан:
То радовцев бьют криушане,
То радовцы бьют криушан.
А все это, значит, безвластье.
Прогнали царя…
Так вот…
Посыпались все напасти
На наш неразумный народ.
Открыли зачем-то остроги,
Злодеев пустили лихих.
Теперь на большой дороге
Покою не знай от них.
Вот тоже, допутим … с Криуши…
Их нужно б в тюрьму за тюрьмой,
Они ж, воровские души,
Вернулись опять домой.
У них там есть Прон Оглоблин,
Булдыжник, драчун, грубиян,
Он вечно на всех озлоблен,
С утра по неделям пьян.
И нагло в третьевом годе,
Когда объявили войну,
При всем честном народе
Убил топором старшину.
Таких теперь тысячи стало
Творить на свободе гнусь.
Пропал Расея, пропала…
Погибла кормилица Русь…
Сергей. Да мне говорил уж возница. Возьму-ка я шляпу и трость, пойду мужикам поклониться, как старый знакомый и гость.
Жена (старуха) (показывает Сергею в окно). Взгляни-ка на ту дорожку. На ту, что поближе ко мне.
Несется мой мельник на дрожках
По рыхлой ещё целине.
Мельник вбегает в дом, запыхавшись.
Мельник. Сергуха! За милую душу!
Постой, я тебе расскажу!
Сейчас! Дай поправить вожжу,
Потом я тебя оглоушу,
Чего ж ты мне утром ни слова?
Я Снегиным так и бряк.
Приехал ко мне, мол, веселый
Один молодой чудак.
(Они ко мне очень желанны,
Я знаю их десять лет.)
А дочь их замужняя Анна
Спросила:
- Не тот ли, поэт?
- Ну, да, - говорю, - он самый,
- Блондин?
- Ну, конечно, блондин!
- С кудрявыми волосами?
- Забавный такой господин!
- Когда он приехал?
- Недавно.
- Ах, мамочка, это он!
Ты знаешь,
Он был забавно
Когда-то в меня влюблен,
Был скромный такой мальчишка,
А нынче…
Поди ж ты…
Вот…
Писатель…
Известная шишка…
Без просьбы уж к нам не придет.
Сергей насмешливо укоряет друга.
Сергей. Ну, мельник, ты будто с победы, лукаво так щуришь глаз…
Мельник. Ну, ладно! Прощай до обеда. Другое сдержу про запас.
Мельник убегает. Сергей направляется в Криушу.
* * *
Картина 4
Сергей (размышляет вслух).
Я шел по дороге в Криушу
И тростью сшибал зеленя.
Ничто не пробилось мне в душу,
Ничто не смутило меня.
Струилися запахи сладко,
И в мыслях был пьяный туман…
Теперь бы с красивой солдаткой
Завесть хорошо роман.
Но вот и Криуша…
Три года
Не зрел я знакомых крыш.
Сиреневая погода
Сиренью обрызгала тишь.
Не слышно собачьего лая,
Здесь нечего, видно, стеречь –
У каждого хата гнилая,
А в хате ухваты да печь.
Гляжу, на крыльце у Прона
Горластый мужицкий галдеж.
Толкуют о новых законах,
О ценах на скот и рожь.
Сергей подходит к мужикам поближе.
Сергей. Здорово, друзья!
1-й крестьянин. Э, охотник!
2-й крестьянин. Здорово, здорово! (показывает на ступеньки, отодвигает мальчишку в сторону, освобождая место Сергею) Садись!
1-й крестьянин. Послушай-ка ты, беззаботник,
Про нашу крестьянскую жисть.
2-й крестьянин. Что нового в Питере слышно?
С министрами, чай, ведь знаком?
1-й крестьянин. Недаром, едрит твою в дышло,
Воспитан ты был кулаком.
2-й крестьянин. Но все ж мы тебя не порочим.
Ты – свойский, мужицкий, наш.
1-й крестьянин. Бахвалишься славой не очень
И сердце свое не продашь.
