Здесь в один прекрасный день и познакомился Ларин с Пушкинистом. Так кратко называли исследователя творчества великого поэта -  Анатолия Васильевича Александрова в РОСА.

Был Александров высок, худощав, а бородка клинышком завершала его внешнюю схожесть с персонажем последнего рыцарского романа Сервантеса  - с чудаковатым идальго Дон Кихота Ломанчевского, воевавшего с ветряными мельницами. Впрочем,  Виктору Ларину не было нужды выполнять словесный потрет Пушкиниста. Иронический шарж на самого себя уже написал стихами лично Анатолий Васильевич: «ковыляя в падеже винительном, наклонив виновное чело. Потому и в возрасте почтительном я кажусь собаке подозрительным и облаяв весело и зло. У собаки – человечье мнение, словно нет других житейских дел. Скалит зубы, аж до обаяния. Говорю: « Спасибо за внимание». Не краду, хотя бы и хотел. …мой предвечный век уже кончается. Но спешу заверить вас о том – не украл, не предал, как случается… Вижу пес глазами напрягается… И, поди ж ты, - завилял хвостом».

Пробежав глазами строчки, Ларину вспомнился подобный случай. Его приятеля постоянно тянуло на подвиги, которые совсем не одобряли сотрудники милиции и затребовали от него характеристику с места работы.

Приятель обратился к старшему мастеру:

- Напиши.

- Отстань, - отмахнулся от рабочего мастер. – Некогда мне сейчас. Нет времени всякие разные характеристики писать.

- А вам ничего и не надо писать-то, - улыбнулся прохиндей. – Я уже её сам написал.

Удивленный мастер взял листок бумаги, написанный убористым почерком:

- Какое право ты имел написать на себя характеристику?

- А кто лучше меня знает обо мне?  - не смутился он.

А разве Ларин мог знать больше о Пушкинисте, чем сам Александров? Тем более, что человеческое внимание зачастую бывает обманчиво. Вскоре  Виктор убедился: по характеру Анатолий Васильевич ближе к верному оруженосцу Дон Кихота – Санчо Панса. Пушкинист не воспринимает Александра Сергеевича как икону, знает его сильные и слабые стороны литературных произведений поэта. Известны Анатолию не только «души прекрасные порывы, но и похождения, приключения заядлого картежника, которые не позволяли Пушкину вылезти из постоянных долгов. И, тем не менее, Александров более 40 лет следует неотступно и неустанно за Поэтом по дорогам, которые вели Александра Сергеевича вперед к вершинам и пикам творческой славы и пропастям и безднам жизненных крушений.

«Натужное кружение на сложном вираже: кружение… крушение, круше…»

  

Графика художника Лаврухина

Коридорчик, берущий начало сразу от входа в библиотеку имени А.С. Пушкина московский художник Александр Лаврухин превратил в вернисаж. Выставка черно-белых контрастных картин посвящалась произведениям Поэта: Евгений Онегин, каменный дом, Скупой рыцарь, Моцарт и Сальери, пиковая дама.

На открытии выставки Ларин не присутствовал  и, встретившись однажды в вестибюле библиотеки с пушкинистом, поинтересовался у Анатолия:

- Уловил ли художник характер героев произведений и сумел ли отразить его в созданных образах. Слишком скупы средства для достижения цели. Нет многоцветий и многокрасочной палитры, а только белый лист бумаги и черная тушь. Трудно создать выпуклое, объемное, четкое изображение предмета вдохновения.

- Язык графики – символы, - ответил пушкинист. – А они никогда не воспринимаются зрителями однозначно. Язык символов одновременно прост и многогранен. Поглядят на картину сто человек, и у каждого будет свое мнение. Одно могу сказать определенно – художник интеллигентен, изобретателен, внутренне раскован и свободен.

Анатолий остановился у открывающейся вернисаж картины. Она не касалась пушкинской темы, это был автопортрет Лаврухина. Поэтому Ларин попросил обратить внимание пушкиниста на соседний планшет с профилем  Александра Сергеевича, но Александров уже читал надпись сопровождающую автопортрет и не последовал совету Виктора Ларина:                                                                   

- Чтобы понять природу творчества художника следует сначала понять  и познать его внутренний мир. Смысл картины, к которой вы тянете меня, прост: перо означает вдохновение, а аккуратненькая светло-белая женская головка на черном профиле Поэта его мечты о любви. Послушайте, что написал Лаврухин о себе на «Автопортрете»: «Чары божественной чадо. Чуда земного чело. Чары, чарование…». От возгоревшейся искры божией художник получает вдохновение, надеется совершить земное чудо.  Воплотить свою идею в графике ему иногда не хватает профессионализма. Техника письма наивна, но символ «Автопортрета» хорош – это вечность и бесконечность.

