сказка о потерянном времени
Я видел в детстве нравоучительный, поучительный фильм с таким названием. В нём, нерадивые школьники: мальчики и девочки растранжирили на мелочные, дурацкие занятия время, не получив за партой необходимые знания. Девочки превратились в сморщенных старушек, а мальчики в дедушек с седыми бородами, а по умственному развитию так и остались в детстве.
В повести «Проигранное время» писатель Николай Душка, хотя исследует поведение более взрослых людей - студентов, но специфическую группу, играющих в карты. Хотя в названии и отображена пагубность подобной страсти. Но смысловая задумка у автора «Проигранного времени» намного глубже поверхностного суждения, которое появляется у читателя, прочитавшего только название повести. Углубимся в прозу Николая Душки и насладимся его ироническим восприятием обыденной, а иногда кажущейся беспросветной жизни студенчества. Ведь молодость так прекрасна во всех своих проявлениях: умных и серьезных, дурацких и досадных.
Не пытайся поймать ускользнувшее время. Запомни его
На первом же собрании в институте, как говорится, «Старшие товарищи» (деканат и ректорат) так обрисовали лучезарные, перспективы бывшим абитуриентам и будущим специалистам, что от яркого света обозначенных, маяков в глазах зарябило.
Николай Николаевич показал в начале повести умелых ораторов, обещалкиных-говорунов во всей красе:
«- Товарищи! Вы – будущее науки! – говорила какая-то горячая голова. – Генераторы идей! Перед вами откроется то, что ни перед кем не открывалось. Колесо познания крутится в одну сторону, крутится и скрипит и так далее, вверх и вперед, и как вы знаете там вершина вся в снегах (он что-то заврался), и вы, геологи и биологи и другие светлые головы, здесь я вижу полный зал светлых голов, так давайте дружно сдвинем камень незнания. С такими, как вы, и не такую каменюку можно своротить. Гранит и металл, и элементарные частицы… скоро вы их будете ловить, как бабочек. А вот эти девушки, биологи, будут ловить бабочек сачкам.
Выступающий делал движения руками, и, казалось, вот-вот закричит: «Пожар! Пожар! Все из зала! Горим».
Выступали новые многочисленные ораторы и все обещали, что «мы станем специалистами, и будем на переднем крае и, что при окончании каждый будет нужен на своем месте. В общем это было приятно и радостно, нас хвалили и хвалили, но все равно к концу торжественной части в голове всё смешалось и камни, и идеи, и ораторы… Осталось только торжественное внутри, и большой лоб ректора, и казалось, что мы уже специалисты, а «горячая голова» изо всех сил тряс мне руку и говорил: «Дерзай, пацан».
Как жаль, что свет маяков, составленный из громких лозунгов, вряд ли поможет успешно плыть в бурном море жизни и умело обходить подводные каменюки, рифы, отмели. Трудно придется навигатору, если он ориентируется в жизни на ложные истины.
А змей-искуситель в виде старшекурсника уже был тут, как тут. Вот от него и услышали слова, прозвучавшие как выстрел: «Преферанс. Пуля».
Ах, это драма - «Пиковая дама!»
Игрой в карты на деньги увлекались не только легкомысленные студенты, но этой темой интересовалмсь также известные и нами очень любимые люди. Талантливые и великие писатели – Александр Пушкин и Фёдор Достоевский не только сами грешили игрой в картишки, а из-за своей этой пагубной страсти вечно ходили в долгах, как в шелках. Они создали художественные произведения, которые известны всем любителям мировой литературы - «Пиковая дама» и «Игрок». Фёдор Михайлович совершил невероятный подвиг, написав «Игрока» за 26 дней из-за неприятного обстоятельства. Было нужно срочно отдать долг (а карточный долг – долг чести) и Достоевский взял в издательстве авансом крупную сумму денег под гонорар, величиной в эту денежную сумму, за повесть, которую он обещал написать за месяц. Как тут не вспомнить булгаковского генерала Черноту, который хватает за грудь офицера, пытающегося улизнуть при кавалерийском наскоке красных:
- Куда?! Забери сначала свой выигрыш, а потом уже и беги. Я не хочу остаться должником.
Вот так Фёдор Михайлович и с долгом рассчитался и к своей славе знатока психологии загадочной русской души, добавил еще и величие мастера, который в рекордный срок за один месяц может написать интересную повесть.
