По-другому поступать он не мог

 Оккупация

    

       В село Роговатовское война нагрянула для семьи Фоминых раньше, чем в нем появились фашисты. Все три старших брата Миши – Николай, Иван и Тихон – оказались в армии. Отец по возрасту призыву не подлежал. Он, мать Михаил и его младшая сестренка вместе с ним пережили ужас отступления советских войск. Дома Роговатовки сотрясались от взрывов артиллерийских снарядов и авиабомб.

        Если от артналета мирное население после первого разрыва пряталось в подполах жилых домов, то самолетная бомбежка начиналась внезапно. Под прямое попадание бомбы попали мать и сестренка Миши. Так они с отцом в одночасье осиротели. Лишились вскоре и собственного дома.

       Дом не разбомбили. Из всех больших домов сгоняли захватчики в маленькие хатки по несколько семей оказавшихся в оккупации жителей Роговатовского. Выгнали из дома Мишу и его отца. Но немцев Миша в селе почти не встречал. Была в Роговатовке расквартирована венгерская часть. В другом соседнем селе поселились румыны. Сателлиты Германии отправляли за свою «свободу» на Восточный фронт пушечное мясо.

       Бои шли под Воронежем. В больницу привозили раненых союзников. Мест не хватало, и немцы устроили лазарет и в школе. Венгры ходили хмурые и унылые. Мишин друг, не заметив, что сзади них идут солдаты, сказал:

– Скорей бы освободили Воронеж, да этих противных мадьяр из Роговатовки выгнали.

       Не увидел Мишин дружок, как при слове «Воронеж» венгр вжал испуганно голову в плечи. А когда услышал про мадьяр, только эти два слова и понял солдат в произнесенной фразе, надавал ему тумаков.

– Не знал я, что мадьяры злые, как черти, – жаловался друг Мишке, потирая ушибленные места.

– Терпи казак, атаманом будешь, – посочувствовал Сереге Мишка и рубанул наотмашь палкой, поднятой с земли, по крапиве, выросшей у плетня почти с мальчишечий рост. – Вот так бы я их, вот так бы…

       Сережа улыбнулся:

– Аника-воин. Увидели бы тебя такого воинственного солдаты, измордовали бы, как и меня. Нет, еще хуже. Меня за слово кулаками отлупили, а тебя за палку, палкой бы и отходили как следует.

       Но вскоре удалось отведать палочных ударов обоим мальчишкам – Толе и Мише. Ударили морозы и выпал снежок. Всех мальчишек, и Сергея с Мишей в том числе, венгры заставили на саночках вывозить дрова в деревню. По глубокому снегу и по узким местам среди лесных деревьев и кустарников лошади с грузом не проехать. Мальчишки же, надрываясь, вытягивая жилы, тащили груженые дровами санки из лесу. Если они дольше обычного отдыхали, то получали по спине палкой и напутствие на венгерском, в котором теперь ребята различали знакомые слова и понимали, кто они есть: грязные русские свиньи и ленивые подонки.

       Одного самого свирепого венгра приструнил его же однополчанин. Мальчишка из соседней упряжки начал хорошо понимать по-венгерски. Он-то и объяснил Мише, что сказал их заступник:

– Ну что ты зверствуешь, Ласло, ни за что, ни про что. Зло на пацанах срываешь. Ты же не нацист. Ладно, немцы за своего фюрера воюют. А ты-то за кого? Или за что?

       На следующий день у злого мадьяра был другой напарник. Но и злой не стал с таким остервенением избивать мальчишек. Горевал, что и его очередь отправляться на Воронежский фронт может наступить так же стремительно. Что, кстати, быстро и произошло. Но «лошадкам» от этого легче не стало.

       Кроме венгров, были на постое в Роговатовском солдаты и других национальностей. Запомнился Мише серб Савва из Югославии. Часть югославов воевала в партизанах у себя на родине с генералом Тито против немцев, но кого-то гитлеровцы смогли мобилизовать и в свою армию. Он был старшим похоронной команды. Из-за Дона каждый день привозили трупы союзников Германии. Мальчишек и взрослых пожилых мужчин заставляли копать могилы и укладывать убытых в них. Миша не мог долго привыкнуть к такой процедуре. У многих тела были изуродованы взрывами. Кому-то оторвало ногу, другому руку. Однажды привезли столько мертвых тел, что копать пришлось дотемна. Миша устал до смерти и копал все медленнее и медленнее. Конвоир пригрозил мальчику, что если он не закончит через 10 минут копать землю, то так и останется лежать на дне ямы.

