ПРОТИВ СОЛНЕЧНОЙ РАДИАЦИИ КОМИССИЮ НЕ СОЗДАШЬ

Сумбурная попытка собрать несанкционированный митинг всех дееспособных старооскольцев не увенчалась успехом. Народа на митинге было не много. Мотивация народного вече вроде самая благая: здоровье людей ценнее и выше корыстных и местнических интересов. Но чтобы сделать правильный выбор, нельзя опираться на ложный посыл.

 Тем не менее, даже если волнение граждан возникло на основе пусть даже самых абсурдных и нелепых слухов, с ним надо считаться. Администрация города Старый Оскол предложила журналистам и некоторым представителям из активистов митинга проехать на Стойленский ГОК и замерить радиоционный фон. Установить истину: ведутся ли урановые разработки, превышены ли нормы радиоционной безопасности или нет. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

В 11 часов 22 октября от здания администрации города автобус отправился на Стойленский ГОК. Кроме выше упомянутых активистов и журналистов, в автобусе начальник управления ГО и ЧС Борис Анатольевич Зиборов. Ситуация чрезвычайная и к начальнику ГО и ЧС относятся с доверием. Чего не скажешь об отношении к генеральному директору Стойленского ГОКа Александру Юрьевичу Горшкову. Он встречал спонтанно возникшую группу народного контроля у ворот своего предприятия. Посыпался град вопросов:

        - Почему в городе исчезли тараканы? Куда подевались воробьи?

После шумных реплик и выкриков оппонентов, Александр Юрьевич попросил тишины:

      - Стойленский ГОК первый, кто согласился на инструментальную проверку. Вот дозиметр. Есть свидетельство по его проверке и паспорт на прибор. Посмотрите на документы, чтобы всем было понятно, что это ни часы, ни градусник, а дозиметр. Краткая информация: после включения прибор показывает контрольную цифру 0,114, допустимая норма для населения 0,5, для персонала 2,5 рентген. При облучении в 100 рентген человек заболевает легкой степенью лучевой болезни.  Проверим радиационный фон на хвостовом хозяйстве, сливе отходов, на складах исходного сырья и готовой продукции. 

Пока Горшков объясняет, автобус катится на хвостовое хозяйство.

- Всем понятно, куда мы едем? – спрашивает Александр Юрьевич.

- Водитель лучше нас знает куда ехать. – ехидно отвечают ему.

Вдали сверкнула гладь излучены реки.

- А к речке потом вернемся? – спрашивают Горшкова.

- Покупаться захотелось? – отвечает вопросом на вопрос Александр Юрьевич. Ему тоже присуще чувство юмора.

- Нет проверить качество воды.

- Можно и вернуться, но сейчас подъедем к прудам, а в них можно даже раков половить. Если в водоеме водятся раки – это самая лучшая характеристика качества воды. На этих прудах есть утки. Наверное, от охотников укрываются.

Пруды, поросшие травой холмы, перелески. Деревья в праздничном осеннем золотом  наряде. А ведь здесь когда-то тоже были поля хвостового хозяйства. Все быльем поросло. И лесом.

- Красота то какая. Уберегут ли ее? – говорит Светлана Николаевна Назарова.

Увидели наконец-то убегающие за горизонт темно-серые «волны» карьерных отходов. Всей группой двигаемся к ним.

- Здесь две третьи перерабатываемой продукции комбината. – говорит Александр Юрьевич. – На складе готовой продукции еще одна треть. Если порода радиоактивна, то сейчас мы это увидим. По слухам здесь находится 35 тонн урана и тория. Я в это не верю, а вот что по 2 тонны в год в хвостовое хозяйство попадает золото, это установленный факт. Но никто же бросается стать здесь с лотком, чтобы намывать золотой песок. Зато на поиски урана пытаются поднять весь город.

 Господин Анисимов указал на своем сайте «Экоресурс» эту цифру – 35 тонн. На нем предложил сделать исследование по определенным им же расценкам. Политика его понятна: сначала нагнетается страсти, потом делается коммерческое предложение. На страхе людей хочет заработать деньги. Адрес на сайте – квартира господина Анисимова, а не научно-исследовательского института.

Когда-то  преподавали теорию ядерного взрыва и его последствия. Профессор заявил, что после атомного взрыва могут выжить только скорпионы, пауки и тараканы. А вы говорите, куда они делись. Тараканы радиации не боятся.

 Вот кладу на песок отходов дозиметр. Смотрите цифру на табло - 0,093, она меньше 0,114.

- А если сделать замеры после взрыва? – спрашивает Горшкова Владимир Козин.

- Если сейчас нет радиации, то она не появится и после взрыва? – отвечает Александр Юрьевич. – Уран потому и называется радиоактивным элементом, потому что он эту активность имеет всегда. Раз нет радиации, нет и урана - это всем известно из курса физики за 8-9 класс. Как вы представляете сделать замеры в облаке взрыва? Взрывники говорят, что взрыв - это искусство. Но стоит им допустить какую-либо шероховатость, разводят руками: что поделаешь – стихия. Разгуляться «стихии» мы не позволяем. Но замерять облако взрыва не советую.  

- А какой химический состав отходов?

- В основном  окись кремния. Говорят, что мы весь город засыпали свинцом. Это происходит от выхлопных газов автомобилей. Благодарите изобретение советского периода, которым пользуемся до сих пор: дешевый этилированный бензин.