- Автопортрет  скорее похож на корни пня спиленного мощного огромного и когда-то цветущего дерева. На нем и покоится голова автора картины с паутинкой трещин – бесконечность, – возразил Виктор. – У славян главными символами были солнце, вода, земля-корни.

-  Приглядитесь внимательнее, - отстаивал свою точку  зрения пушкинист, - Вечность древние египтяне представляли себе в виде змеи, заглотавшей собственный хвост. Получается нечто похожее на круг, где нет ни начала, ни конца. Словенские буквы глаголицы, а затем кириллицы имели изначально символическое значение. «О» – тоже солнечный круг. А в математике бесконечность обозначается двумя кругами – восьмеркой: ∞. Так то, что вам кажется корнями дерева, это петли восьмерки, бесконечности. Развернутая метафора.

 Александров прошелся вдоль ряда следующих картин. На всех прорисован профиль Поэта и строки из «Евгения Онегина».

 

Некоторые Пушкинист  произносил вслух: «Мои богини. Что вы? Где вы?»; «Люблю я вражеские враки и дружеский бокал вина»; «не мысля гордый свет забавить».

Спохватившись, прокомментировал:

- Художник неудачно выбрал цитаты. Эти строчки не отвечают изображению, символу. Автор поступил безответственно, вставил случайные стихи. Не потрудился должным образом и не сопоставил слова и графику.

- Как раз графика Лаврухина, манера его письма мне больше всего и нравится, - возразил Ларин. – Посмотрите на портреты Пушкина. Вы не сомневаетесь, что изображен его профиль? А ведь на картинах профиля собственно и нет.

Люблю я дружеские враки

И дружеский бокал вина

      А.С.Пушкин «Евгений Онегин»

Только кудрявая шапка волос и бакенбарды. Глаза и то не обозначены. А Пушкин видится во всей его красе.

Замечу кстати: все поэты – Любви мечтательной друзья А.С. Пушкин «Евгений Онегин»	Когда блистательная дама Мне свой  in-duarte  подает, И дрожь, и злость меня берет           А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

Я был рожден для жизни мирной, Для деревенской тишины                            А.С.Пушкин «Евгений Онегин»

Только на профиле с бокалом вина одним движением росчерком пера в стиле Пабло Пикассо. Проявился на бумаге длинный нос, африканские губы и высокий лоб Поэта.

- А мне понравилось необычное изображение бокала. Не стандартно написал его художник, - сказал пушкинист. – Тоненькая неустойчивая ножка интуиция у Лаврухина с недопитым вином. Какая интуиция у Лаврухина фактически это символ, образ незаконченного романа. Вот если бы на этой картине была строчка «Блажен, кто не допил бокал вина». Любой бы пушкиновед воскликнул бы; «Здорово!».

- Почему же вам не понравилась цитата? Не мысля гордый свет забавить? – спросил Ларин.  Мне, например, логика образа понятна. Рука прикрыла глаза: Онегина раздражает свет, он устал от него.

- Я не отрицаю мощного эмоционального воздействия картин на зрителя, - согласился Пушкинист с Виктором. В изобретательности и даре многовидения художнику не откажешь. Но они из начала романа. Поэта посетила муза, у него горят глаза, бегут, летят строчки, поэзия бьет вверх фонтаном. Он хочет обнадежить читателя и заигрывает с ним.

От картины к картине пессимистическое настроение пушкиниста менялось. В лучшую сторону. Александр Сергеевич, изображенный  в виде сфинкса, ему понравился:

- Попал в десятку, интуитивно изобразил его сфинксом. Он и мне представляется сфинксом, только не в деревенской глуши…

Положительно отметил Пушкинист гармонию графической работы и строчки к картине. Поэт с Ариной Родионовной: «Читаю только старой няне, подружке юности моей».

- Удачная композиция, - сказал Анатолий Васильевич, - символическая: развернутая книга и свеча.