       – Пристрелю, шиссен капут, – орал конвоир.

Пожилой мужчина спустился в ров.

– Давай-ка, сынок, я тебе помогу. С него станется.

       Усердствовавшего угомонил Савва:

– Смотри, как бы самому не пришлось копать могилы для своих. Громыхает совсем рядом. Вот-вот побежим мы из этого села.

Однажды в окна домика, где жили Миша и его отец, постучали. Рассветало, и открывать дверь отправился Мишин папа, как единственный из взрослых мужчин. Все остальные были женщины или дети.

– Кто там, – спросил он и неожиданно услышал русскую речь:

– Открывай, папаша, свои. Советские разведчики.

Когда дверь отворилась, боец в белом маскхалате и автоматом ППШ наизготовку, придерживая его за круглый диск с патронами, стал расспрашивать, шутливо обращаясь к Мишиному отцу, как к подчиненному:

– Докладывай об обстановочке в селе. Да не бойся. Фашисты больше сюда уже не нагрянут. Посмотри-ка на окна. В хате немцы есть?

Отец обернулся и в каждом окне увидел точно такого же бойца, с каким он сейчас разговаривал. Сердце готово было выскочить из груди, но рассказывать стал разведчику неторопливо и обстоятельно:

– Сбежали вчера вояки-то. Еще до темноты. Драпанули так, что из продовольственных складов ничего с собой не прихватили. Видимо не только у вас, а и у них разведка имеется. Знали черти полосатые, что к утру вы заявитесь.

– А где расположены продуктовые склады?

– Э, сынок, нашел о чем спрашивать. Мы ошибку мадьяр сразу же подправили. Вон ребятишки совсем оголодали. Да и их матери тоже. Окорок свиной вдвоем бабы не подняли. Две женщины привязали к ляжке кабанчика веревку, да так по снегу к нашему дому и притащили. Вон в чугунке на шестке еще суп не остыл. Может, попробуешь?

– Ешьте на здоровье сами. У нас у каждого НЗ есть. Но он только так называется: неприкосновенный запас. Сейчас ваши сведения проверим и перекусим за милую душу. Да в обратный путь отправимся. Нашему докладу обрадуются. Без боя можно будет село-то взять.

Через несколько часов услышали грохот и рев танков. На снегу выделялась свежеокрашенная броня и особенно выделялась ярко-красная звездочка на башне. Запомнились Мише очень длинные антенны. Связь на танках должна быть оперативной. Радиоантенны, как усики у жука, покачивались от стремительного движения. Из одного остановившегося танка экипаж вылез наружу. Антенна на танке как-то быстро успокоилась и установилась неподвижно. Зато стали качать танкистов, обниматься, целоваться:

– Наши! Освободители! – кричали женщины и утирали слезы. 

  

Ой, вы, кони, вы кони стальные…

          Фронт отодвигался на запад, и еще не прозвучал первый салют в Белгороде, а в Роговатовском стали пахать весной землю. Почти все мужчины были на войне, и трактористами стали женщины. Миша сел к тете Ане на прицеп. Работали они («мы пахали», передразнивал его Толик, когда он так говорил) на стареньком ХТЗ. Колесный трактор Харьковского тракторного завода стали готовить к посевной еще с зимы. Ездили с тетей Аней по полям, где стояли брошенные и разутые механизмы, и подбирали нужные запчасти, до конца «раскулачивая» бесхозные трактора. У ХТЗ передние маленькие колеса служили только для управления, а огромные задние были оснащены еще по широкому наружному ободу острыми шипами. Цепляясь им за почву, ХТЗ вылезал из любой грязи и тянул многокорпусный плуг, как трактор. Вот Мишу и посадили на прицеп регулировать глубину вспашки.

        Он же хотел сразу научиться водить трактор. Аннушка не стала возражать и подала подростку заводную ручку. Сил провернуть ее у Миши не хватило.

– Ты хоть и мужичек, Мишаня, но еще очень маленький мужичок, да и за оккупацию в эту голодную зиму совсем отощал. Видишь, одни ребра торчат. Покатайся для начала со мной на прицепе. А потом, когда подокрепнешь, мы с тобой еще и Универсал отремонтируем. Ты же пробовал его заводить, и у тебя получилось. Но пахать пока будем на ХТЗ, нельзя прозевать посевные сроки.  ХТЗ мощнее Универсала. Смотри у меня, ночью не засни на прицепе. А то, неровен час, свалишься под плуг.