В драме Пушкина «Пиковая дама» Герман желает разбогатеть и сорвать огромный куш, узнав тайну трех карт: тройка, семерка, туз – составляющее в сумме число 21, «очко». Теперь не только гениальный Пушкин, но любой наш россиянин знает заповедь из дворового жаргона: «Не очко меня сгубило, а к одиннадцати туз».
Николай Душка описывает карточную игру не примитивную, как очко, которому достаточно знать счет в пределах двух-трех десятков, а сложную интеллектуальную, почти как шахматную игру, где необходимо просчитать каждый ход и свой, и противника - преферанс. Расписать «пульку» любили не только студенты или военные курсанты, но и офицеры и имперской и советской России. Гражданские чины из знатных кругов так же сражались за карточным столом, как и военные на поле брани: умело, расчетливо и желательно без излишних потерь, финансовых в том числе. Но вся расчетливость исчезала, когда игроков захватывал азарт. Они теряли голову, а вместе с ней и кошелёк, вернее, содержимое кошелька.
Королевским особам ничто человеческое не чуждо. Но не будет, же вождь играть сам с собой: привлекал к игре кого-нибудь из свиты поумнее. Чтобы понять, этот умник написал, что вождь всегда прав и умело играя, смог всегда спасовать и проиграть. Про таких умельцев шутили: «Полковник был большой скотина и пасовал при трёх тузах». Один английский лорд возвысил звучание своей благородной фамилии до всемирного масштаба. Как известно, элитные игроки в преферанс, не дымят как студенты, сидя за столом, дешевыми сигаретами или папиросами, а неторопливо потягивают из небольших рюмашечек, делая глоток, за глотком, ароматный коньяк или резковатое виски, закусывая бутербродами. Да вот беда, хватая его двумя пальчиками их можно испачкать, о жирную свинину или осетрину лежащих сверху тоненького кусочка хлеба. Изобретательный лорд, чтобы сальными руками не пачкать карты, заставил своего дворецкого прикрывать начинку бутерброда сверху ещё одним кусочком хлеба. Так вот и народился сэндвич. Фамилия лорда, как вы уже наверняка догадались, и была – Сэндвич.
Но Николая Николаевича не интересовали эти ветхозаветные истории. Его, как и его тезку Николая Гоголя интересовали души и не только мертвые, а и живые. Хотя иногда автору, наблюдавшему за картёжниками, казалось, что не живые люди сидят за столом, а мертвецы. Такие у них желтые, восковые лица, сухие, как пергамент, руки. Игра взяла в плен их души, а за карточным столом остались сидеть их мертвые тела.
Преемственность в классике необходима
«Мертвые души» Николая Гоголя изобилуют очень-очень живыми, многообразными картинами персонажей. Услышишь Собакевич – представляешь грузного угрюмого, подозрительного человека. Фамилия Плюшкин – стала нарицательной для мелкотравчатого крохобора – скряги, а Ноздрёвым можно назвать любого склочника и скандалиста.
Николаю Душке тоже удалось создать картинную галерею из лиц и личностей игроков: Шута, Паса, Шурика Корсикова, Потапа, Тазика и так далее. Но Душка не стал складывать портреты героев в тоненькую стопочку листов, на которых нарисованы они. Персонажи настолько ярки и неоднородны, что их лица нужно рассматривать не отдельно, а всю картину целиком, конечно же, и «героев» совместно с широко развернутой панорамой. Стоит посмотреть на картину «Опять двойка» и сразу замечаешь, что одно и то же событие вызывает у действующих лиц различные эмоции. С укоризной смотрит на мальчика мать, возмущенно сестра, а сам герой даже не понимает, чем же они озабочены и невинными глазами уставился вдаль. И только верный его песик рад своему возвратившемуся домой другу и готов поцеловать его или хотя бы восторженно лизнуть. Ему, наверно, всё равно двойку получил его любимец или пятерку. Он только с нетерпением ждет, когда же выбегут они с другом погулять на улицу.
А теперь взгляните на картину мастеровитого художника Николая Душки:
«Елкин взял прикуп, и всем полегчало. Было видно, что ему очень плохо. Пришел туз и ещё что-то маленькое, обе карты ни к чему. Он сидел слева от меня, в красной рубашке благородного оттенка с какими-то цветочками, то же благородного цвета – светлое на красном. Он был на шестом курсе, но держался, как доктор наук – какой-нибудь теоретик, который побывал на симпозиумах в социалистических, а также развитых капиталистических странах. И на мизере он взял туза в прикупе. У него была бородка, неухоженная в такой степени, будто бы некогда было – мысли мешали. Лицо – худое, смуглое, словно немного высохшее от умственных перегрузок. Сидел он всё время прямо, что весьма утомительно. Голову держал высоко поднятой и руки держал тоже высоко, на стол опираясь только локтями.
