Он не может оставаться в стороне

Родина не может быть каторгой

  

            Чехов, посетивший остов Сахалин, блестяще его описал – это мрачное, гиблое место для проживания каторжан на задворках Российской империи, на самой ее окраине. Когда-то Сахалин с далекое царское время вызывал те же ощущения у людей, услышавших это слово, что и название Магадан во время советское.

             Для Виктора Кочанова Сахалин не был каторгой, он здесь родился и любил свою малую родину. Родился Виктор неподалеку от Александровска-Сахалинска в небольшом леспромхозовском поселке. Неподалеку – понятие относительное. Чтобы попасть из своего леспромхоза в больницу, нужно пройти 50 километров по распадку, где извиваясь и петляя, текла бурная речушка. Так ее нужно было пересечь 51 раз, прежде чем добраться до больницы. Такое путешествие совершить не каждому здоровому человеку удастся, а больному тем более. Витя Кочанов впервые проделал этот путь, когда изучал в школе теорию Дарвина о естественном отборе в жизни природы. Каждый раз форсируя водную преграду, ему казалось, глядя в чистую прозрачную воду, что она всегда по щиколотку, но как только вступал в речку, то проваливался, не доставая дна, чуть ли не по пояс.

            Да, если больной сумеет дойти до больницы, если на это у него хватит сил, то, конечно же, он выздоровеет. Мудрым человеком был этот Дарвин, – думалось Виктору.

            Но семье Кочановых досталось пережить не только природные катаклизмы и суровые климатические условия. На Сахалине, говорят, не бывает климата, есть только погода. Неправильно поется в песне: Ну что тебе сказать про Сахалин? На острове нормальная погода». Погода там очень ненормальная. Но и климат стал привычным, а вот к войне никто никогда привыкнуть не сумеет. В многодетной семье Кочановых было, когда началась война, 15 детей.

            На остров и до войны завозили на зиму продукты длительного хранения. Мука, соль, сушеные: морковь, лук, картофель. Перья зеленого лука или свежая луковица, выращенная в ящичке с землей на подоконнике, были лучшими деликатесами. Лучше, чем красная икра. Кета и горбуша, красная рыба, была на Сахалине в изобилии. Когда она шла на нерест по той же извилистой речушке вверх по течению, то Витя мог ногой вышвырнуть крупную икрянистую рыбину на берег. Или, ухватив руками, вытащить горбушу из реки.

            Но на сушеных овощах и только на рыбе многодетной семье было прожить трудно. В военное время, когда все необходимое предназначалось фронту, Виктор видел в кухонном шкафчике у мамы банки со сгущенкой, мясные консервы и, боже мой, кусочек сливочного масла. Государство в жестокие военные годы поддерживало многодетную мать.

            Правда, Виктору мало что перепадало от этого райского наслаждения:

– Ты не маленький, – говорила мать. Это все для них, несмышленышей. А ты большой уже, все понимаешь.

Витя вздыхал и грустно соглашался. Родился в семье он пятым. И, конечно же, был не маленьким, и на подножном корме проживет. Но мама подбадривала и его:

– Для меня вы все родные и любимые. Вот когда поранишь любой палец на руке и от каждой ранки мне одинаково больно. Ты же большой и крепкий вон какой. Мне радостно.

Поразительно, но, несмотря на невзгоды, Витя Кочанов вырос высоким и сильным парнем. Маленькие ребятишки из их семьи не все выжили в войну. Вот тебе и естественный отбор, как это ни грустно осознавать. Выжил то тот, кому меньше уделялось внимание.

 

   Приятная встреча 

             Миша Дураев как-то сразу отошел в сторону. Брат Николай пропадал в своем леспромхозе, а сам Виктор в библиотеку зачастил. Когда Кочанов пришел записываться и взял с собой почитать несколько книг, Валентине больше некогда стало смотреть по сторонам. Она тоже отметила в Викторе качества, которые нравятся многим женщинам, не только ей. Но заметила то их первой она.

            Виктор стал помогать своей семье и устроился трактористом. Отец тяжело болел, младшая сестра училась в 8 классе, и маленький брат тоже ходил в школу.

            Красивый, губастый, статный парень, да к тому же не эгоист – ценная находка для незамужней девушки. К тому же веселый, певучий. В самодеятельности он случайно (случайно ли) оказался постоянным партнером Валечки по танцам. Особенно они привыкли друг к другу, когда стали приходить вместе на комсомольские собрания. Общие дела и интересы сближают людей. Валя и Витя стали встречаться и проводить совместно много времени, своего свободного времени.