       Ночью в поле не видно ни зги. Только тоненькие лучики фар позволяли тете Ане держать направление. Вдруг сзади, слева, справа засверкали желтоватые огоньки. Они попарно загорались то тут, то там:

– Волки, – обожгла Мишу тревожная мысль. Зимой с голодухи на «охоту» даже в деревню забегали. Вдали от деревни пытались нападать даже на людей. Под сиденьем на прицепе был ящик с металлической крышкой для гаечных ключей. Миша откинул крышку, разыскал самый огромный и увесистый ключ 32 х 34 и засунул в кирзовый сапог. Если волки нападут, было сподручно выхватить железный ключ правой рукой и дать отпор хищникам.

       Волки как будто догадались об агрессивных намерениях подростка, держались от плуга на почтительном расстоянии. Близко не подбегали.

       Тетя Аня остановила трактор. Передохнуть надо, да перекусить не мешает. Огоньки мгновенно скрылись из глаз. Миша рассказал ей о своих опасениях: волки рядом. Женщина расхохоталась:

– Ну и фантазер же ты. Да это же лисы. Как же я тебе заранее-то не рассказала об этом. На поле много норок наделано у мышек-полевок. Отвал плуга выворачивает мышиное гнездо на поверхность земли. Лисички-сестрички хитрющие твари. Им и рыться в земле не надо или сторожить мышку возле норки не зачем. Перепахивая поле, мы лисицам полевок как на блюдечке подаем. Вот они и пасутся на свежевспаханной полосе. Как днем  грачи за червячками, так лисы ночью за мышами.

       К осени Миша окреп, но и Универсал завести было еще трудно. Мальчишки постарше показали, как справиться с этой бедой. Привязывали веревочку к руке и рывком дергали ее. Заводился Универсал легко, с пол-оборота. Зато Миша прославился среди пацанов тем, что по звуку мотора узнавал в нем неисправность. Находил такие приспособления, что мог потом беспрепятственно разобрать или собрать любой агрегат. В общем, стал механиком-самучкой. Тетя Аня могла только трактор водить, а ремонтировал его Миша. И не только трактор. Собирал и разбирал швейные машинки, часы, замки. Тетя Аня рекламировала своего прицепщика соседям.

– Наш Миша такой сообразительный, что сумеет любой замок без ключа открыть.

–Типун тебе на язык, Аня. Не дай бог он и в самом деле замки без ключа открывать будет.

 Михаил вскрывать чужие замки не стал. А вот умение хорошо ремонтировать машины ему пригодилось. 

  Армия: учиться и офицерам никогда не поздно

 

           Авиационный полк, куда попал служить Михаил Фомин, базировался в Узбекистане. Михаил стал механиком, а потом старшим авиационным механиком. Служил 4 года, дослужился до старшего сержанта. Обслуживал Фомин и  современные для того времени (он начал служить в 1949 году) самолеты МИГи. Хороший слесарь и отличный тракторист нужен на земле. Отличный старший авиационный механик готовил самолеты для вылета в небо. Отличный – не обычная похвала специалиста. Фомин награжден четырьмя знаками «Отличник авиации». Если три ордена Славы приравниваются к званию Героя Советского Союза, то и четыре знака «Отличник авиации» чего-то значат. Такого количества знаков ни у кого в авиации не было. В военном городке авиаполка действовала общеобразовательная офицерская школа. В виде поощрения разрешили сержанту Михаилу Фомину учиться вместе с офицерами. У него же была только семилетка, война помешала 10 классов закончить, а без среднего образования в ВУЗ не поступишь. Аттестат о среднем образовании перед демобилизацией Михаил получил, и его вызвали в штаб, предложили остаться на сверхурочную службу. Ему как раз недавно присвоили звание старшина срочной службы:

 

 – Вот и послужите теперь старшиной сверхурочной службы, – предложил замполит полка. – Продолжите учиться, станете офицером.

       Михаил согласился и заключил договор на два года. В полку не было официальной должности старшины полка, но Фомину командир вменил в обязанности помогать старшинам других эскадрилий, как более умелому и опытному. Поэтому его так и называли негласно: старшина полка.

       Однажды в авиационный полк приехал маршал Неделько, а Михаил был дежурным по части. Маршал появился перед ним неожиданно, но Фомин не растерялся и лихо отрапортовал, что никаких происшествий в полку нет. Полный порядок. И представился:

– Старшина полка.