Играть с Елкиным – это праздник. «Здравствуйте, я только что из Монте-Карло и прямо к вам». На одну его бородку можно было смотреть минут двадцать.
Когда он взял прикуп, бородка у него распушилась, как шерсть у кота, но благородства не потерял. Елкин в тот день, наверно, не проиграл, а если и проиграл, то очень немного. Крупные проигрыши всегда запоминаются. Его ошибка была всегда в другом. Он сделал неправильный снос. На троих сдается тридцать карт – по десять каждому. Две остаются на столе, играющий их берет, а две лишние открывает. Это и есть снос. Важнейшее событие преферансного дебюта.
Елкин взял прикуп, и мы посмотрели свои карты. Мизер был чистый. Оставалось сделать правильный снос. На наших лицах сразу же появилось: «Мизер чистый. Мизер чистый». Лица игроков – это открытая книга, только читай. Нам не удалось скрыть свои чувства, как не удается скрыть узкий лоб фирменными очками с наклейкой в углу. Жалко Елкина. Он снес неправильно и получил взятку – проиграл.
Вид у него стал нормальный. Но с тех пор нам его всегда было жалко. Он не умел читать по лицам…»
Вы чувствуете, какими точными и одновременно характерными и размашистыми штрихами и мазками нарисован портрет Елкина. Надменность и лоск сползают с его лица после сделанного промаха, но игроки не злорадствуют, а чисто по-человечески, не по карточному жалеют его. Они же не узколобые роботы, или еще хуже дебилы, а живые люди. Их эмоции на лицах можно легко прочитать, как текст в детской книге, написанный очень крупными буквами. Поэтому и не портрет это вовсе Елкина, а картина «Не ждали», где каждый персонаж дополняет к гамме чувств главного героя свою краску.
Вчитайтесь, дорогой и уважаемый читатель, еще раз и повнимательнее во фразу Душки, в которой он описывает бородку, приехавшего (вроде бы) из Монте-Карло «доктора наук».
«У него была бородка, неухоженная, как раз в такой степени, будто бы некогда было – мысли мешали».
Фраза афористична и парадоксально-ортодоксальна, что невольно улыбаешься, и, конечно же, удивляешься. Так же, как многие удивляются сравнению Михаила Булгакова, когда он описывает, внезапно возникшую любовь между Мастером и Маргаритой:
- Любовь выскочила из-за угла, как выскакивает с ножом из подворотни убийца.
Таких афоризмов у Николая душки немало. Особенно таких, в которых мысли мешают ухаживать за растрепанной бородкой.
«Шут не приходил. Приходили мысли» или «Мысль как искра – сверкнет и погаснет». А вот ещё: «Мысли разбежались у меня в голове, как лошади на лугу». Преемственность в классике необходима. Нужно уметь увидеть в простом кварцевом песке, лежащем на дне мелкого ручья, золотые драгоценные крупицы, подобрать их, чтобы изготовить потом ювелирное изделие. Обычно эти действия выполнению сложных процессов производятся многими и разными специалистами. А Николаю Душке Бог дал талант и умение всё делать самому одному.
Экскурсия по картинной галерее продолжается
В общежитии, как в деревне, любой человек виден, как на ладони. Людей в общежитии связывает не только место проживания, но и совместный быт на таком ограниченном пространстве, учеба или работа в лабораториях института. Поэтому Николай Душка и выбрал особо публичное место действия героев повести – общежитие. Во время длительного общения игроков за карточным столом можно неназойливо наблюдать их поведение и легко составить психологический портрет каждого.
Автор поэтому и выбрал именно такое место и время встречи для творческого написания своих картин. Картинная галерея Николая Николаевича в повести «Проигранное время» страница за страницей пополнялась портретами персонажей.
Главгерой (сокращенно от слова «главный герой») или герой главы не имеет ни имени, ни прозвища. Душка пишет «Проигранное время» от первого лица, а чтобы не загромождать текст очерка многократным повторением словосочетаний «главный герой», мне придется оставить только аббревиатуру – Г.Г.
Итак, вступление для очередной экскурсии по картинной галерее Николая Николаевича сделано. Прошу пройти вперед по её залам:
Пас ползал по поляне на коленях. Он собирал подснежники для невесты, когда был на прикупе.