            Скоро из-за рычагов трактора он вылез, стал помощником бригадира, а потом стал мастером-десятником. Так вместо тракторной кабины у него появился первый крохотный кабинет руководителя. Но когда шел лесосплав, Виктор снова оказывался в тракторе. Случался на реке затор, приходилось зацеплять бревна тросом и выдергивать их трактором на берег.

            Валентина как-то попробовала перейти по бревнам, перегородившим, как мост, реку, сплошным деревянным настилом, на другой берег. Она видела, как Виктор уверенно бежит, прыгая с бревна на бревно, к затору, ловко балансируя на бегу. Там нужно было найти то единственное, главное бревнышко, выдернув которое, плоты вновь свободно закачаются на волнах и отправятся в дальнее плаванье. У Виктора все получалось легко и свободно.

            Валентина шагнула пять шагов и обнаружила, что под ногами у нее не сплошной настил, а крутящиеся и ныряющие в воду, как поплавок удочки, отдельные бревна. Можно, если шагать неосторожно, то и самой нырнуть между бревен под воду. Да вот вынырнуть из-под них будет проблематично. Бревна сойдутся над головой, а отодвинуть их друг от друга хрупкой девушке вряд ли удастся. Страх охватил Валентину, и она повернулась к берегу, от которого и начинала путь. На миг приостановилась – голова закружилась от волнения. С удивлением увидела, что Виктор бросился к ней на помощь. Взял ее крепко за руку, и. ощутив поддержку, Валентина отметила для себя еще одно качество Кочанова.

– Какой он надежный человек. Можно, оперевшись на его плечо, не только уверенно пройти по зыбким бревнышкам, плывущим по бурной реке, но и по жизни с ее радостями и невзгодами.

            Замечала Валентина и его принципиальность. Пообещает что сделать, сделает обязательно. Сказал – нет, никто его не заставит изменить решение. И других заставлял трудиться хорошо не принуждением, а убеждением. Не шептался по-за углам, осуждая чей-то нелицеприятный поступок, а говорил прямо в лицо. Выпивохи боялись ему и на глаза показываться. В частных беседах со своими товарищами все равно все всплывало – и плохое, и хорошее. И умение работать с людьми, ладить с ними и было, наверное, главным отличительным качеством Виктора Кочанова.

            Когда стал учиться в Александровске, ходил домой пешком и на каникулы и на праздники, а иногда и на выходные. Путь измерялся не километрами, и даже не верстами и дневными переходами. 75 километров за один день не пройдешь. Нужны два дневных перехода. Так отмеряли расстояние и наши предки. Князь Александр Невский ехал с посольством из своего Великого Новгорода до ставки татаро-монгольского хана на Байкале полгода.

 Свадьба  

 

            Каждый из них понимал, что свадьба не за горами. Они готовы были пожениться. Не хватало последнего, последней капли, последнего толчка, а скорее, последнего рубля. Стыдно сказать. Но не хватало денег, чтобы справить нормальную свадьбу. Не могли они накопить.

               – Сейчас бы вернуться в то время, не раздумывая сошлись бы и жили вместе, – вспоминает Валентина Алексеевна, – скоро будет 50 лет, как вместе живем. А в 50 лет совместной жизни играют золотую свадьбу. Но тогда очень хотелось сыграть свадьбу. Начинать совместную жизнь без свадьбы как-то не по-людски считалось.

            Помогли Кочановым друзья-комсомольцы. Готовились все они к конференции. Подруга Валентины напала на влюбленную парочку.

– Ну, сколько вы будете тянуть с женитьбой. Хватит, возьмусь-ка я за это дело посерьезней. Давайте, мы сыграем вам комсомольскую свадьбу.

            Хотя у ЗАГСа был на следующий день выходной, договорились, что специально для Вити и Вали его откроют на часок. Утром, нарядные и счастливые, только вышли за порог дома, как увидели необыкновенную картину. Слева и справа вдоль дороги от дома до ЗАГСа стояли малыши-школьники с букетами полевых цветов. Стояли ребятишки торжественно, как на школьной линейке. Но и как почетный караул, когда молодые взошли на крыльцо ЗАГСа, трижды прокричали: «Ура!»

            Как ни торопились успеть вовремя, на конференцию все-таки опоздали. И опять был приготовлен для Кочановых сюрприз. Весь зал встал и зааплодировал.