2-й крестьянин. Бывал ты к нам зорким и рьяным,
Себя вынимал на испод…
1-й крестьянин. Скажи:
Отойдут ли крестьянам
Без выкупа пашни господ?
2-й крестьянин. Кричат нам,
Что землю не троньте,
Ещё не настал, мол, миг.
1-й крестьянин. За что же тогда на фронте
Мы губим себя и других?
Прон Оглоблин (требовательно). Что смотришь с улыбкой угрюмой? Гляди нам в лицо и в глаза. Друг мой, отягченный думой, не хочешь нам правду сказать?
2-й крестьянин. Ты чуешь, качнулись ступени?
1-й крестьянин. А это лишь звон головы…
Прон Оглоблин. Скажи, кто такое Ленин? (Прян поднимает руку, требуя тишины) Все тихо! Ответь нам.
Сергей. Он – вы!
Сцена важна. Сергей, прежде чем ответить, закрывает лицо руками. Перед ответом ладони скользят по лицу и видны только его глаза. Сказав: «Он – вы!», выбрасывает руки вперед. От этого жеста и неожиданного ответа крестьяне отшатнулись назад. Недоумевает: неужели агрессивная масса, жаждущая свободы, погромов, и есть олицетворение вождя.
Сергей встает с крыльца, идет на мельницу размышляет.
Сергей. На корточках ползали слухи,
Судили, решали, шепча.
И я от моей старухи
Достаточно их получал.
* * *
Картина 5
Сергей лежит в постели у мельника в горнице в исподней рубахе. Голова обмотана белым рушником. Очнулся. Застонал. Недоуменно оглядывается по сторонам, ничего не понимая.
Мельник. Однажды, вернувшись с тяги, ты лег подремать на диван. Разносчик болотной влаги, тебя прознобил туман. Трясло тебя как в лихорадке. Бросало то в холод, то в жар. Ты в этом проклятом припадке, четыре дня пролежал.
Сергей (облегченно вздыхает). Я ж думал с ума знать спятил. Ты же кого-то привез? Я видел лишь белое платье, да чей-то привздернутый нос.
Мельник. Потом, когда стало легче,
Когда прекратилась трясь,
На пятые сутки под вечер
Простуда твоя улеглась.
Мельник подходит к постели Сергея, помогает встать.
Мельник (хитро улыбаясь). Вставай, и лишь только пола коснешься дрожащей ногой, услышишь вдруг голос веселый…
Мельник показывает на распахнутую дверь, в которую вошла Анна Снегина. Она в шляпке с вуалью, в блузке в талию.
Анна. А!
Здравствуйте, мой дорогой!
Давненько я вас не видала.
Теперь из ребячьих лет
Я важная дама стала,
А вы – знаменитый поэт.
Ну, сядем,
Прошла лихорадка?
Какой вы теперь не такой!
Я даже вздохнула украдкой,
Коснувшись до вас рукой.
Да…
Не вернуть, что было.
Все годы бегут в водоем.
Когда-то я очень любила
Сидеть у калитки вдвоем.
Мы вместе мечтали о славе…
И вы угодили в прицел,
Меня же про это заставил
Забыть молодой офицер…
Сергей. Я слушаю все невольно. Какой у вас стройный лик.
Анна. Не надо, Сергей, довольно! Найдемте другой язык! Ну, почему же, не знаю, мы все говорим невпопад.
Сергей. Да… Да…
Я сейчас вспоминаю…
Садитесь.
Я очень рад.
Я вам прочитаю немного
Стихи
Про кабацкую Русь…
Отделано четко и строго.
По чувству – цыганская грусть.
Анна. Сергей!
Вы такой нехороший.
Мне жалко,
Обидно мне,
Что пьяные ваши дебоши
Известны по всей стране.
Скажите:
Что с вами случилось?
Сергей. Не знаю.
Анна. Кому же знать?
Сергей. Наверно, в осеннюю сырость
Меня родила моя мать.
Анна. Шутник вы…
Сергей. Вы тоже, Анна.
Анна. Кого-нибудь любите?