       Маршал с удовлетворением оглядел его. Четыре знака отличника на груди у старшины привлекли его внимание:

– Посмотрите-ка на этого сокола. Самого Кожедуба перещеголял: у него три одинаковых награды (трижды Герой Советского Союза), а у тебя четыре, – пошутил маршал.

Время за хлопотами и заботами пролетело быстро. Закончился срок службы и по договору. Михаила снова вызвали в штаб.

Товарищ Фомина догадывался, зачем вызывают его в штаб, и рассказал перед визитом анекдот про старшину-сверхсрочника:

Младший сержант прибыл только что из учебки и спрашивает старшину

– Крокодилы летают?

– Ты что, дурак? Конечно же, нет.

– А товарищ капитан сказал, что летают.

– Капитан? Возможно и летают, но очень низехонько.»

Вот и ты хочешь стать таким «принципиальным» старшиной? – спросил он Михаила.

       Фомин стать таким не собирался, но и без ехидных подколок друга от твердо решил: буду работать на гражданке.

       Когда он отказался, замполит полка был разочарован:

– Да вы что, Фомин? Я был уверен, что обрадуетесь моему предложению. Какая может быть гражданка для такого бравого парня, старшины, отличного старшего авиационного механика. Трактора же в вашем колхозе по воздуху не летают?

– Не летают, – согласился Михаил и рассмеялся. Ну, разве не провидец его друг. Как он здорово угадал тональность разговора с замполитом. Вслух повторил:

– Хочу в свое село. Учиться можно и на гражданке. Поступлю на заочное отделение сельскохозяйственного института в Москве. Мне нравится военная дисциплина, а свою Роговатовку я люблю. Где родился, там и пригодился, говоря у нас на Белгородчине. 

         Михаила назначили бригадиром комплексной полеводческой бригады. После второго курса ВСХИ стал агрономом, и в это же время его избрали секретарем парторганизации. В парторганизации было 80 членов КПСС. Такая парторганизация считалась очень крупной. Когда Фомин стал заместителем председателя колхоза, его избрали 2-м секретарем райкома в Шаталовском районе. Второй секретарь занимался идеологией.

Казалось бы, обыкновенная работа партаппаратчика. Но очень тонкой штукой оказалась идеология. Вот один секретарь парторганизации рассказал Михаилу Петровичу о том, как он идеологически боролся со священником.

Сразу же после войны нужно было организовать подписку граждан на облигации государственного займа. Секретарь Петров пришел к батюшке с разнарядкой.

– Подпишитесь на облигации, отец Иоанн.

А батюшка секретарю в ответ:

– Госзайм! Так церковь-то отделена от государства. Зачем же нам нужны облигации вашего государственного займа?

Петров не сдается:

– Церковь-то от государства отделена, святой отец, да ваши прихожане-то граждане нашего государства.

Спорили коммунист-атеист и религиозный служитель культа долго. Наконец, согласились на ничью. Батюшка подпишется, а секретарь снизит вполовину количество облигаций.

Зато когда Петров в клубе читал лекцию на антирелигиозную тему, пришел его послушать и священник. Только секретарь закончил разговор и спросил:

– У кого есть вопросы, – батюшка тут как тут.

– Вот вы привели цитату Карла Маркса: «Религия – опиум для народа». Намекали, что мы в головы прихожан дурмана напускаем. Так почему же вы цитату не до конца прочитали? Религия – опиум для народа. А что написано у Карла Маркса дальше?

Секретарь замялся. Не знал он, что было написано Карлом Марксом дальше. Но для слушателей сказал:

– Я не задавался целью прочитать всю статью Карла Маркса. Если хотите, то завтра могу продолжить лекцию более детально и с подробностями.

Аудитория зашумела: и так все ясно, не надо завтра никаких лекций, а Петров на улице догнал священника и попросил его процитировать, а что же было написано у Карла Маркса дальше. Священник озорно глянул на секретаря, и, удовлетворенно хмыкнув, ответил:

– Да ничего у него дальше не написано. Точка там стоит. Жирная черная точка. Все. Это я розыгрыш устроил. Отыграться за «граждан нашего государства», чем вы меня когда-то уконтрапопили.