            Секретарь горкома поздравил их и вручил букет цветов. Виктор пошел в президиум за стол, а Валентину посадили на кресло в первом ряду. Чтобы расстояние между ними было минимальным и свободным. Вечером вся делегация нагрянула к ним. Желали счастья, любви, долгих лет жизни. Небольшое застолье готовили все вместе. Погуляли весело. Дружеская пирушка длилась до утра – следующий день был выходной.

            Их приютила старшая сестра, но через месяц Виктора перевели работать в районный центр. Он стал заведующим отдела культуры. Учли его удачные выступления с самодеятельностью. Начались бесконечные смотры, репетиции, танцы, песни. Кочанов в свой поселок прибегал на побывку, но быть блуждающим форвардом пришлось недолго. Им дали дом. Если говорить точнее, то домик: небольшая комнатка и кухонька внутри, а снаружи палисадник и маленький огородик.

            Только напрасно надеялись Витя и Валя, что наконец-то остались одни. Дверь в их дом никогда не закрывалась. Кто-то обязательно у них жил. Но это их не раздражало, отзывчивость у каждого из них была на первом плане. Утром одних гостей провожали, а вечером уже встречали других.

   

 Еще раз о погоде  

 

             На новом месте Кочановы обжились быстро. Валентина Алексеевна устроилась в прокуратуру, работала в канцелярии. Печать хранилась днем у  нее, а иногда начальство вечером в прокуратуру не возвращалось и приходилось закрыть печать в сейф. У английских королей до сих пор есть должность: лорд, хранитель печати. Кочанова стала «дворянкой» по стечению обстоятельств.

             Зима в тот год выдалась снежная. От дома до прокуратуры идти далеко и трудно. Снегу наносило не только сугробами между домов. Проезжую часть улицы забивало снегом до окон первого этажа. Когда она отправлялась утром на работу, снега бывало по грудь. Шла как по воде, разгребая руками. Кто-то мог позволить себе и проспать и на работу позже придти, причина-то есть объективная – стихия виновата. Кочанова считала, что она не имеет такого права. Вдруг кому-то срочно понадобится печать, а ее нет на месте. Непорядок. Вот как ей досаждала эта должность – лорд, хранитель печати.

            Но замело как-то надолго. Неделю метет и метет. Аэропорт закрыт по метеоусловиям. Тут не только на работу, к брату на похороны вылететь не сумели. Даже все пассажиры выходили с лопатами вычистить взлетную полосу от снега. Куда там. Снег падал намного быстрее, чем его убирали.

            Поехала чуть позже Валентина Алексеевна на смотр артистов художественной самодеятельности по железной дороге поездом со своим коллективом. Подготовились хорошо, выехало артистов и танцоров много – 70 человек. Железнодорожное полотно буран завалил снегом высотой в три метра. Пробивался железнодорожный бульдозер-снегоочиститель, как ледокол «Ермак». Пятится назад, отъедет метров 50 – 100, разгоняется и носом-ножом расталкивает снег. Сзади туннель, впереди белая пелена. Так и не мог две недели пробить трассу для тепловоза.

            А что же делать несчастным артистам. Их же две недели кормить, поить нужно. За пару дней все деньги поистратили. Валентина Алексеевна уговорила местное руководство, и они дали разрешение провести платные концерты. Так и выжили. Не позволили им с голода умереть.

            Хорошо, что нет на Сахалине таких сильных ветров и ураганов, как на Курилах. Из-за них там по натянутой веревке ходят, держатся крепко за нее. Иначе унесет ветром человека, как легенькую пушинку. Заметет, занесет, а человек замерзнет.

            Снежная зима плохо, но как-то понятно, а дождливое лето – вот это да. Тайфун Филис бушевал несколько дней. Три дня лило, что сахалинцам казалось, будто небо разверзлось и вода бежит на землю непрекращающимся потоком. Вода, как и зимой снег, подходила к уровню окон нижних этажей. Виктор и Валентина смотрели из окна дома, когда передняя стена дома напротив и примыкающая к ней стенка общих гаражей неожиданно просела, наклонилась вперед и рухнула в воду, подняв фонтан брызг. Легковые машины из гаража выплывали, как подводные лодки, двигающиеся по морю в надводном положении. Поток воды набирал скорость и легковушки, превратившись по воле волн разбушевавшейся стихии в кораблики, исчезли из вида за горизонтом.

            Смыл тайфун на острове все посевы, поля с посаженной картошкой. Продовольствие пришлось завозить с материка не только зимой, а и летом.