Сергей. Нет.
Анна. Тогда ещё более странно
Губить себя с этих лет:
Пред вами такая дорога…
Сгущаясь, туманится даль. Не знаю, зачем вы трогали перчатки мои и шаль.
Утро. Анна уходит.
Сергей (размышляя после её ухода).
Луна хохотала, как клоун.
И в сердце хоть прежнего нет,
По-странному был я полон
Наплывом шестнадцати лет.
Расстались мы с ней на рассвете
С загадкой движений и глаз…
Есть что-то прекрасное в лете,
А с летом прекрасное в нас.
* * *
Картина 6
Сергей завтракает и жалуется старухе на её мужа.
Сергей. Вот мельник…
Ох, этот мельник!
С ума меня водит он,
Устроил волынку, бездельник,
И бегает, как почтальон.
Сегодня опять с запиской,
Как будто бы кто-то влюблен:
«Придите,
Вы самый близкий.
С любовью
О г л о б л и н П р о н».
Жена (старуха). Сходи-ка к нему в Криушу.
Сергей уходит. Появляется возле крыльца Оглоблина Прона.
Сергей. Оглоблин, ты, что ль у ворот?
Прон Оглоблин. Я с пьяну, в печенку и душу. Кощу обнищалый народ. (кричит, поворачиваясь к толпе)
Эй, вы!
Тараканье отродье!
Все к Снегиной!..
Р-раз и квас!
Даешь, мол, твои угодья
Без всякого выкупа с нас!
(Обращаясь вновь к Сергею, обиженно)
Как только тебя завидел, я снизил сварливую прыть. (показывает опять в сторону крестьян) Сейчас я на них в обиде:
«Крестьян ещё нужно варить».
Сергей. Зачем же позвал меня, Проша?
Прон Оглоблин. Конечно, ни жать, ни косить.
Сейчас я достану лошадь
И к Снегиной … вместе…
Просить…
Сергей (с удивлением). Так что ж запрягают нам клячу?
Прон Оглоблин. В оглоблях мослатая шкеть –
Таких отдают с придачей,
Чтоб только самим не иметь.
Уезжают. Показывается помещичья усадьба.
Сергей (размышляя вслух).
Мы ехали мелким шагом,
И путь нас смешил и злил:
В подъемах по всем оврагам
Телегу мы сами везли.
Прон Оглоблин. А вот её дом с мезонином. Немного присел на фасад.
Сергей. Волнующе пахнет жасмином
Плетневый его палисад.
Прон Оглоблин. Слезай, подходи к террасе, и пыль отряхни с моих плеч.
Сергей отряхивает рукой его пиджак. Прон настораживается.
Прон Оглоблин. О чьем-то последнем часе из горницы слышится речь.
Сергей прислушивается, слышится голос матери Анны.
Мать Анны.
Рыдай, не рыдай – не помога…
Теперь он холодный труп…
Там кто-то стучит у порога…
Припудрись…
Пойду отопру…
Прон Оглоблин. Когда эта грустная дама откинет мне добрый засов, я ей так и брякну прямо землю без лишних слов.
Мать Анны открывает дверь.
Прон стремительно взлетает на крыльцо террасы.
Прон Оглоблин. Отдай нам всю землю, старуха. Не ноги ж тебе целовать.
Мать Анны. (ему). Я вас не пойму: нет слуха, не все разбираю слова. (Поворачивается к Сергею). Теперь в разговорную очередь извольте ответить сквозь жуть: ведь вы вероятно к дочери. Постойте… Сейчас доложу.
Прон Оглоблин (шепчет Сергею). Забыть я теперь не сумею всех дней роковое кольцо. Увижу и онемею – заплаканное лицо. Я понял – случилось горе, а чем я смогу помочь.
Выходит на крыльцо Анна и набрасывается на Сергея.
Анна. Убили… Убили Борю…
Оставьте!
Уйдите прочь!
Вы – жалкий и низкий трусишка
Он умер…
А вы вот здесь…
Нет, это Сережа слишком,
Не всякий рожден перенесть.
