МИТИНГ НЕ ЗАХОТЕЛ ВЫЯСНЯТЬ, ГДЕ ОНА «МЕРТВАЯ ЗОНА»

В субботу 23 октября начало митинга проходит точно по сценарию предыдущей субботы. Несколько обособленных групп по 5-10 человек, в течение часа, перекидываются между собой репликами, поджидают накопления некой критической массы. Пока видны только два маленьких сиротливых плакатика, на каждом из которых по три буквы. На первом слово «НЕТ», на втором аббревиатура «ГБЖ». Плакат молча держат две женщины.

Опять вверх по ступенькам крыльца поднимаются девушки. Но скандируют сегодня другой лозунг, почти, что считывают слова на плакатах:

- Долой ГБЖ! Долой ГБЖ!

Не совсем уверенной походкой к ним приближается парень. Поворачивается к почтенной публике. Кивнув головой в сторону мэрии, хрипловато и хамовато кричит:

- Они ждут, что мы все передохнем. Вот им!

Оратор подкрепляет свое выступление выразительным жестом, который понятен любому, даже иностранному гражданину. Толи увесистый кулак, поступательно выдвинутый в сторону толпы,  толи вестибулярный аппарат парня дал сбой, но он качнулся вниз и быстро зашагал по ступенькам. А может быть, посчитал свою миссию законченной. На этом все совпадения субботних митингов закончились.

Миловидная девушка вышла вперед и прочитала стихи собственного сочинения, но очень высокой гражданственности. Однажды на такой ноте, молоденький поручик откликнулся на смерть поэта. После прочтения стихотворения он стал знаменит не только в России, но и во всем мире. Возрастом и чувством гражданственности поэт и поэтесса схожи. Повод для сочинения стихов тоже почти одинаков: у одного смерть поэта, у другой смерть ворон. Одинакова и их ненависть к властям.

- Вороны умерли уже – давай закроем гебеже. Канал Дискавери закрыт - он только правду говорит. И всем известно уж давно – начальство наше все…

После слова «все» миловидная девушка стыдливо замолкает. Держит длинную театральную паузу. Зато из глубины собравшихся, стройным, хорошо отрепетированным хором, подхватывают рифму:

- Очень не хорошие люди!

Такая декламация повторяется дважды. Первый раз без начальства, второй раз, когда на крыльце административного здания появляется первый заместитель главы администрации города Анатолий Викторович Гончаров.

Он даже уступил право выступить первой девушке, но зато первым оценил художественную ценность произведения и ретивость ее ассистентов:

- Что ж, сказано как говорится от всей души.

После такого выступления Гончаров перешел к делу:

- Я понимаю, что сегодня любому представителю власти вы не хотите верить. Так поверьте хоть самим себе. Вчера ваши представители побывали на Стойленском ГОКе, замеряли радиационный фон. Он не превышает нормы. Сегодня в 10 часов отправляется с этой же целью автобус на Лебединский ГОК и Губкинский брикетный завод. Желающие могут поехать. Мы еженедельно будем давать сводки о радиоактивной обстановке, о кислотных дождях, если таковые будут…

Эти несколько фраз, высказанные представителем власти, наверно только и были услышаны. Митинг переходил во вторую фазу развития. Обычно люди в диалоге власти и народа, упрекают власть, что она не хочет слышать мнение народа, а пытается заткнуть ему рот. На митинге происходит все с точностью до наоборот. Собравшиеся не хотят слушать мнение ни представителей власти, ни журналистов. Затыкают им рот, но зато сами говорят и говорят:

- Зачем нам цифры, кто им доверяет? Мы сами знаем, что происходит с экологией.

- У меня двое детей. Оба ребенка болеют. Аллергия и расстройство кишечно-желудочного тракта. А от чего? Ночью поднимаю глаза – небо красное. На небе зарево!

- Никуда не поедем. Там приготовились к проверке. Увидим хорошие результаты, а завтра или послезавтра будут снова выбросы.

Пробует высказать мнение начальник «Госприродоконтроль».  Иван Дмитриевич Коротаев говорит в микрофон, а внизу на тротуаре интересуются:

- Хоть бы Коротаев из госконтроля выступил, он же независимый эколог.

- Какие экологи зависимые, какие независимые? Да никакие. Государственный эколог никогда не скажет правду. Не верим.   

Координатор от ЛДПР Т.Е. Шульц хотела направить ораторов на конструктивные действия:

- На таких вот митингах вопрос не решить. Надо положить на стол президенту бумагу с неопровержимыми доказательствами и фактами. Провести замеры на ГБЖ. Провести независимую экологическую экспертизу на уже действующих предприятиях Старого Оскола и Губкина. Нужно собрать подписи. Приходите к нам на Ленина 60, у нас приготовлены специальные бланки для сбора подписей.

Слова Шульц тонут в гуле толпы.

- Какие сводки радиоактивной обстановки? Да разве можно верить газетам? Журналисты напишут, что им скажут, а если не напишут, пнут под зад и дело с концом.

Не захотели слушать врача с онкологической информацией.

- Сами знаем, что во всех больницах лежат только старооскольцы и губкинцы, что толку ехать на курорт. Подышишь там 2-3 дня, потом снова в Старый Оскол.

Опять представитель администрации предлагает поехать на ГБЖ и Лебединский ГОК. Автобус вот-вот отойдет. Взрыв возмущения:

- Там как в армии перед проверкой траву зеленой краской покрасят и листики на деревья привяжут.

- А я из Губкина, и так все знаю. Ко мне сейчас подходили двое из ФСБ. Это как раньше КГБ было. Вели со мной разговор. Не знаю, доеду ли я сегодня до Губкина, но бороться все равно буду. Потому, что это моя Родина!

Опять зашумели: милиция молодых ребят забирает. Подхожу поближе к источнику беспокойства. Полковник милиции в окружении пожилых женщин. Ведут мирную беседу, причем очень дружелюбно. Молодых ребят не видно. Спрашиваю постового милиционера:

- Уже забрали? Хулиганили?  

- Никого не забирали. Все спокойно.

Из-за этой заминки так и не успел узнать, поехал ли кто-нибудь из участников митинга на ГБЖ и Лебединский ГОК. Люди устали, замерзли. Стали расходиться, оставаясь опять наедине со своими проблемами. До следующего митинга?

Дома включил телевизор. На канале Дискавери шла передача о том, как и почему вымерли мамонты, а слоны выжили. Повлияли изменения климатических условий Земли. ГБЖ к этому событию не был причастен.