Я (Г.Г.) отвлекся от карт и увидел, как на голубом, сине-голубом бесконечном поле цветов ползал Пас и резко срывал цветы. Как машина какая. Он мешал пейзажу – рукой резко двигал.
Мать одевала его во всё серое, но он талант и фантазер, у него всегда были на всё мысли. Мы с ним работали в паре: курсовые работы делали, лабораторные. Но, когда он спотыкался на самом простом, и я подсказывал, что делать, он бил меня слегка в грудь и кричал, что я талант. Он даже не так кричал, а: «Ты гений!», хотя я им не был, а он был талант. Об этом знали все, но не все признавались себе в этом.
С Пасом играть не очень интересно. Папиросы он все выкурит почти мигом. Он дымит и дымит, не разбирая, свои они или чужие. До конца не докуривает и складывает. А потом ищет «бычок» пожирнее.
Пас не только много курит и не платит долгов, но и много ест. Что всегда нас удивляло – живет, собака, дома, а придет в общежитие – объест всех.
Мы не любили его в ту минуту, когда он хватал хлеб и обдирал кусок. А потом прощали, он мог и поделиться. Кроме того, он жил дома, и наши заботы о хлебе насущном не мог понять до конца «сытый голодному не товарищ».
Незначительное упоминание Николая Душки о том, как Пас резко срывал цветы, становится понятным, когда автор детально прописывает поведение Паса при расчете при его проигрыше шулерам. Пас своим друзьям никогда не отдавал проигранные деньги полностью. Сунет рубль и пообещает, что остальное отдаст потом. Но никогда не выполнял обещание и деньги не отдавал. Да больше двух, трех рублей у него в руках никто никогда и не видел.
Шулерам Пас проиграл много. Г.Г. удивился, когда его напарник вытащил из кошелька несколько десяток. Откуда взялись у него десятки? Но в руки шулерам деньги Пас не передал. Он резко швырнул их на столешницу. Так же резко как цветы на поле рвал. Как шулера выигрывают, Г.Г. понял спустя пять лет. Он навсегда возненавидел шулеров. Однажды Пас совершил вторую промашку. Перед очередной игрой он спросил:
- Хлеб есть?
Его предупредили, что хлеб на ужин куплен, но Пас все, же попросил поесть сейчас.
«Пас всегда поступал правильно, но сегодня он всем плюнул в душу. Он взял хлеб, который был на всех, и незаметно ободрав корочку, оставил нам мякиш. Такого никто не ожидал.
Пас жрал и мякиш, но корочку ему не простили. Никто ничего не сказал – не было подходящей минуты, но было видно - Пас оставил нас. Полное доверие исчезло вместе с корочкой.
С тех пор мы стали замечать, что он часто бывает не прав. Его самовлюбленность, которую не было заметно. Мы вычислили Паса, как трудноловимый мизер».
Одним небольшим штрихом автор развеял сияющий ореол своего персонажа.
Но были не только проигрыши, а и удачи.
«Вечером к нам пришел вакуумщик. У него было много денег, потому что он вел правильный образ жизни. Было заметно, что проигрывать он не собирается. В это время у нас не было денег. У меня и у Шута ничего не было. Только по приличному виду Потапа мы догадывались, что у него в случае неудачи найдется, чем расплатиться, на нем была новая рубашка. Как выяснилось потом, что и у Потапа денег не было. А его уверенность исходила из голодного желудка.
Мы чувствовали себя прекрасно – бодро, как волки в стае. Так нам больше никогда не везло. Вакуумщик оставался без одной, двух, трех взяток, а на разносе, когда не надо брать ни одной – все к нему. Проиграл он безбожно».
Друзья думали, что вакуумщику не хватит денег, чтобы рассчитаться, но он, как и Пас неожиданно вытащил кипу десяток. Чеканят они червонцы что ли? Г.Г. предложил бедолаге отыграться и расписать еще одну пульку, но вакуумщик отказался. Он был выдержанный, вежливый человек, а тут его прорвало:
«- Нет! – сказал он резко.
Резко он ничего не говорил, ни разу. И мы почувствовали, что чем-то виноваты.»
О напряженной «работе» картёжников Николай Душка пишет и с иронией, и с сочувствием. Вот его коротенькая зарисовочка про непрерывную игру более двух суток. Сели ранним вечером:
«Торжество началось. Те, кто пришли, подыгрывали друг другу, но мы были техничнее. Наступило следующее утро. Играли свои – студенты. Потап откуда-то за столом взялся. Потом Тазик исчез. Он спал. И Потап спал. Уже Шут сидел. Он заказывал. Но говорил не чётко, а вякал – тоже устал. Уже снова вечерело и шумело в ушах. Потом меня стали оттягивать.