Михаил Петрович про первую историю, рассказанную Петровым, никогда не слышал. Про вторую же где-то читал. То ли в журнале повесть, то ли в газете заметку. Но выводы сделал. Чтобы бить врага, надо хорошо изучить его оружие. Видно, что священник читает и светскую литературу, и периодическую печать постоянно просматривает. И секретаря подловил, западню устроив, и сумел переиграть противники на его же поле.

Сам Фомин выступал на международные темы. Тогда было модно ссылаться на построенный в капиталистической Швеции социализм. Уже тогда стала пропагандироваться теория конвергенции: сближение интересов социалистических и капиталистических стран. Один из секретарей партийной организации блестяще подготовил лекцию. Фомин слушал международника с удовольствием. Его выводы актуальны и сейчас:

– Посмотрите на эту американскую карикатуру, – читал международник, –Дядюшка Сэм на ней не такой, каким рисуют его наши карикатуристы: злым, худым, горбоносым, с козлиной бородкой и в черном цилиндре на голове. Нарисован добродушный старичок в ночном колпаке и в пижаме, но явно с болезненным лицом. На него агрессивно надвигаются, и как тут не заболеть, хитро улыбающийся японец. Почему хитро улыбается японец? Да потому, что у дяди Сэма болит голова по его вине. Более 30% автомобильного рынка в мире уже принадлежит Японии. Второй мужчина хмур и явно срисован с Фиделя Кастро. Он стоит на острове Куба, как на авианосце и ожидает третьего персонажа карикатуры – русского Медведя. О, это не добродушный веселый медвежонок из сказки «Три медведя». Оскаленная пасть хищника с огромными клыками, а загнутые когтищи блестят, как ряд турецких сабель. Страх, да и только. Но самое главное, у него в рюкзаке за спиной торчат три толстые ракеты, больше похожие на гаванские сигары. Одну такую же курит команданте Федя Кастров на палубе корабля. Именно он и поджидает русского Медведя с ракетами, чтобы добить приболевшего дядюшку Сэма. Советская угроза. Многие добропорядочные американцы стали строить атомные бомбоубежища.

Говорил международник и о мягком предбрюшии Советского Союза – границе из высоких гор возле СССР и Афганистана. Запусти с такой горы, как Памир – крыша мира, ракету с дальностью полета 3000 километров, то она все 5000 пролетит. И даже до Москвы достанет. Но это американской угрозой не считается. Это сфера американских интересов.

Михаил Петрович оценил работу международника и рекомендовал другим лекторам из Общества «Знание» творчески работать с аудиторией. Свое образование Фомин продолжал. Он никогда не останавливался на достигнутом. В 1962 году окончил Московский сельскохозяйственный институт и получил специальность ученого агронома-экономиста. Не успокоился, получив высшее образование. С 1964 по 1966 год учился в Высшей партийной школе при ЦК КПСС в Москве. После ее окончания стал работать секретарем Старооскольского райкома КПСС. В январе 1975 года избран председателем Старооскольского райисполкома. 

    

          В 1975 году произошло два события, весьма важных для Михаила Петровича Фомина, а как потом оказалось, и для всей страны. Он был избран 10 января на сессии Старооскольского районного Совета депутатов трудящихся председателем райисполкома. Эту должность сегодня называют кратко – мэр. В этом же году было принято и совместное постановление ЦК КПСС И Совета Министров СССР «О первоочередных мероприятиях по организации строительства электрометаллургического комбината на базе прямого восстановления железа в городе Старый Оскол Белгородской области». Хотя подобный приказ Министерства черной металлургии СССР был издан годом раньше – 12 мая 1974 года, но закреплен постановлением на государственном, а не на узковедомственном уровне только в 1975 году.

        На плечи нового, только что избранного председателя райисполкома свалилась задача государственной важности. Начался трудный, напряженный, но, пожалуй, самый интересный период его работы. Всем отделам райисполкома, а особенно на первом этапе сельскохозяйственному, приходилось всячески содействовать новому строительству. Нужно было своевременно оперативно выдавать и оформлять документы по отводу земель. По подготовленному проекту строительство ОЭМК должно было вестись на пахотных землях. Вывести из оборота пашню и отвести эти земли под строительство комбината – такое решение мог принять только Совет Министров СССР. Шли обращения из Москвы в  облисполком, затем документы возвращались назад. Фомин работал в тесном и деловом сотрудничестве с руководством ОЭМК, его первым директором Башковым.