А у «Пиковой дамы» Пушкинист пришел в восторг:

- Очень зрело, профессионально, сильно.

Так написать мог только умный художник. Дама пик – карта и образ порока. Родинка на лице. Всего одна точка, а какое точное попадание в цель. Казалось бы, театральный занавес слева и кулиса вроде бы и не причем, а вспомнилась фраза: «Вся жизнь – театр,  а люди в ней актеры». Понимаешь – люди играют роли не только на сцене.

- Неплохо выписана: «Тяжела ты ноша Мономаха». Только на секирах и можно её удержать, они подпирают шляпу, не голова.

- А образ «Скупого рыцаря» бесподобен.

Барон цепляется не только за злато. Он свой собственный череп так обхватил костлявыми длинными хищными пальцами, что вырвать «драгоценность» невозможно никому: ни врагу, ни другу. Говорят,  на тот свет с собой ничего не возьмешь. А Скупой рыцарь пытается сделать невозможное.

 

Удастся ли развеять миф?

 - Многие даже очень далекие от поэзии люди сейчас любят повторять: «Пушкин – наше все!». А вам, как исследователю его творчества, сам Бог велел  интерпретировать фразу так: «Пушкин – для меня все!», - сказал Ларин, когда страсти по вернисажу немного улеглись и оба собеседника успокоились. Ответ от пушкиниста обескуражил Виктора:

- Я не могу заявить, что безумно люблю Пушкина, - ответил Анатолий Васильевич, – он для меня не кумир, а предмет изучения. Существует большое предубеждение, миф о гениальности поэта. Однажды я задал себе вопрос, усомнившись в простой истине: «А гениален ли Пушкин?». Стал проверять и эта проверка длится до сих пор. Но точного ответа нет. Зато все больше и больше убеждаюсь, осмысляя изученное, что занятие исследовать Пушкина мне дано свыше. Постоянный труд без излишнего восторга стал образом моей жизни и мысли. Инструментом моим стало слово. С помощью его постигают образ всего мироздания. Кант говорил, что люди никогда не устанут созерцать две вещи: звездное небо над головой и космос духовный внутри себя. Но созерцая, начинаешь соображать, что плохо, а что хорошо, а мир расширяется до бесконечности.

 - Когда Маргарита пришла к Воланду, - сказал Ларин, - ей тоже показалось, что пространство обычно невысокой квартиры вдруг расширилось до бесконечности, а в ответ услышала: «Москвичи – хорошие люди, но их испортил квартирный вопрос».

Пушкинист задумался, подбирая слова, и сказал:

- Это уже другая поэтика, другой путь. Маргарита пошла в другую сторону, чем Пушкин. Важно не только выбрать верный путь, но и попутчиков. Данте, спускаясь в ад, прочитал надпись: «Оставьте надежду всяк сюда входящий», у него были другие провожатые. От того с кем ты идешь, зависит многое. У Пушкина в жизни происходило  много всего такого, что вызывает и возражение, и раздражение, а иногда и осуждение. Не могу утверждать, что Александр Сергеевич бесконечен, поэтому пытаюсь пройти эту дорогу вечности, я иду за ним в пространстве космоса, где не отличишь верх это или низ. Не теряя себя, иду за ним. Чтобы понять меня, вам нужно стать на мое место. Только тогда вы почувствуете то,  что  чувствую я, выбирая свой путь.

- За сорок лет вы достаточно хорошо изучили творчество Александра Сергеевича, - сказал Ларин. – Сколько же крутых поворотов было в его литературных исканиях?

- Сколько поворотов? - переспросил Пушкинист. – А даже не считал их: 7, 20, 100 – это не важно. А сам вопрос один из самых важных. Исходный вопрос. Ответив на него, можно написать новый потрет второй портрет Поэта, понять базу его творчества. Пушкин как Наполеон.

Виктор криво усмехнулся и Анатолий сразу же поправился:

- Творчество Поэта похоже на торт «Наполеон», на слоеный пирог. Снимаешь один слой, один корж, а под ним много вкуснятины в виде сладкого крема. Снимаю следующий слой и никогда не знаю, до чего я могу докопаться. Написал «Непрочитанный Онегин», а теперь обнаружил, что существует цифровая тайнопись в судьбе Онегина. Наука  нумерология известна   с древности. Пифагор собирался описать всю Вселенную с помощью цифр. Цезарь использовал для тайной переписки шифровальный механизм. Нумерология – огромная область занятий, которая включает в себя разные материалы: мистику, античную тайнопись, древнюю символику славян и восточных народов с цифрами, буквами и философией. Поэтому я не верю расхожему мнению: «Пушкин ясен, проще не бывает», но пока не сумел доказать, что он гений, все гениальное  - просто.