- Хватит, - говорил кто-то.
- Он уже на автопилоте.
В коридоре всё шаталось. Праздник несколько затянулся. Курить не хотелось. Я отхлебнул чайку и лёг. Кровать оказалась чужой. Я случайно на неё присел и лёг. Еще увидел, что меня перенесли на мою кровать.
Сна после игры нет. Отключаешься, словно проигрыватель. Как засыпаешь, не помнишь. Можно ощутить только один блаженный миг – когда лёг. Вот лёг и вот этот миг. Лови его, если успеешь».
Экзамены
Ускользает, ускользает проигранное время. Оно течет только в одну сторону. А исторический материализм утверждает, что человеческое общество развивается по спирали. И вот по истмату (историческому материализму) подошло время сдавать экзамены. Партнёры по преферансу Шут, Потап и Г.Г. пришли к преподавателю. Он, может быть, и не знал, что эта троица - одна компания, но пропуски занятий у него были записаны и у всех троих совпадали.
«Первым преподаватель вызвал Шута. Это грозило полным провалом. Самым способным из нас был Потап. Шут был сильнее меня в технических науках, но в общественных он был совсем слаб и его вызвали первым.
- Социальная революция, - назвал ему преподаватель первый вопрос из билета Шута.
Видно было, что к нашему приходу он подготовился. Шут начал серьёзно:
- Социальная революция – это, когда люди уже не могут, - он замялся, - когда им не терпится…
- Чего не терпится? – рявкнул преподаватель.
- Они уже не могут, - показал Шут на свою грудь ладонью, - им восстать хочется за лучшую жизнь. У них внутри… горит, - Шут доверчиво посмотрел в глаза преподавателю. Но чувствовалось, что преподаватель его подавил. Шут замялся.
- Что внутри горит? Как с похмелья?
- Я не пью, - виновато сказал Шут.
«Хотя бы не сказал, что в карты играет», - подумали мы.
- Продолжайте, - сказал преподаватель.
Но шут уже сомневался в своих знаниях
- Людям нужны идеи, - сказал он ни с того ни с чего. – Они должны поверить в эти идеи.
Шут тонул. Он начал говорить отрывками, часто останавливался, поправляя самого себя. Иногда преподаватель переспрашивал его и говорил удовлетворенно:
- Ага! – и через время опять, - Ага!
Шут закончил. В аудитории тихо стало, как в лесу бывает. Но мы еще надеялись.
- Я вам с удовольствием ставлю двойку, - сказал преподаватель и поставил двойку в зачётке. Мы перестали сомневаться. Говорили, вроде в зачетку двоек не ставят.
Мне он тоже «неуд» в зачетке написал. Когда пришел в общежитие Потап с «неудом», мы уже играли».
Друзья посмеялись над «неудами», но поняли, что придется пересдавать. Повторный экзамен можно было бы определить одним изречением: «По одежке встречают, а по уму провожают, если бы не оригинальное мышление педагога:
- Видно, что готовились, - посмотрел преподаватель на Потапа.
Потап был в галстуке и курточке на «молнии». Молнию он расстегнул, как раз так, чтобы галстук хорошо было видно. А мы с Шутом не брились давно, так и на экзамены явились. Шут вообще редко брился, и я, наверное, зарос.
- Вы что, молодой человек, протестуете? – спросил преподаватель.
- Нет, я не протестую, - не понял я о чём идет речь. – Я и экзамен выучил.
- А что же вы заросли безобразно?
- Да он забыл, наверно, - сказал Шут.
- А вы бы ему подсказали.
- Да я б подсказал, но он медленно зарастал и я не заметил.
- И родители у вас есть? – спросил он меня.
- Есть.
Он посадил нас всех рядышком, пожурил меня за неправильное отношение к родителям и старшим. Он говорил с чувством, мне было жалко его, я б мог наголо остричься, не только побриться. Мне было всё равно. Он понял, что я каюсь. Шут тоже каялся. Шут сказал, что если и не знает в тонкостях теорию, то это не страшно, он знает основы и убежден. Шут говорил не так, но смысл был таков и преподаватель поставил ему тройку. Мне он тоже тройку поставил. А последним пошел Потап. У него было четыри».