Дает Сергею пощечину. Он остолбенел. Она убегает в дом.
Сергей (обращается к Прону, как бы оправдывается перед ним). Как язвы стыжусь оплеухи, но боль моя с их (Сергей рукой показывает на дверь, где скрылась Анна) – пустяк.
Прон опускает голову, бормочет.
Прон Оглоблин. Сегодня они не в духе.
Сергей. Пойдем-ка мы, Прон, в кабак.
* * *
Картина 7
Сергей сидит с ружьем на крыльце мельника.
Сергей. Все лето провел я в охоте.
Забыл ее имя и лик.
Обиду мою
На болоте
Оплакал рыдальщик-кулик.
Бедна наша родина кроткая
В древесную цветень и сочь,
И лето такое короткое,
Как майская теплая ночь.
Заря холодней и багровей.
Туман припадает ниц.
Уже в облетевшей дуброве
Разносится звон синиц.
Мой мельник во всю улыбается,
Какая-то веселость в нем.
Появляется мельник.
Мельник. Теперь мы, Сергуха, по зайцам
За милую душу пальнем!
Сергей. Я рад и охоте…
Коль нечем
Развеять тоску и сон.
Да должен сегодня под вечер как месяц вкатиться Прон.
Прон вбегает во двор одушевленный порывом.
Прон Оглоблин. Дружище!
С великим счастьем!
Настал ожидаемый час!
Приветствую с новою властью!
Теперь мы всех р-раз и квас!
Без всякого выкупа с лета
Мы пашни берем и леса.
В России теперь Советы
И Ленин – старшой комиссар.
Дружище!
Вот это номер!
Вот это почин так почин.
Я с радости чуть не помер,
А брат мой в штаны намочил.
Едри ж твою в бабушку плюнуть!
Гляди, голубарь, веселей!
Я первый сейчас же коммуну
Устрою в своем селе.
Мельник. У Прона есть брат Лабутя.
Мужик – что твой пятый туз:
При всякой опасной минуте
Хвальбишка и дьявольский трус.
Таких вы, конечно, видали.
Их рок болтовней наградил.
Носил он две белых медали
С японской войны на груди.
И голосом хриплым и пьяным
Тянул, заходя в кабак:
«Прославленному под Ляояном
Ссудите на четвертак..»
Потом, насосавшись до дури,
Взволнованно и горячо
О сдавшемся Порт-Артуре
Соседу слезил на плечо.
«Голубчик! –
Кричал он. –
Петя!
Мне больно…
Не думай, мой друг, что я пьян.
Отвагу мою на свете
Лишь знает один Ляоян».
Такие всегда на примете.
Живут, не мозоля рук.
И вот он, конечно, в Совете,
Медали запрятал в сундук.
Но с тою же важной осанкой,
Как некий седой ветеран,
Хрипел над сивушною банкой
Про Нерчинск и Турухан:
«Да, братец!
Мы горе видали,
Но нас не запугивал страх…
Прон Оглоблин. Медали, медали, медали
Звенели в его словах.
И мне он вытягивал нервы. Его материл не судом. Но с ним мы пойдем все же первыми описывать снегинский дом.
Сергей (с иронией). В захвате всегда есть скорость:
«Даешь! Разберем потом!»
Прон Оглоблин. Весь хутор возьмем мы в волость.
С хозяйкой и со скотом.
Прон уходит. Мельник поспешает за ним, возвращается с матерью Анны и Анной.
Сергей жалуется старухе.
Сергей. Вот мельник… Наш старый мельник
Хозяек привез к себе,
Заставил меня, бездельник,
В чужой ковыряться судьбе.
И снова нахлынуло что-то…
Тогда я всю ночь напролет
Смотрел на скривленный заботой
Красивый и чувственный рот.
Жена (старуха). Я помню она говорила…
Уходит. Появляется Анна.
Анна. Простите… Была неправа…
Я мужа безумно любила.