       Основная часть ОЭМК строилась на землях колхоза «Мировой октябрь». Выделенные земли были низкопродуктивными для выращивания сельскохозяйственных культур. Но все равно выделялись они не сразу, а поэтапно. Там, где еще не развернулось строительство, можно было сеять пшеницу, кукурузу, подсолнечник, их сеяли. Ведь первый кубометр бетона был уложен на основной площадке ОЭМК спустя четыре года после изданного приказа Министерства черной металлургии – 21 августа 1078 года. Всего под строительство комбината было выделено 3,5 тысяч гектаров.

       По землям колхозов «Большевик» и «Победитель», совхоза «Старооскольский» были проложены трамвайные пути и бетонная дорога. Ведь ОЭМК был по требованию райисполкома запроектирован весьма отдаленно от городской черты. Более плодородные почвы отвели для развития подсобного хозяйства комбината. Выращивали картофель, овощи, фрукты. Были хозяйства, специализированные на производстве мяса и молока, а на площади 12 гектаров построили тепличный комплекс.

       Фомин, как председатель исполкома и как депутат Совета трудящихся, планировал с руководством ОЭМК оказание помощи селу в строительстве дорог, социально-культурных объектов, подъездов к фермам. А первенец бездоменной отечественной металлургии, экологически чистого производства, строился при поддержке городских властей Старого Оскола. Башков отправил предРИКу не одно благодарственное письмо: «Уважаемый Михаил Петрович! Вы с глубоким пониманием решаете вопросы, связанные со строительством Оскольского металлургического комбината, за что пользуетесь большим уважением коллектива».

       Известное тогда словосочетание «связка города с деревней» переросла в Старом Осколе в дружбу сельчан и металлургов. На гербе нашего государства символом этой дружбы были серп и молот. Казалось, слишком архаичны гербовые символы для СССР, родины первого космонавта Юрия Гагарина, но Союз Серпа и Молота выглядел для нас не архаичнее Орла на гербе Германии или Льва на гербе Великобритании. Если орла Германии и можно где-то отыскать в деревенской глубинке в лесной глухомани, то львы в туманном Альбионе не водятся сейчас в дикой природе, это точно, только в зоопарках.

       Комбинат в Осколе строился, рос. Вырос ОЭМК на той невспаханной земле, которую отводил Фомин под строительство, в металлургический гигант. Он определил судьбу не только Михаила Петровича, а всей его династии. Сейчас на комбинате работают два его сына: Владимир и Анатолий. Владимир Михайлович – начальник смены прокатного цеха, а Анатолий Михайлович – кандидат технических наук, начальник управления информационных технологий.

       Но преемственность у Фоминых на этом не заканчивается. И для сыновей готовится смена. Внук Михаила Петровича, названный в честь деда Мишей, учится в Москве в институте стали и сплавов. Как закаляется сталь, знают хорошо все поколения из династии Фоминых. 

  

       В каждом областном городе, и в Белгороде тоже, имелось управление топливной промышленности. Начальником «Белтоппрома» в 1981 году назначили Михаила Петровича Фомина. Подчинялось управление Министерству топливной промышленности РСФСР. Когда осмотрел Фомин свое хозяйство, то не знал, радоваться ему, или огорчаться. Запущенность была – за голову схватился. Но что назначили на такую высокую должность – как не порадоваться.

        Старший брат Михаила Петровича – Николай всегда ему советовал: «На любой службе будь точен, в совершенстве знай свое дело, на зазнавайся, люби людей».

       Тогда ответил брату Фомин так же просто:

– Твой наказ принимаю умом и сердцем безоговорочно.

Дал слово – держи. Старался Михаил Петрович работать в «Белгородтоппроме» по наказу брата. С 1981 года по 1995 год за четырнадцать лет он получал Переходящее Красное Знамя 28 раз. Учредило Переходящее Знамя Министерство топливной промышленности и ЦК Профсоюзов для ежеквартального награждения областей РСФСР. Белгородцы редко кому уступали, и минимум два раза в году им вручали Красное Знамя.

Приходилось снабжать топливом: углем, дровами, торфом, как население, так и предприятия. В ведомстве Фомина было девять прирельсовых складов с повышенными эстакадами, бетонными площадками для хранения топлива, шесть весовых с 30-тонными весами. Товарооборот в год превышал 13 миллионов рублей, а прибыль была не ниже 10 процентов.

       Все площадки для приема угля в области Фомину пришлось подготавливать заново. Приехали в распутицу в Губкин за углем две автомашины. А подъехать невозможно. В это время там оказался и Михаил Петрович.