 

    Два переезда – считай пожар 

  

            Вдруг (у Кочанова назначения всегда происходили вдруг) ему предложили заведующим организационного отдела в Широкопадском районе. Он был самым молодым заворготделом, ему было тогда 25 лет. Пришлось Виктору и Валентине переезжать на новое место. Говорят, что два переезда приравниваются к одному пожару. Такие материальные потери несет семья. А переезжать Кочановы будут часто. Работал Виктор Игнатьевич хорошо, ответственно и получал часто повышение по службе. Так переехали Кочановы через некоторое время в Макаровский район. Виктор стал первым секретарем райкома. Переехали с комфортом. Выделили грузовую автомашину, соседи помогли погрузить вещи.

             Валентина вспоминала теперь уже с умилением свой первый переезд. Взяли они с Виктором два рюкзака, до отказа набитые домашним скарбом, и пошли пешком 75 километров к месту нового жилья. Это сейчас можно бы прилететь на вертолете или на вездеходе проехать хоть какой никакой, но по дороге. Тогда они добирались два дня пешком. Ночью, постелив на срубленный лапник верхнюю одежду, спали у костра. Один бок пригревало, другой уже замерзал. Ворочались и смотрели, как искры костра золотыми звездочками взлетали и устремлялись ввысь навстречу к настоящим звездам. Романтика медового месяца позволяла не замечать бытовых неурядиц.

            На шахте в Макаровске произошел обвал. Несчастный случай всегда чрезвычайное происшествие, и не только для предприятия. Спрашивают в области и с первого секретаря райкома по первое число. Четыре шахтера погибло. Вместе с комиссией по расследованию несчастного случая приехал генеральный директор объединения «Сахалинуголь» Ревнивых.

            Виктор Игнатьевич до этого не спал две ночи, а по приезду комиссии вообще потерял покой. Валентина Алексеевна не видела мужа четверо суток. Кочанов с комиссией на поверхность из шахты не вылезал, поэтому и домой не приходил. Пролезали в самые опасные при завалах участки. Ему говорили:

– Да ладно, Виктор Игнатьевич, поползали по штольням и штрекам – хватит. Мы тут сами все изучили, сделаем вводы и доложим вам.

– Нет, ребята, я буду с вами до конца расследования, – отказался Кочанов.

– Вы такой любопытный? – спросили гости.

– Нет,  я такой ответственный и дотошный, – ответил он. – Я должен сам все знать, сам все увидеть. Только тогда я подпишу протокол осмотра и выводы, когда буду согласен с вашими выводами, верить им.

            Уезжая из Макаровска, гендиректор Ревнивых спросил то ли в шутку, то ли всерьез:

– Не хочешь со мной поработать? Хорошо ты умеешь сложные дела улаживать, людей понимаешь. А мне нужен позарез умелый директор по кадрам и быту в объединение «Сахалинуголь».

            Когда Ревнивых добавил:

– Если надумаешь, позвони, только не очень долго думай, –  Кочанов понял, предлагает ему переехать в Южносахалинск всерьез.

– Как ты считаешь, Валя! – спросил он жену. – Стоящее предложение?

– В областной центр все стремятся, – сказала Валентина Алексеевна, – и я бы не отказалась. А по работе решай сам.

            Звонить Кочанову в Южносахалинск не пришлось. Вечером позвонил ему сам Ревнивых:

– Что решил-то?

– Согласен!

– Вот и чудненько.

            Только напрасно надеялись, что в крупном областном центре им придется пожить спокойно и вечером отдыхать вместе с мужем. Область это не район. Шахты объединения были разбросаны по всему Сахалину. Пришлось мотаться Кочанову по всем поселкам горняков. Строил общежития барачного типа, сносил старые развалюхи, проводил водопровод и канализацию к ним. Стал разбираться с лимитами на ремонт и думать, где доставать материалы, когда порвутся трубы.

            Заботы, командировки, ответственность.

 

 Кто останется на Сахалине 

  

            На Сахалине всегда ощущалась острая нехватка кадровых рабочих, специалистов, руководителей и всеми этими вопросами пришлось теперь заниматься Виктору Игнатьевичу. Со временем Кочанов понял, что с дефицитом рабочих кадров справится проще – полгода-год обучения и первую степень квалификации, необходимой для производства угля, рабочий освоит. Куда труднее со специалистами руководящего звена. Их следует обучать 6 лет.

              Молодые специалисты-инженеры после окончания ВУЗов направлялись на невысокие должности в шахту. Под землей они становились мастерами своего дела, упорно шагали по карьерной лестнице. Три молодых специалиста, прибывшие в объединение «Сахалинуголь» по распределению, стали через некоторое время директорами шахт.