Как вспомню… болит голова…
Но вас
Оскорбила случайно…
Жестокость была мой суд…
Была в том печальная тайна,
Что страстью преступной зовут.
Конечно,
До этой осени
Я знала б счастливую быль…
Потом бы меня вы бросили,
Как выпитую бутыль…
Поэтому было не надо…
Ни встреч… ни вообще продолжать…
Тем более с старыми взглядами
Могла я обидеть мать.
А время теперь другое. Уставились вы мне в глаза. И тело мое тугое немного качнулось назад.
Сергей. Скажите,
Вам больно, Анна,
За ваш хуторской разор?
Анна. Мне как-то печально и странно, что даже туманится взор.
Сергей. Смотрите…
Уже светает.
Заря как пожар на снегу…
Анна. Мне что-то напоминает
Сергей. Но что? Я понять не могу.
Анна. Ах! Да…
Это было в детстве…
Другой… Не осенний рассвет…
Мы с вами сидели вместе…
И нам по шестнадцать лет…
Сергей. О, как поглядели вы нежно.
И лебедя выгнав рукой,
Сказали как будто небрежно.
Анна. Ну ладно… Пора на покой.
Уходят. Затемнение. Когда загорается свет появляются Сергей и Старуха.
Жена (старуха). Под вечер они уехали…
Сергей. Куда?
Жена (старуха). Я не знаю куда.
В равнине, проложенной вехами,
Дорогу найдешь без труда.
Каких же ты ждал событий? Ты знаешь, что сделал Прон?
Сергей (обреченно машет рукой). Умчусь-ка я снова в Питер, развеять тоску и сон.
* * *
Картина 8
Сергей идет с другом, он в Питере. Оба одеты как денди.
Друг из Питера. Суровые, грозные годы!
Но разве всего описать?
Слыхали дворцовые своды
Солдатскую крепкую «мать».
Сергей. Эх, удаль!
Цветению в далях!
Недаром чумазый сброд
Играл по дворам на роялях
Коровам тамбовский фокстрот.
За хлеб, за овес, за картошку
Мужик залучил граммофон, -
Слюнявя козлиную ножку,
Танго себе слушает он.
Сжимая от прибыли руки,
Ругаясь на всякий налог,
Он мыслит до дури о штуке,
Катающейся между ног.
Друг из Питера. Шли годы
Размашисто, пылко…
Удел хлебороба гас.
Сергей. Немало попрело в бутылках
«Керенок» и «ходей» у нас,
Фефела! Кормилец! Касатик!
Владелец землей и скотом,
За пару измызганных «катек»
Он даст себя выдрать кнутом.
Друг из Питера. Ну, ладно.
Довольно стонов!
Не нужно насмешек и слов!
Сергей (спохватившись). Сегодня про участь Прона мельник прислал письмо.
Затемнение. В луче прожектора прежде, чем отправить читает письмо мельник.
Мельник. Сергуха! За милую душу!
Привет тебе, братец! Привет!
Ты что-то опять в Криушу
Не кажешься целых шесть лет.
Утешь!
Соберись на милость!
Прижваривай по весне!
У нас здесь такое случилось,
Чего не расскажешь в письме.
Теперь стал спокой в народе,
И буря пришла в угомон.
Узнай, что в двадцатом годе
Расстрелян Оглоблин Прон.
Расея…
Дуровая зыкь она.
Хошь верь, хошь не верь ушам –
Однажды отряд Деникина
Нагрянул на криушан.
Вот тут и пошла потеха…
С потехи такой – околеть.
Со скрежетом и со смехом.
Гульнула казацкая плеть.
Тогда вот и чикнули Проню,
Лабутя ж в солому залез
И вылез,
Лишь только кони
Казацкие скрылись в лес.
Теперь он по пьяной морде
Еще не устал голосить:
«Мне нужно бы красный орден
За храбрость мою носить».
Совсем прокатились тучи…
И хоть мы живем не в раю,
Ты все ж приезжай, голубчик,
Утешить судьбину мою…
* * *
Картина 9
Полевая дорога, Возница и Сергей едут на телеге.