– Не надо ребята, шуметь, – успокоил водителей Фомин. Забуксуете, уголь с грязью перемешаете, вас по головке не погладят в своем хозяйстве за такой товар. До отопительного сезона еще три месяца, а мы вам сами, своими машинами недели через три уголь привезем. Вот только дорогу отремонтируем и площадку для приема угля забетонируем.

Слово свое Михаил Петрович сдержал.

В самое трудное первое время работы в «Белтоппроме» Фомину помог губернатор области Евгений Степанович Савченко. Тогда он работал еще заместителем председателя облисполкома. Перед отъездом в Москву на министерскую коллегию Савченко позвонил Фомину:

– Михаил Петрович, я с тобой поеду. Своим политическим весом помогу в справедливом распределении, выделении тебе денежных средств, да и качественная поставка угля в Белгородскую область тоже должна быть под контролем. Но и не только тонны нужны, но и сортность.

После звонка Савченко Михаил Петрович приободрился:

– Надо же, не бросил как слепого котенка в воду, барахтайся. Выплывешь – хорошо, не выплывешь – поставим другого. Помогает, значит надеется.

Через два года, в 1983 году Центральное бюро научно-технической информации и пропаганды Министерства топливной промышленности РСФСР в экспресс-информационном бюллетене  № 3 (их выпускали с 1973 года по 5 сборников в год) послу вступления  начальника главка Фальченко: «Опыт работы передовиков» следовала статья Михаила Фомина. Он уже делился организационным опытом с управлениями Минтоппрома всей России.

На топливо населению шел не только уголь, но и дрова. Разгрузка круглого леса при отсутствии кранов проводилась вручную. Это и опасно и долго. Из-за простоев железнодорожного транспорта приходилось выплачивать штрафы. Фомин использовал опыт рационализаторов-соседей, которые предложили применять для разгрузки кругляка электролебедки. На одном борту полувагона жестко крепилось два блочка. На противоположном – два конца каната, которые тоже пропускались через блочки и закреплялись на барабаны лебедок. Провисающую часть каната стропальщик заводил за концы бревен, включал лебедки и, канаты натягиваясь, поднимали их. Бревна после подъема скатывались по установленным накатам под откос. Простои вагонов сразу прекратились.

Когда ближайшие угольные шахты Украины остались за рубежом, подчиненные Михаила Петровича стали закупать высококалорийный уголь. Стали завозить антрацит с ростовских шахт. Но у них покупали многие российские потребители. Образовался дефицит.

Фомину пришлось обратиться в Кузбасс. У них был тоже высококалорийный пламенный уголь, но он сгорал быстрее ростовского. Стали добавлять «семечки» (ростовский уголь мелкой фракции). А тут на техническую и политическую проблемы наложилась социальная.

Ростовским шахтерам часть зарплаты выдавали углем. Так в Старый Оскол стали возить уголь из Ростова машинами, и продавался он дешевле. Как-то позвонил Фомину из родной Роговатовки директор школы:

– Михаил Петрович, выручай! Угля осталось на три дня. Понадеялись мои снабженцы на левых поставщиков, хотели для школы денег сэкономить, но ничего не получилось. На бога надейся, а сам не плошай. Не поможешь – систему заморозим.

– Что с вами делать, конечно, помогу.

Постановлением главы администрации Белгородской области в январе 1995 года была предоставлена 50%-ная льгота оплаты за топливо ветеранам войны, инвалидам и другим категориям лиц. Позвонили Михаилу Петровичу, озадачив его:

– Что делать-то? В доме у беспомощной старушки нет центрального отопления. Но и никаких оснований для 50% льготы тоже нет.

Фомин ответил, не задумываясь:

– Если у вас душа не очерствела, то вы у нее и спросите ответ.

Телефонную трубку на конце провода аккуратно положили на рычаги.

Как депутату, задавали Михаилу Фомину не менее животрепещущие вопросы:

– Как патриот нашего края, как вы смотрите на сокращение нашего населения? Рождаемость все ниже и ниже, а смертность растет небывалыми темпами.

– Воспринимаю с болью в сердце. На это нельзя смотреть равнодушно. Особенно на то, как буквально на глазах хиреет и вымирает село. Теряются и те устои, на которых стояла и развивалась наша жизнь. Нужно преломить негативный для всей России процесс умирания деревни, создать все условия для жизни молодых семей на селе. Здесь многое зависит от руководителей этих сел. Если мы для себя что-то не сделали, то кто же это сделает за нас?