Вот так не получилось у Душки картины «Утро стрелецкой казни». На ней стоит стрелец в белой рубашке, одетой перед смертью, на коленях, держа в руках горящую свечу, произносит покаянные слова последней молитвы. Петр Первый грозно наблюдает за происходящим. Он-то уж ни за что не простит кающегося грешника. А преподаватель не только простил, но даже наградил нарядного, бравого Потапа более высоким баллом. Внешний вид и одёжка важны не только при первой встрече, но и в процессе знакомства.
Потап-то так и не выучил причины, от которых возникает социалистическая революция, но не верил и предрассудкам, что «по одежке встречают.
Нахальство – второе счастье. И Потапу в этот день посчастливилось.
Шут и Г.Г. шагали навстречу опасности с открытой нараспашку русской душой, а Потап застегнут, был на «молнию» и видна была снаружи не душа, а его красивый галстук.
Всё реже и реже стал играть с ними Потап. Он не заявлял, что завязал, но за стол не садился. Хотя его преданность столу – играть не только за себя, а чтобы всем было играть полезно, это и есть преданность столу, была всем известна и высоко ценилась:
«У него появилась синяя кофточка на пуговицах. Остальная одежда стала ещё приличней, чем раньше. Но больше всех нас отталкивала кофта. Как раз в ней был корень зла. Мы ненавидели её потому, что вместе с ней он перестал садиться за стол.
Мы втроем встречали рассвет, и Потап включил магнитофон. Всю ночь мы провели за столом, и были слегка одурманены солнцем и музыкой, и утро осталось в нашей памяти. Теперь оно исчезло. Что ещё нас связывало? Кусок хлеба нас не связывал. Мы это не чувствовали. Радость выигрыша? Тоже нет. Мы искали что-то и не находили. А утро Потап забрал с собой. Оказалось, что он влюбился. Наверно, и утро отнес туда. Наверно, там ему и сказали: «Что тебя связывает с картёжниками?».
И у Потапа хватило сил посмотреть правде в глаза, и он понял, что с нами ничего не связывает. Что ему было до нас? Мы видели его новую кофту. Сессию он сдал на отлично. Даже не на четверки, а всё на отлично».
Зато другой их однокурсник Шура Корсиков экзамен на прочность не выдержал. Однажды он пришел в общежитие и объявил:
- Выгнали меня.
- Не тебя первого, - выдал Тазик. Он не понимал, когда какие слова надо говорить и спросил:
- Куда же ты?
- Не знаю. По миру пойду.
Он давно собирался уйти.
- Надо выбирать, говорил он. – Ходить в троечниках надоело, как недоумок какой».
Шурик был нескладный, но какой-то очень приспособленный».
У Корсикова очень была сильная кисть, и он в «локотках» меряясь силой, покраснеет, но дожмет противника, заставит его сдаться, прижмет его руку к столу.
- Слабак, - говорил он с той же старомодной улыбкой, неискренней, чем портил всё.
На первый взгляд он был вроде и беззащитный, молчал всё больше. А если и скажет, то неинтересное что-нибудь, нелепость какую-то: «Бред спящего ёжика» или «кондово».
Выгнали Шурика внезапно.
- Меня выгоняют за то, что я разлагаю молодежь, - сказал он грустно.
- Шурик разлагает нас, - заулыбался Тазик, а Шут сделал такое выражение лица, что было видно: разложить его уже больше невозможно. Язык у него слегка вывалился, как у конченного.
Шурика было не жалко, и мы играли и играли, чтоб заиграть потерянного товарища. И время шло в одну сторону».
На дне
Шут и Г.Г. держались из последних сил. Стипендию не получали, их выгнали из общежития. В такие моменты, когда зима и очень холодно, в голову Г.Г. приходят масштабные, а если хотите, то и глобальные мысли:
«Придет весна и над городом зависнет солнце, еще полусонное, но уже теплое и покажется, что люди хотят тебе добра. Много чего покажется, всё равно, как после кружки пива. Сольются мир реальный и мифический, то есть вымышленный, то есть придуманный. Конечно, люди живут друг для друга, вернее, хорошо бы так. Утопический роман, утопические мысли, утопические души. Куда идешь ты, Шут, в этой деревне, где метёт снег? Мир такой большой и круглый, и ходи, не ходи – вернешься обратно. Это развитие - по спирали, а дорога – по кругу».
Разве не слышно в ироническом призыве глобальный гоголевский вопрос: «Куда летишь ты птица – тройка?». Не дал ответа в «Мертвых душах» Гоголь. А в «Проигранном времени» автор сразу же отвечает и перед нами открывается великая мечта друзей, которая тут же сбывается: «Дорога привела нас в шашлычную, мы пили пиво, то есть катились вниз…».