Возница. Мы снова с тобой в дороге
Ночная июньская хмарь.
Бегут говорливые дроги
Ни шатко ни валко, как встарь.
Дорога довольно хорошая,
Равнинная тихая звень.
Луна золотою порошею
Осыпала даль деревень.
Мелькают часовни, колодцы,
Околицы и плетни.
Сергей. А сердце по-старому бьется,
Как билось в далекие дни.
Возьница. Мы снова на мельнице
Ельник
Усыпан свечьми светляков.
По-старому старый мельник
Не может связать двух слов.
Сергей рассчитывается. Мельник обнимает Сергея. На крыльцо выглядывает и Старуха.
Мельник. Голубчик! Вот радость! Сергуха!
Озяб, чай? Поди продрог?
Да ставь ты скорее, старуха,
На стол самовар и пирог.
Сергунь! Золотой! Послушай!
И ты уж старик по годам…
Сейчас я за милую душу
Подарок тебе передам.
Сергей. Подарок?
Мельник. Нет…
Просто письмишко.
Да ты не спеши, голубок.
Почти что два месяца с лишком
Я с почты его приволок.
Вскрывает и читает.
Сергей. Конечно!
Откуда же больше мне письма, теперь и ждать!
И почерк такой неспешный,
И лондонская печать.
Затемнение. Анна на причале. Носы кораблей. С одного свисает советский флаг.
Анна перечитывает письмо прежде, чем запечатать и передать советскому моряку.
Анна. Вы живы?.. я очень рада…
Я тоже, как вы, жива.
Так часто мне снится ограда,
Калитка и ваши слова.
Теперь я от вас далеко…
В России теперь апрель,
И синею заволокой
Покрыта береза и ель.
Сейчас вот, когда бумаге
Вверяю я грусть моих слов,
Вы с мельником, может, на тяге
Подслушиваете тетеревов.
Я часто хожу на пристань
И, то ли на радость, то ль страх,
Гляжу средь судов все пристальней
На красный советский флаг,
Теперь там достигли силы.
Дорога моя ясна…
Но вы мне по-прежнему милы,
Как родина и как весна.
Затемнение Мельник тормошит Сергея за плечо.
Мельник. Ну как там письмо?
Сергей. Беспричинно я в жисть бы таких не писал. Пойду-ка я с шубой овчинной скорее на свой сеновал.
Иду я разросшимся садом,
Лицом задеваю сирень.
Так мил моим вспыхнувшим взглядам
Погорбившийся плетень,
Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!»
Далекие милые были!..
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.
Звучит песня «Яркий ситец неба голубого».
(Слова автора пьесы Владимира Крайнева,
музыка Игоря Таранухо)
Яркий ситец голубого неба
И вершины снежной седина.
Мир плебеев: зрелища и хлеба.
Рим патриций, славы и вина.
Я в Париже в шуме ресторана
Вдруг услышал будто бы во сне:
«Улеглась во мне былая рана,
Пьяный бред не гложет сердце мне».
Мотыльками колыхались свечи
Явь была туманнее, чем сон.
Подавал мне ужин в этот вечер
Бывший русский человек - гарсон.
И осанка словно для примера,
И учтивость: да, месье, окей!
Но уже улыбку офицера
Заменил улыбочкой лакей,
Но была, была еще бравада.
- Дворянин, гвардейский офицер
Из России убежал, из ада,
Как и ты от страха и химер!
И салфеткой крошки убирая,
Обронил: живете как в раю.
Я ответил: мне не надо рая,
Вы не трожьте Родину мою.
И не тычьте в морду мне дворянством.
Я - крестьянин, жил среди осин.
Прохрипел почти по-хулигански:
- Поменяй бокалы, сукин сын.
Он опешил: боль, смятенье, пытка
И невольно головой поник,
Вдруг гримасой скомкана улыбка:
- Да ты парень просто большевик!
Крик возник, он наливался злобой,
Падал в бездну, достигал до дна:
- А любили Родину мы оба
И любовь, как Родина - одна.
…