Светлана Николаевна Назарова обеспокоена примесями серы:

- Пусть не вы, а может кто-то другой берет отходы с вредными примесями и перерабатывает потихоньку их. При переработке выделяется сероводород. Это мертвый газ.

Горшков категорически отвергает эту версию:

- Стойленский ГОК не кухня в коммунальной квартире, где можно своей ложкой потихоньку похлебать из кастрюли соседа. Охрана выведет любого, кто попытается проникнуть на территорию ГОКа. Да и нет никаких серных примесей в нашем карьере. Может быть, они присутствуют в каких-то других месторождениях. А по нашему карьеру я готов показать данные геологоразведки.

- Так вот вы и должны доказать не только нам, а всем жителям Старого Оскола, что здесь радиация ниже нормы, – не сдается Назарова, – а не оправдываться.

- А я не оправдываюсь. – парирует Горшков. – Оправдывается тот, кто виноват. Я нападаю! На дилетантский подход к серьезной теме.

В разговор вступает начальник ОТК и лаборатории Владимир Робертович Ноль:

- Лаборатория делает замеры воздуха до взрыва, вовремя его и после. Исследования показывают, что количество окиси азота во время взрыва увеличивается, но через 2 часа уже все в норме. Окись азота образуется в основном из взрывчатки тринитротолуола или тротила, который состоит из азота. В 2005 году перейдем на новую взрывчатку, и исчезнет даже этот, пусть не большой, но все же негативный фактор. И у меня есть дети, и даже внуки. Но я знаю истинное положение дел. Работаю здесь сам, хочу, чтобы здесь работали мои дети, а потом и внуки. Многие москвичи с удовольствием пожили бы в Старом Осколе.

После осмотра хвостового хозяйства отправляемся на склад готовой продукции. Ее зачерпнули обычным ведром, и Александр Юрьевич положил сверху свой дозиметр – 0,08, показания прибора еще меньше, чем были на хвостовом хозяйстве.

- Положите рядом и ваши приборы. – предлагает он журналистам и активистам митинга.

Чтобы ни у кого не осталось ни какого сомнения.

Приборы на ведро с готовой продукцией кладут, но сомневаются:

- Здесь уже очищенная продукция, а мы не знаем, что творится в карьере.

На специально выделенном автобусе Стойленского ГоКа спускаемся на самую нижнюю отметку карьера, от нее 300 метров до поверхности земли. Дороги карьера имеют большую крутизну, а водители ГОКа к ним уже привычны.

 На приборе Александра Юрьевича отсчет – 0,101, тоже меньше чем по норме. Данные приборов поколебали мнение некоторых активистов. Но среди них все же остались стойкие бойцы. Ссылаются опять на сайт Анисимова:

- Там говорилось, что есть следы урана и тория.

- Следы урана, это еще не уран. Следы его есть у вас на одежде, на волосах. Солнечная энергия тоже радиоактивна.

- Да, - вздыхает Светлана Николаевна Назарова. – против воздействия солнечной радиации комиссии не создашь.

В это время Владимир Козин дотошно расспрашивает генерального директора:

- Мне нужно все это знать, чтобы потом доступно объяснить людям.

- А вам поверят? – спрашивает Горшков.

- Должны, – пожимает плечами Козин.

Анна Пименова согласна, что по показаниям прибора видно – радиации нет:

- Но сделать окончательный вывод я не могу. – говорит она. – Его можно будет сделать после экологической экспертизы. И хорошо бы экспертная  комиссия была зарубежной.

Владимир Козин благодарит за экскурсию. На ней он успокоился. Она разбила все слухи, что в карьере добывается урановая руда:

- Радиации нет. Горожане могут жить спокойно.

Александр Юрьевич, выслушав все мнения, огорчен, что не все верят в очевидность предъявленных доказательств в отсутствии урана:

- Получается как в анекдоте. – говорит он. – Побывал человек в гостях у друга. Только пришел домой звонок: у нас серебряные ложки пропали. Расстроился. Снова звонок: ложки нашлись. Обрадовался – вот и хорошо. Но было еще рано радоваться. Друг говорит: ложки то нашлись, а неприятный осадок остался.

Вы посмотрели исходное сырье на карьере, отходы на хвостовом хозяйстве, готовую продукцию. Чтобы все хорошо поняли, что такое радиоактивность, готов показать склад радиоактивных изотопов.  Они хранятся в специально защищенных футлярах. Но радиация будет побольше, чем на осмотренных трех объектах. Водку или красное вино все приготовили? Эти напитки снижают воздействие радиации.

Молодые парни, посовещавшись, выразили свое мнение по поводу последнего замечания Горшкова:

 - Раз там такая радиация, то лучше мы туда не поедем.

- Нет уж  давайте поедем. – энергично настаивает Александр Юрьевич. – За несколько минут ничего с вами не случится.

Но и в хранилище фон не превышает норму безопасности. Генеральный директор Стойленского ГОКа, прощаясь с нами, дает обещание:

- Готов выделить два прибора,  установить их под стеклянным колпаком,  выставить в городе для всеобщего обозрения. Один дозиметр можно установить в кабинете мэра. Чтобы любой гость или посетитель видел отчет и не задавал мэру лишних вопросов. Второй можно установить где-нибудь на улице, чтобы каждый горожанин мог видеть дозиметр. Крепкого вам здоровья.