Михаил Петрович не только умел красиво отвечать на самые сложные вопросы. Он умел делать и то, о чем говорил. «Белтоппром» занимался не только завозом угля. Управление Фомина только за два года его работы почти в два раза увеличило площадь теплиц: с 2,8 тыс. кв.метров до 5,2. Созданы подсобные сельские хозяйства на откормку свиней, кроликов и птицы. В производственных столовых для сотрудников Михаила Петровича комплексный обед стоил чисто символически – 20 копеек.

На звероферме в Грайворонском районе разводили песцов, нутрий. Не хлебом единым жив человек. Женщинам на воротник, мужчинам на шапку мех со своей зверофермы всегда пригодится.

В теплицах Корочи выращивали… розы. Как удивился Савченко, побывав с Фоминым в Корочанской теплице:

– Наверняка уже не миллион алых роз вырастили, а намного больше, – пошутил губернатор. – От такой красоты и глаз не отвести, и глазам ее не окинуть: розы, розы, розы. Море цветов.

Савченко после поездки предложил руководителям других предприятий области изучить опыт Фомина. К нему приезжали, расспрашивали:

– Как это тебе удается: песцы, розы, обеды по 20 копеек.

– Не знаю, – пожимал плечами Фомин. – Просто работаю вот так, по совести. А по-другому я и не могу. 

  

       Когда Михаил Фомин учился в Высшей партийной школе в Москве, проходил XXIII съезд КПСС. Его пригласили в ЦДЛ – Центральный дом литераторов, как одного из слушателей ВПШ. Пригласительный билет был изготовлен в виде книжечки. На красной обложке в левом верхнем углу изображена открытая книга. Посередине нарисованы белой краской серп и молот. Острие серпа уходило высоко в небо и заканчивалось космической ракетой.

        Раскрыв пригласительный билет, Фомин прочитал:

– Уважаемый Товарищ! Правление Союза писателей СССР, правление Московской писательской организации и правление Центрального Дома литераторов приглашают Вас в пятницу 1 апреля 1966 года на литературный вечер: Советские писатели – делегатам XXIII съезда КПСС. Выступают: Н.Абашидзе, М.Алексеев, М.Алигер, И.Андроников, А.Безыменский, П.Бровка, С.Васильев, Р.Гамзатов, Н.Грибачев, Е.Долматовский, М.Дудин, В.Кожевников, А.Коптяева, А.Корнейчук, Э.Межелайтис, С.Михалков, С.Наровчатов, Н.Рыленков, Кон.Симонов, Я.Смеляков, В.Солоухин, А.Сурков, Н.Тихонов, М.Турсун-заде. Председательствует: Г.Марков.

Даже прочитав этот ряд фамилий, у Фомина захватило дух. «Вьется в тесной печурке огонь» – «Землянку» Суркова пели его старшие братья на войне. Читал он «Щит и меч» В.Кожевникова, узнав о мужестве наших разведчиков. Удивлялся мужеству писателя Константина Симонова. Не побоялся он и рассказал об окопной правде, о первых днях, о трагедии начала Великой Отечественной войны.

Радовался, что встретился с живым классиком советской литературы Сергеем Михалковым. На его «Дяде Степе» воспитывалось не одно поколение. Хорошо знакомы и чеканные строки Тихонова о коммунистах: «Гвозди бы делать из этих людей – крепче бы не было в мире гвоздей».

Но трепетала душа у Фомина еще и оттого, что он сам был поэтом. Писал стихи, и подарок судьбы – встречу с писателями в ЦДЛ – воспринял как знаковое событие. Он и сам был ветераном войны. В годы войны ковал победу в тылу, пахал землю, растил хлеб, который был нужен на фронте. Воевали его старшие братья. Все они вернулись с войны, но ее огненное дыхание опалило их в послевоенное время. Николай и Тихон преждевременно ушли из жизни. И он поклялся в том далеком 1966 году, что напишет гимн ветеранов войны. Как всегда, его слова не были брошены на ветер. Сорок лет спустя 31 августа Гимн ветеранов войны был опубликован в общественно-политической газете Старооскольского района «Путь Октября».  Слова гимна М.Фомина, музыка Влад.Никитина. Последний куплет заканчивается таким четверостишьем:

В прошлом годы, пройдут и века,

Канут в вечность народные беды.

Но потомки в сердцах сохранят

Святость нашей Великой Победы.