В поисках жилья они обошли посёлок в окрестностях города, но, то стоимость проживания их не устраивала, или их внешний вид не устраивал хозяев жилища. И наконец-то:
«- Жить негде? – спросила бабушка.
- Да мы студенты. Мы квартиру ищем.
После слов Шута она закивала головой, но беспокойство не сошло с её лица. У неё всегда было такое лицо».
Друзьям она выделила теплую просторную комнату с деревянными крашеными полами, а сама жила на кухне, где полы были земляные. И всегда что-то делала в доме:
«Она никогда не отдыхала лежа на кровати, только когда заболела. Мы ей ничем не помогали до тех пор, пока она не заболела. Протопили в хате, принесли дров, угля – «семечек».
Всё бабушка делала одна. Уголь таскала каждый день. Дрова, уголь, печка… Старость. Бабушка кормила нас борщом и еще чем-то всегда вкусным. Но она плохо видела и в тарелке плавала муха. Мы муху вон - и вперед».
Друзья удивлялись узкому-узкому маленькому-маленькому мирку бабушки, а она с удовольствием отрывала двери в свой мир: «Вон видишь, курица красная – это драчунья и всегда лучший кусок отхватит».
Они не знали, «что она пронесла доброту через все годы, как полное ведро угля-«семечек». Трудно нести ведро, два раза идти – холодно».
Встречались им кроме бабушки хорошие люди. Одного своего однокурсника, не играющего в карты, называли просто – Человек. «Ведь человек, это звучит гордо», - заявлял пролетарский писатель Максим Горький в пьесе «На дне». Правда, произносил эти гордые слова вороватый и жуликоватый обитатель ночлежки, но ведь на века сказал.
Человек же из «Проигранного времени» был настоящим Человеком. Если картёжники поставили поперек комнаты в общежитии платяной шкаф и отгородились от внешнего мира так, что белый свет им стал, не виден (шкаф загородил им окно), то человек пытается открыть им это окно в мир: «Посмотрите, снег!» – удивлялся он явлению природы.
Картёжники его восторг оставили без внимания – они играли. Им было некогда любоваться выпавшим первым снегом.
Жизнь казалась и главному герою беспросветной. Как будто он находится на дне глубокого узкого колодца. Жизнь идет, бурлит где-то там на поверхности, а он погрузился во тьму и мрак и лежит на самом дне. Как для горьковских персонажей ночлежка была дном, на котором ютились, по словам обывателей, человеческие отбросы, так в такой же тьме и мраке находились игроки из общежития: «Брала зависть к Потапу, так завидует тот, кто на одре лежит, тем, кто обступил его».
Выгнали из института и Шута. Выбросить его из головы? Заняться борьбой с самим собой? «Победи себя и ты победишь весь мир». Да, герой Николая Душки стал следовать этому девизу:
«Читательный зал общежития постепенно превратился из места паломничества в место необходимое для существования. Он стал второй столовкой. Я занимался всё больше. Но, чтобы уравновесить чаши весов, сколько нужно мыслей и чувств положить на одну сторону, если на другой сидит живой человек? Серый пиджачок тоже вес имеет. А улыбка? Я наполнил ту чашу, на которой не было Шута, и мне начинало казаться, что она сдвинулась с места. Я наполнял её чужими мыслями, догадками. Тогда появлялись как будто свои мысли и знания. Как славно! Но потом вдруг замечал, что чаша находится в том же месте, где была раньше. И только, когда прошла зима, и потеплело, чаша пошла вверх…».
А ведь давно ли казалось, что занятия в институте – чужой праздник. Туда ходила еще дружная компания с грустью, а возвращалась еще более унылой – с тоской.
Счастлив тот, кто однажды навеет человечеству сон золотой
Девиз главного героя повести Николая Душки «Проигранное время» - «Победи себя и ты победишь мир» - созвучен с дельфийским изречением – «Познай самого себя». Мы всегда желаем познать не только себя, но и любого человека, поэтому понятен источник психологических исследований персонажей Николая Душки. Познать всего человека, включая и его главную тайну, нельзя только с помощью рациональных знаний и мышления. Если бы мы знали о себе в несколько тысяч раз больше, то и тогда вряд ли добрались бы до самого главного, остались загадкой для себя. Не сумели бы разгадать и тайну души другого человека, особенно загадочность русской души, которую не могут на протяжении веков разгадать множество иноземных мудрецов.