- Так каковы же ваши окончательные выводы? – спросил Ларина.

- Я не увидел еще последнего слоя  в торте  «Наполеон». Может быть, Пушкин и конечен, не знаю. Но взять на себя ответственность, что он бесконечен -  тоже не могу. Есть различные предположения, но я хочу быть честным и не могу объявлять недоказанное. У нас с Александром Сергеевичем пока отношения не испорчены. Они адекватные, а в большинстве своем даже благородные. Так, например, Поэт наградил своего Онегина даром ясновидения: «Так предузнал наверняка кончину дяди старика». Задолго до того, когда дядя умер, Евгений знал, что он вскоре умрет. Значит, понимал Онегин цифровую тайнопись, а вместе со своим героем и автор романа в стихах.

 

Слабые и сильные места творчества

 Нельзя писать только шедевры. Это никому еще не удавалось, - сказал Пушкинист. -  У Александра Сергеевича были не только слабые места в произведениях, а даже прямые ошибки. Достаточно грубые ошибки и исторические  и географические. Комиссия князя Василия Шуйского, ярого противника Годунова доказала, что Борис не был замешен в насильственной смерти царевича Дмитрия. Пушкин же Годунова обвиняет: «И мальчики кровавые в глазах». Поверил поэт другим документам – Карамзину. Но большому счету Пушкин создал яркий образ преступной власти, не лично самого Годунова.

 - А каково же на ваш взгляд самое сильное произведение Пушкина? – спросил Ларин.

- Я не могу конкретно  ответить на этот вопрос, - замялся Пушкинист. – Невозможно сравнивать произведения по силе воздействия. Нет критерия  оценки. С чем сравнивать? У этого произведения цели благороднее, чем у другого?  По красоте рифмы или мелодичности размера? В искусстве главный вопрос,  каким способом достигнута цель. Прекрасен образ героя в балете «Спартак» - освободителя всех угнетенных. Но если у балеруна будут заплетаться ноги и он через шаг падает на сцене, поверит ли зритель артисту?

- Скорее всего, что не поверит, - согласился Ларин. – А если техника исполнителя танца будет безукоризненной.

- Вот тут-то и происходит сравнение, - ответил пушкинист. – Потому что можно сравнивать двух артистов. А как сравнить несравнимое? В этом весь фокус. Когда меня спрашивают: кто пишет лучше Толстой или Пушкин, то я, отвечая на это, сам задаю вопрос: «А кто интереснее выступает: Юрий Никулин или Мая Плисецкая?». Поэтому не берусь ответить: «Вот это произведение Пушкина самое гениальное».

- Александр Сергеевич, скорее всего не думал, - сказал Ларин. – В его книге под общим названием «Повести Белкина» собраны совсем не совместимые по своим характерам герои.

- Тут нет ничего противоестественного, - возразил Пушкинист, -  рассказы в повестях Белкина объединяет замысел -  показать их различие, разнообразие жизни, формы существования своих героев. Они и не могут быть по жизни друг на друга, они парадоксальны, реальная жизнь превращается в миф, миф в обыкновенную уличную сценку, а переживания обыкновенного станционного смотрителя в историческую драму. Это обыкновенные homoсапиенс -  разумные люди, человеки. Их внутренняя жизнь идет сама по себе. Пушкин и сам иногда не управляет своими героями. Вот в письме к Вяземскому он пишет: «Татьяна то моя, какой фортель выкинула. Взяла и вышла замуж за какого-то старого генерала». Александр Сергеевич не хочет насиловать то живое, что происходит в его произведениях. В нем самом вот в этом его и сила. Он понимал это лучше многих других писателей. В повестях представлено фантасмагорическое видение  жизни. Почти марксистская философия: единство и борьба противоположностей. С одной стороны честь и справедливость, с другой клевета и подлость. Извечная борьба добра и зла. Но в руки благородных героев Александр Сергеевич вкладывает шпагу чести. И надеется, что они пронзят зло насквозь.