            Среднее звено руководителей самое уязвимое: на этом уровне работают, кто еще как следует не умеет руководитель – нет опыта, или кто-то уже перестал руководитель крупным подразделением, поскольку не хватает сил или здоровья. А некоторые и, проработав несколько лет, имея огромный опыт работы, считаются руководителями средней руки. Не могут они работать с людьми. Или характер не тот, или нет у них организационной жилки. Знать – это еще не обязательно уметь.

            Но и это не самый большой бич для кадровика. Виктор Игнатьевич анализировал текучесть рабочих и ИТР на шахтах. Он неожиданно обнаружил закономерность текучки. Удивительнее всего, что если приезжий продержался на острове год-два, то скорее он уже будет работать в объединении. А если проработал три года – удержится наверняка.

            Зная закономерность текучести кадров, Кочанов стал вникать в ее причины. Как писал поэт Маяковский: «Любовная лодка разбилась о быт», так примерно происходило и с молодыми специалистами приехавшими на Сахалин. Парень или девушка привыкли к комфорту и соблазнам большого города, попадают в глухомань. Нужно ходить не по Невскому проспекту или Арбату, а по сопкам и распадкам. Жили в благоустроенной квартире, а тут получают койко-место в общежитии и живут с ними в комнате еще три-четыре человека. Если специалист приедет с семьей, то на первое время все равно, хоть и отдельная, но комната в том же общежитии. Первыми сдаются жены. Вот тут любовная лодка и разбивается о быт. Жена недовольна, муж взвинчен от ее упреков и тут двух исходов не бывает. Не нужны им никакие блага или посулы этих благ на работе, если дома неурядицы. Молодожены в таких случаях уезжают. Уезжают и одиночки. Для них жизнь на острове становится каторгой и они рвутся на «свободу». В отдаленные местности и специалистов-то посылали по остаточному прнципу. Лучшие дипломированные инженеры имели приоритет при распределении. Они выбирали себе Донбасс, Подмосковье.

            Поэтому обязанности директора по кадрам и быту не были ограничены рамками служебного циркуляра. Жизнь выбрасывала такие замысловатые коленцв, что только творческий подход к делу помогал Виктору Игнатьевичу разобраться во всех хитросплетениях бытия. Ведь бытие и определяет сознание. Поэтомы то Ревнивых и навалился на него, всеми силами стал привлекать для такой интересной, но очень трудной работы. Поселки шахтеров были на Сахалине везде. Кочанов с пропиской Южносахалинска организовывал быт горняков на всем острове. Жизнь и у него была не райская. Но родину любят не «за», а «потому».

   

 Перестройка  

 

            Перестройка докатилась до Сахалина намного позже, чем в другие уголки страны. Просторы нашей страны в начале прошлого века описал Есенин. В этом же монологе он, как ни странно, указал и роль таких людей, как Виктор Кочанов: «Десять тысяч в длину государство, в ширину тысяч около трех. И одно здесь нужно лекарство: есть шоссе и железных дорог. Вместо дерева нужен камень, черепица, бетон и жесть… Города создаются руками, как поступками слова и честь». Да поступки и определяют значимость человека.

              Виктор Игнатьевич после «горбачевских» событий стал задавать сам вопросы. Смог бы он, работая на хозяйственной работе, что изменить в политике.

            – Нет, ничего я не сумел бы переменить, – убеждался Кочанов после некоторых размышлений. Ведь если он что –то мог изменить к лучшему, то и не дожидался, когда ему указующим перстом предначертают это сделать. Он умел видеть негативные моменты нашей жизни и не допускал их, или исправлял сам.

На второй свой вопрос:

– Может стоит изменить взгляды на жизнь, взглянуть с другой стороны, Кочанов тоже ответил отрицательно:

– Изменять свои взгляды никогда не поздно, но с какой стороны на нововведения ни взгляни, они направлены против народа.

Казалось, появились демократия, гласность. На самом деле, это только казалось. Критиковали коммунистов за зажим гласности, а сами «демократы» понимали свободу слова как вседозволенность. Сами беспардонно обливали грязью своих оппонентов, а другим зажимали рот:

– Надоело слушать вашу болтовню, комуняки! Вот так – надоело! Нетерпимость к чужому мнению – это не гласность и уж никак не демократия.