Николай Николаевич, рассказывая про бабушку, которая сквозь годы пронесла свою доброту и любовь к людям, приоткрыл завесу таинственности. Именно эти две нравственные категории и являются точкой опоры, с помощью которой можно удержать мир в равновесии, избавить от кризисов и катастроф.
Очень интересный эпизод повести, такой смешной и трогательный, как сдача экзамена по истмату, несомненно, понравится широкому кругу читателей. Но при поверхностном чтении, может ускользнуть глубинный смысл, заложенный писателем в нём. В «Историческом материализме» Маркса спрятан ключ к пониманию человека. Людей заставляют совершать благородные поступки, не только потребности и инстинкты тела в пище или собственности, а весь процесс жизни человека, его способ жить. Полное удовлетворение всех инстинктивный потребностей не только не составляют фундамент счастья, но даже не гарантируют духовного здоровья. Богатые тоже плачут, а бедные материально, бывают духовно богаче олигархов и счастливее их.
Как творческий человек, Николай Душка понимает, что если ты нацелен на быстрый результат, то искусством овладеть невозможно. Только терпение и труд всё перетрут. Чаша весов по приобретению знаний своих, а не чужих мыслей качнулась в нужную сторону не сразу. Хотелось возвратиться в прошлую жизнь, на дно глубокого колодца.
Современная техника проектируется для увеличения темпа жизни. Этому есть экономические причины. Автомобили и самолеты доставляют нас намного быстрее до места, нежели пешком. Новейшие технологии позволяют конвейерам выпускать продукцию в несколько раз больше и с лучшим качеством, чем старые изношенные механизмы.
Вещи, продукты, которые выпускают массовым тиражом, приносят большие прибыли владельцам предприятий. Да и люди почти превратились в вещи. Живая рабочая сила покупается так же, как и автомат для конвейера. Мы всё больше и больше попадаем в экономическую зависимость.
Современный человек считает, что отсутствие скорости обозначает потерю времени, но при этом не знает, куда девать сэкономленное время. Разве, что убить его, потерять, проиграть, пропить.
В этом мысли Николая Душки созвучны с выводами психоаналитика Эриха Фромма. Но только книга Николая Николаевича «Проигранное время» вышла в 1987 году, а книга Эриха Фромма «Искусство любить» на русском языке издана в 2001. Инженер человеческих душ Душка свое исследование в нашей стране провел независимо и на пять лет раньше психоаналитика Фромма.
Шут в повести Николая Душки доигрывается до такой степени, что у него всё перемешалось в голове и сон и реальная жизнь. Он начинает говорить во сне, переживая в анабиозе азартную, страстную пульку, бормочет: «Пас. Вист. Семь пик. Восемь треф…».
Сам он не может навеять человечеству сон золотой, но сам счастлив и улыбается во сне. Игромания, которая захлестнула в конце прошлого века Россию, воспринимается Шутом, как счастье.
Человек в наше время в состоянии уничтожить всё живое на земле или разрушить цивилизацию. Проснуться, увидеть эту грозящую опасность сквозь поток фальшивой болтовни, предназначенной скрыть от людей вид бездны, в которую они движутся и есть главная задача искусства.
Писатель Душка последователь традиций уникальных русских прозаиков Николая Гоголя и Михаила Булгакова, взвалил на себя груз ответственности разъяснить читателям, что существует сейчас единственная нравственная и интеллектуальная цель, к которой должен стремиться любой человек – не отлеживаться в грязном иле на дне, как премудрый пескарь, а устремиться вперед, вверх, на поверхность к свету знаний, любви и добра.
Его главный герой повести «Проигранное время» сумел выйти из мрачного царства в свет.
Сейчас много говорится о русской национальной идее. А увидеть её, найти никак не могут. Мне кажется, что Николай Душка уже сформулировал её в своей повести «Проигранное время». Его главный герой своим поступком доказал, что в век вещизма, когда многие стали поклоняться новому или давно забытому старому: идолу – Золотому тельцу (Сатана там правит бал), не стоит раболепно стоять на коленях, подчиняясь превратностям рока и судьбы. Русская идея и состоит в том, что нужно не только самому подняться с колен, выплыв со дна на поверхность, но своим поступком увлечь за собой и других, которые пока ещё осторожничают, или ещё не проснулись от сна, навеянного им Золотым тельцом. Не вещи должны повелевать человеком, а человек должен распоряжаться необходимыми для него вещами.