Но все же политические события происходили где-то далеко в центре. Об них Кочановы читали, смотрели по телевидению. У них особых изменений не было. Затянулась у них перестройка. Ровно настолько, сколько времени потребовалось доехать на поезде от Москвы до Владивостока, а затем морем или воздушным путем добраться до острова, демократическим посланцам Москвы и московскому корреспонденту.

С их приездом начались театрализованные выступления на площадях, митинги с плакатами «Долой!». Коммунисты не смогли дать достойное сопротивление, потому что, как сказал на пленуме в Старом Осколе коммунист, подвела рядовых коммунистов хитрость, жадность и предательство представителей правящей верхушки, партийной элиты, вернее, алчных представителей этой элиты. Они звали их когда-то в одну сторону, а теперь зовут в другую.

Рядовые коммунисты и подрастерялись немного. Партию Ельцин указом запретил, потребовал распустить парторганизации. Многие заговорили так: «Я вступил в эту парию, верил, что делаю все правильно. Как же можно в одночасье изменить свои убеждения?»

Валентина Алексеевна дисциплинированно пошла и получила свою учетную карточку (другие-то их рвали, сжигали), а казалось не из архива взяла учетную карточку, а всю свою жизнь ей отдали. Как будто бы шла, шла по дороге, а оказалось, шла не туда.

Не только для Кочановой, но и у многих было шоковое состояние. Взорвалась в столице, а взрывная волна покатилась по всей стране. Горбачев ездил, что-то говорил. Многие считали, что очень много говорил, а мало делал. Начал не с выпуска товаров народного потребления, которых явно не хватало для населения, а создал торговые кооперативы. Их так и называли – «купи-продай».Если ничего не произвел, то что продавать-то? Можно только что-то перепродавать. Надо было бы создавать предприятия. Не бывает такого, о чем говорил Горбачев: «Стоит только изменить в системе и все разом будет хорошо».

Ни московские гости, ни их журналисты ничего бы не смогли сделать даже в такой глубинке как Сахалин. Им помог замутить голову людям алчный представитель партийной элиты. Секретарь обкома постарался порадеть родному человечку. Дочке, своему зятю выделил квартиру. Может быть и заслужили этот подарок молодожены, и дочери не секретаря обкома квартиры получали, но очень не к месту и не ко времени была получена квартира.

Пытались по-быстрому исправить оплошность. Но не продумав очередной ход, снова допустили ляп. Прислали первого секретаря обкома – чужака. Хотя он очень грамотный, эрудированный был, диссертацию даже защитил и стал доктором философских наук, но доверия к нему не было никакого и ни у кого. Он тоже много говорил и был бледной копией Горбачева. А люди ждали от него практические дела. На закрытом островном обществе словам не верят.

    

На отдых в Старый Оскол?  

 

            Приморье оказалось не только политически, но и экономически отсталым регионом. Веерные отключения электричества, Валентина Алексеевна ушла на пенсию. Честно и добросовестно отработал на самом краешке земли Виктор Игнатьевич. Страной Восходящего Солнца называют Японию. Но на Курильских островах граждане России первыми в Азии встречают рассвет.

              Захотелось пожить где-то в средней полосе России. В Старом Осколе, например, есть квартира. Надо бы поехать хоть туда, да муж ни в какую не соглашается. Сопротивляется. Еле она уговорила поехать и посмотреть на стабильную нормальную жизнь в Старом Осколе:

– С людьми поговоришь, Витя, древний былинный край посмотришь. Не окончательно же еще мы с тобой решили, поедем.

И Кочанов согласился:

– Ладно, давай.

            Не соглашались отпускать Виктора Игнатьевича и с Сахалина:

– Каждый куст знаете, каждого человека, вам здесь все родное, вся область. Зачем? На новом месте незнакомые люди, вы не знаете условия жизни. Все для вас будет непривычным.

            Провожали Кочановых тепло, хотя и сожалели, что уезжают, но верили в своих земляков:

– Надеемся, что честь Сахалина не уроните нигде! Но если что, то приезжайте назад. Встретим как родных.

Очередной раз подумала Валентина Алексеевна, что уж теперь-то они отдохнут, побудут побольше вдвоем. На второй день Кочанов побежал в партийный комитет, вставать на учет. А ей говорили знакомые:

– Мог бы и не сдавать учетную карточку. Никто не знает здесь, что он коммунист.

– Разве он может остаться в стороне? – улыбнулась в ответ Валентина Алексеевна.

…Через несколько месяцев Виктора Игнатьевича выбрали первым секретарем местной партийной организации.